Избранная поневоле (СИ) - Мия Вереск
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ну и что теперь делать?
До этого момента в этом идеальном отеле ничего не ломалось, и я немного растерялась.
Выйти я не могу, позвать на помощь служанку тоже — сама поторопилась её отпустить.
С досадой вздохнув, я возобновила попытки. Иного всё равно не оставалось. Если эта вредная дверь не поддастся, придётся сидеть здесь до утра, пока не придёт Дана. Стянув полотенце, я обмотала руку до плеча, и, разбежавшись, ударила в круглые створки.
После трёх последующих попыток я и забыла, что только что освежилась в прохладной водичке.
Пот лил с меня градом, а открыть дверь я так и не смогла.
Как назло, температура, которую выставила Дана, казалась сейчас нестерпимо высокой.
Приказав себе не паниковать, я бросила полотенце на полу выхода и прислонилась к бочке.
И туг же отдёрнулась, оглянувшись недоверчиво. Поднялась, потрогав воду пальцем и нахмурилась. Я же купалась совсем недавно! Пусть вода и тогда была слишком тёплой, но я отнесла это на счёт повышенной температуры, сейчас же она была просто горячей! Прыгни я в такую воду — недалеко и до ожога!
И тут мне стало по-настоящему страшно. Видимо, парильня вышла из строя, либо Дана, переводя температурный рычажок, ошиблась и включила подогрев воды. Как бы то ни было, если раньше у меня была надежда высидеть до утра, дождавшись прихода служанки, охлаждаясь время от времени в бочке, теперь вместо надежды подступила паника.
Взять себя в руки оказалось очень сложно, но постепенно я справилась, стала дышать медленнее, а вместе с тем вернулась возможность думать, а не просто бояться.
Надо стучать! Одна беда — стук в дверь мало кто услышит — здесь была прекрасная звукоизоляция. А вот пол. Это всё же второй этаж. Я попыталась вспомнить, что находится подо мной, но поняла, что слишком плохо знаю отель. Буду надеяться, что там жилая комната, а не учебный кабинет. Жаль только, что стучать я могла только руками или ногами — в парильне не было даже ковша.
Сложив полотенце в несколько раз, я села у дверей и принялась долбить по полу пятками, одновременно стуча костяшками пальцев в дверь — надежды на то, что Дана всё же вернётся, было мало, но нужно было бороться.
И я боролась, задыхаясь от жара, даже когда вода в бочке вдруг начала парить, и мне показалось, что она сейчас закипит ключом и хлынет через верх.
Подвывая от страха, я отползла подальше от бочки. В голове мутилось, сердце, как бешеное, бухало в грудной клетке, и я вдруг отчётливо поняла, что не доживу до утра. Даже если бочка не лопнет, я не выдержу такой жары ещё несколько часов. В парильне странным образом становилось всё жарче, воздух обжигал лёгкие, лишал меня последних сил.
Если бы можно было поставить хоть какую-то защиту! Раньше у меня неплохо получалось ставить щиты, и ледяной в том числе. 0, как много бы я отдала сейчас за морозную свежесть этого щита!
Но всю мою магию забрал Дейгаро.
Я закрыла глаза, чувствуя, как сердце лихорадочно стучит уже не только в груди, а и в ушах.
«Артефакты», — вдруг вспомнила я. Мы же все сегодня, пусть и немного, зарядились магией из громоздких старинных накопителей. Надо попробовать, могу ли я ею воспользоваться!
Стараясь унять колотящееся сердце, я вслушалась в себя, и осторожно потянула тоненькую ниточку чужой магии, начав выплетать заклинание
Щит ткался чудовищно медленно, но с первым же морозным рядом мне стало немного легче.
Некоторое время я лежала на полу, хватая воздух, который перестал обжигать лёгкие, широко раскрытым ртом. Кляня себя за то, что зачерпнула так мало магии, я продолжила сплетать даже не щит — узкую шапочку, способную охладить только мою голову.
Моё тело словно сгорало в огне, но в голове чуть прояснилось, и сквозь собственное частое тяжёлое дыхание я явственно услышала негромкий звякающий звук.
Это снаружи упала щеколда.
К тому времени я уже лежала, вытянувшись на полу по направлению выхода, но медленно приподняла тяжёлую голову, ожидая, что в парильню ворвётся встревоженная Макела, или, может быть, служанка, услышавшая мой стук. Однако снаружи было по-прежнему тихо. Никто не спешил прийти мне на помощь, и я с отчаянием подумала, что звук открывшейся щеколды мне почудился, как, бывает, видится путникам, умирающим от жажды в пустыне, зелёный оазис с ледяным родником.
Умирая от страха, я из последних сил вытянула руку, коснувшись раскалившейся от жары дверцы.
Она легко поддалась, раскрываясь в номер, и на меня хлынул поток восхитительно прохладного воздуха, который в тот момент показался мне морозным.
Несколько долгих секунд я лежала, хватая воздух пересохшим ртом. Как я хотела пить! В графине в номере стояла вода, но до неё ещё нужно было добраться. Попробовала подняться, но ноги дрожали и разъезжались, как у новорожденного жеребёнка. И тогда я поползла, невыносимо медленно перетащив свою непослушную тушку через порог и задрожала от удовольствия, оказавшись на гладкой холодной плитке ванной комнаты.
Я долго лежала, прижавшись к ней щекой, а моя грудная клетка ходила ходуном.
Прошло немало времени, пока сердце, готовое выскочить из груди, стало потихоньку замедляться, а дыхание успокаиваться.
И всё же я была ещё слишком слаба, потому что встать на ноги мне удалось лишь со второго раза.
В глазах потемнело, и я вцепилась в стену, пережидая, когда зрение вернётся.
До номера я доплелась медленно, как глубокая старуха. Здесь было холодно, но для моей красной, словно ошпаренной кожи, этот холодный воздух был блаженством.
Я упала на кровать, как была, голой, жадно глядя на графин, полный прозрачной воды.
Вода была и в хрустальном стакане — судя по всему, ледяная, потому что стакан запотел.
Я сглотнула сухим горлом, жалея только лишь о том, что поторопилась лечь. Надо было подойти сначала к столу, тогда не пришлось бы снова подниматься.
Ничего, сейчас. Передохну немного, тогда и напьюсь вволю. Я прикрыла глаза, чтобы не дразнить себя, и тут наконец включились однозначно пострадавшие от страшного жара мозги.
До меня вдруг дошла очевидная вещь — я не просто так не могла выйти. Дверь вовсе не заклинило,
