Книга судьбы - Брэд Мельцер

— Что это? — спросил Нико, пробегая глазами лист бумаги, испещренный номерами палат и временем доставки еды. Наверху от руки было написано одно-единственное слово «Обед».

— Это журнал регистрации доставки еды пациентам, — объяснил Номер Третий. — За тот день, когда умерла твоя мать.

Разумеется, Нико уже увидел имя своей матери. Адриан, Мэри. И номер ее старой палаты. Палата 913. И даже то, что она заказала. Мясной рулет. Но его смутила сделанная от руки пометка в графе «Время доставки». На этой странице для каждого пациента было указано разное время доставки: 18:03… 18:09… 18:12… За исключением матери Нико, напротив которой значилось «пациент скончался».

Смущенный и растерянный, Нико поднял голову.

— Я не понимаю. Это журнал регистрации в ее последнее воскресенье… в тот день, когда она умерла?

— Не совсем так, — сказали ему. — Посмотри на дату в углу. Шестнадцатое сентября, правильно? — Нико кивнул, и Номер Третий объяснил ему: — Шестнадцатого сентября была суббота, Нико. Если верить этим записям, твоя мать умерла в субботу.

— Нет же, — настаивал Нико. — Она умерла в воскресенье. В воскресенье, семнадцатого сентября. Я хорошо помню, я был… мы были в церкви. — Глядя в журнал регистрации доставки еды, он добавил: — Как такое могло случиться?

— Нет, Нико. Главный вопрос звучит иначе: зачем кому-то понадобилось делать это?

Нико яростно затряс головой.

— Нет, не может быть. Мы были в церкви. Во втором ряду. Я помню, как вошел отец и…

Он замер.

— В этом и состоит вся прелесть пребывания в церкви, не так ли, Нико? Когда весь город сидит на скамьях и все видят, как твой несчастный отец молится вместе со своими двумя маленькими детьми… алиби получается просто превосходное.

— Подождите… вы хотите сказать, что отец убил мою?..

— Сколько прошло времени, как она впала в кому? Три года? Три года без матери. Некому присматривать за домом и вести хозяйство. Каждый день… все эти молитвы и визиты… ее болезнь поглощала ваши жизни.

— Он бы никогда так не сделал! Он любил ее!

— Он любил тебя сильнее, Нико. Ты уже и так потерял три года детства. Вот почему он поступил так. Из-за тебя. Он сделал это для тебя.

— Н-но врачи… И коронер… Разве он не?..

— Доктор Алби Моралес — невролог, констатировавший смерть твоей матери, — является уважаемым мастером масонской ложи, к которой принадлежит и твой отец. Коронер Тэрнер Синклер — он выполнил остальную бумажную работу — декан[14] той же самой ложи. Вот что творят масоны, Нико. Вот чем они занимались на протяжении всей своей истории…

— Вы лжете! — взорвался Нико, зажимая ладонями уши. — Пожалуйста, скажите, что вы лжете!

— Он сделал это для тебя, Нико.

Нико быстро раскачивался взад-вперед, слезы крупными каплями стекали по его лицу и падали на лист бумаги, который содержал последний заказ на обед его матери.

— Когда она умерла… это было… она умерла за мои грехи! Не его! — Он заливался слезами, словно десятилетний ребенок, вся система ценностей которого в одночасье разлетелась в прах. — Она должна была умереть за мои грехи!

И вот тут-то Троица поняла, что он у них в руках.

Разумеется, именно поэтому они остановили на нем свой выбор изначально. Это было нетрудно. Римлянин имел доступ к военным архивам и личным делам, и они сосредоточились на архивах Форта Беннинг и Форта Брэгг, в которых размещались две лучшие армейские школы снайперов. Добавьте слова «увольнение с лишением прав и привилегий» и «психологические проблемы», и список кандидатов сузился очень быстро. Собственно, Нико был третьим по счету. Но когда Троица провела дополнительные исследования — когда они узнали о его религиозном рвении и о том, к какой группе принадлежал его отец, — Нико переместился на первое место.

Начиная с этого момента, им оставалось только найти его. Поскольку все временные дома и приюты для бездомных, получающие государственное финансирование, обязаны предоставлять список проживающих, это было легко. Потом они должны были убедиться, что он управляем. Именно поэтому они и отвезли его в передвижной дом отца. И дали ему пистолет. И сказали, что существует только один способ освободить душу матери.

В ходе обучения на снайпера Нико научили стрелять в промежутках между ударами сердца, чтобы свести дрожание ствола к минимуму. Стоя над отцом, который, лежа на рваном линолеуме пола, умолял о прощении, Нико без колебаний нажал на курок.

И Троица поняла, что нужный человек у нее есть.

И все благодаря одному-единственному листку бумаги с поддельной страницей больничного журнала регистрации доставки пищи пациентам.

Когда на светофоре загорелся зеленый свет, Римлянин повернул налево и вдавил педаль газа в пол, отчего зад автомобиля занесло, а из-под колес полетели брызги мокрого снега пополам с водой. Машина пошла юзом по вечно грязной дороге, но в умелых руках Римлянина быстро выровнялась. Он слишком много сил вложил в это дело, чтобы сейчас потерять контроль над ним.

Вдалеке обшарпанные фасады домов и магазинов сменились ржавыми металлическими воротами, которые огораживали открытое пространство и должны были внушить жителям чувство безопасности. Но с учетом того, что в прошлом году из клиники сбежали двадцать пациентов, большинство жителей уже давно поняли, что ворота и ограждения не оправдывают их надежд.

Не обращая внимания на часовню и высокое кирпичное здание сразу же за воротами, Римлянин резко повернул направо и покатил к маленькой сторожке, приютившейся за главным входом. Прошло почти восемь лет с тех пор, как он был здесь в последний раз. А опустив боковое стекло и глядя на облупившуюся краску на черно-желтом шлагбауме ворот, он понял, что с тех пор ничего здесь не изменилось, включая и меры безопасности.

— Добро пожаловать в клинику Святой Елизаветы, — приветствовал его охранник с обветренными от стужи губами. — Посетитель или доставка?

— Посетитель, — ответил Римлянин, вынимая удостоверение агента Секретной службы и глядя охраннику прямо в глаза.

Как и все агенты до него, Роланд Эйген после поступления на службу не сразу попал в Отдел охранных операций. Поскольку в юрисдикцию Службы входили и финансовые преступления, первые пять лет в Хьюстонском отделении он занимался расследованием случаев мошенничества и компьютерных преступл¬ний. Именно там он получил свое первое задание по обеспечению охраны и безопасности. Ему предстояло оценивать степень вероятности угрозы для разведывательного отдела. И оттуда же — благодаря таланту и чутью в проведении криминальных расследований — он поднялся по ступенькам служебной лестницы до отделений в Претории и Риме. Упорство помогло ему зубами прогрызть себе путь наверх в иерархии Секретной службы — до положения помощника директора Отдела охранных операций. Но только во внеслужебное время, в качестве Римлянина, он стяжал себе наивысшую славу и благополучие.

— Я приехал навестить Николаса Адриана.

— У Нико неприятности? — поинтересовался охранник. — Смешно, но он вечно хвалится, что к нему кто-нибудь приезжает. В кои-то веки он оказался прав.

— Угу, — буркнул Римлянин, бросив взгляд на крошечный черный крест на крыше старой кирпичной часовни, видневшейся вдалеке. — Чертов истерик…

Глава двадцать первая

Палм-Бич, Флорида

— В любом случае, это всего лишь занятная маленькая подверстка о том, что вы и Дрейдель завтракали в «Четырех сезонах», — заявляет Лизбет, пока Рого пробирается ко мне и прижимается ухом к телефону, чтобы слышать наш разговор. — Типа того, что ресторан может стать местом воссоединения на солнечном Юге парней из Белого дома. Бывшие лучшие помощники президента и все такое.

— Звучит неплохо, — замечаю я, стараясь поддержать ее радужное настроение. — Хотя мне не кажется, что это такие уж важные новости.

— Великолепно! — с сарказмом роняет она. — Именно это только что сказал мне Дрейдель. Вас что, разлучили при рождении? Или это работа так влияет?

Я знаю Лизбет с той поры, как она возглавила колонку светских сплетен в «Пост». У нас с ней четкое взаимопонимание. Она звонит и вежливо просит дать ей возможность процитировать какое-либо высказывание президента. Я вежливо отвечаю, что нам очень жаль, но мы больше не занимаемся такими вещами. Легкий и простой тур вальса. Проблема заключается в том, что если я не буду очень осторожен, то могу дать ей материал для колонки.

— Лизбет, перестаньте, никто даже не знает, что мы с Дрейделем здесь.

— Угу, Дрейдель тоже пытался скормить мне эту басню. А перед этим спросил, не может ли он перезвонить позже. Но мне-то известно: это верный признак того, что я больше никогда не услышу от него ни слова. А учитывая, что сегодня должно состояться маленькое событие по сбору средств на его кампанию, можно было надеяться, что он захочет, чтобы его имя появилось в местной газете. Ну а теперь вы выдадите мне какую-нибудь сногсшибательную фразу о том, как здорово было предаться воспоминаниям о добрых старых временах в Белом доме? Или хотите, чтобы я начала подозревать, что в Мэннингвилле не все спокойно?