Опекун. Вне закона - Ронни Траумер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Всю дорогу до дома наблюдала в окно за украшенным огоньками городом, вспоминала беззаботное детство и чувствовала умиротворение. Только длилось оно недолго. Едва успеваю войти в квартиру, как вижу сидящего на диване Марата.
– Проходи, Каролина, – холодно бросает и делает глоток янтарной жидкости из стакана в руке. – Пора поговорить, – эти слова звучат, словно приговор, и накатывает ощущение, что меня сейчас расстреляют.
На негнущихся ногах, я плетусь в сторону дивана. От внезапно нахлынувшего стресса даже пуховик и сапоги не сняла, так и пошла, оставляя мокрые следы на мраморном полу. Сажусь в одно из кресел, которых по эту сторону журнального столика два, и дрожащими руками сжимаю ручки чёрного рюкзачка.
– Раздевайся, вспотеешь и заболеешь ещё на мою голову, – выдаёт Марат, заставляя меня почувствовать себя обузой.
Я поднимаюсь и снимаю верхнюю одежду, бросив пуховик на подлокотник кресла, а сапоги на пол рядом, и падаю обратно на место. Поднимаю глаза на Самойлова, и сердце ухает в пятки. Господи, чего он такой грозный-то?
Нет, поза расслабленная, но одновременно кажется, что он напряжён: рукава рубашки закатаны до локтя, брови нахмурены настолько, что они кончиками соприкасаются на переносице. Ногу на ногу закинул и на меня смотрит, пальцами одной руки барабанит по колену, вторая держит квадратный стакан с янтарной жидкостью и покоится на подлокотнике дивана.
Спокойно, Лина! Выдыхай и ничего не бойся! Что он может тебе сделать? Относись к тому, что между вами было так, как советовала Юлька. Всё же есть доля правды в её словах, в конце концов, мы оба испытали… оргазм, и последствий не было. К тому же для него я не первая и не последняя девушка на одну ночь. Какая ему разница, с кем? Разве что-то меняет, если это была я, а не другая? Нет, вот и волноваться не о чем.
Но проходит минута, вторая, пятая, а он молчит, продолжая меня пристально изучать, словно я экспонат в музее. Или вещь, которую ему предлагают купить а он сомневается. Скорее, второй вариант, учитывая, что между нами было. Так, хватит себя накручивать, уже голова болит от мыслей, а от нервного напряжения тошнить начинает.
– Мы так и будем сидеть, или вы уже хоть что-то скажете? – не выдерживаю я.
Не бояться! Главное – его не бояться! Он мне ничего не сделает! Может, и был бандитом, как Юля утверждает, да, собственно, я и сама убедилась в этом, когда он Мишу убил. Но девушку же он не станет убивать? Да и не за что, я по факту вообще не виновата, он сам всё сделал. Вот пусть сам себя и накажет.
– Скажу, – кивает сдержанно и из стакана глоток делает.
– Внимательно слушаю, – проговариваю, стряхивая невидимую пыль с расклёшенной юбки тёмно-синего цвета.
Вот так, Лина, будь уверенной в себе, не показывай страха и не поддавайся эмоциям – сама себя подбадриваю.
– Вот как, – хмыкает Самойлов и, опустив голову, губы свои кривит. – Почему ты сбежала тогда?
– А что мне было делать? Ждать, когда вы проснётесь и горло мне перережете? – слова срываются с губ раньше, чем я успеваю подумать.
Прикусываю себе язык, но какой смысл уже? Самойлов чернеет в мгновение.
– Пыл сбавь, – проговаривает, и видно, что сдерживает себя. – Значит так, – меняет тон на деловой, и я ещё крепче сжимаю ручки рюкзака. – Жить останешься в этой квартире, нуждаться ни в чём не будешь до конца своих дней, – с этими словами он достаёт кошелёк и вытаскивает оттуда серебряную банковскую карту. – Безлимитная, – бросает пластик на стеклянный столик, словно кость собаке. – Ни в чём себе не отказывай…
– Что вы делаете? – спрашиваю, не в силах молчать. – Зачем мне ваши деньги? Решили откупиться? Зачем? – вопрос за вопросом, а Самойлов смотрит на меня как на идиотку.
– То, что…
– Мне не нужны ваши деньги, эта квартира и охранники по пятам, – прерываю наглым образом.
Но, чёрт возьми, мне обидно! Вместо хотя бы обычных извинений, что были бы более уместны в данном случае, он решил заплатить мне.
– Я… – пытается снова что-то сказать, но не сегодня.
– Я хочу свободы, домой вернуться, маму чаще навещать, и чтобы меня не контролировал чужой человек. Мы всего лишь переспали по ошибке, – выпаливаю и сама не понимаю, откуда столько смелости, наверное, от обиды и злости.
Но я и так столько от него терпела, что не хочу больше молчать. Он не имеет никаких прав на меня. Он мне никто!
– Платить мне за секс годичной давности вам не к лицу. Если деньги некуда девать, отдайте в детский дом, а мне от вас ничего не нужно, кроме покоя, – последнее, что говорю, и, встав на ноги, хватаю чёртову карточку со столика и бросаю ему в лицо. После чего забираю вещи и ухожу в свою комнату.
И только оказавшись за дверью своей спальни, я сползаю по твёрдой поверхности на пол. В один миг вся смелость и уверенность в собственных силах испаряется, и я начинаю горько плакать.
Зря я карточку бросила, конечно, но мало того, что он поимел меня, даже в лицо не взглянув, так ещё решил откупиться от меня деньгами. Нет, я понимаю, что чаще всего он так и поступает. Трахнет кого-то пару раз, брюлики или шубу купит, и все остаются довольны. Только я не из этой категорий, мне не нужно ничего, пусть отпустит меня домой. Полжизни прожил, а в людях так и не научился разбираться.
Выплакав обиду, я вытираю щёки, встаю на ноги, собираясь пойти в душ и с помощью тёплых струй воды снять с себя напряжение этого дня. Но едва отхожу от двери, как та распахивается, с грохотом врезавшись в стену. Подпрыгиваю на месте, и в голове только одно – хорошо, что я успела отойти. Он бы убил меня сейчас.
– Что вы… – возмущённо начинаю, но договорить не успеваю.
Самойлов в два шага оказывается передо мной и впивается своей лапой в мою шею, заставляя поднять голову и посмотреть на него. Я видела Марата злым, видела его пугающе спокойным, но таким, как сейчас, – никогда.
От злости его лицо перекосилось, губы поджаты, желваки играют, а в глазах чернота плещется. Кажется, я доигралась и скоро окажусь на месте Миши.
Я перестаю дышать, либо от испуга, либо от того, что мне горло сжимают. Скорее, от страха и незнания, что можно ожидать от этого человека. Всё что
