Падшие Ангелы (СИ) - Блэйс Кэтрин

Ей снились бледные руки и темный коридор, циркулирующая по венам кровь, а затем лицо Кая. Он выглядел особенно красивым. У глаз кожа складывалась в гусиные лапки, потому что он улыбался. Темно-карие, почти черные глаза странно излучали из себя свет. Нежно-розовые губы растянулись в улыбке, натягивая тот самый шрам на левой части нижней губы и обнажая клыки. Кай придвинулся к ней ближе настолько, что даже во сне она могла чувствовать его прохладу, которая сочеталась с запахом свежих ягод и кардамона.

Он облизнул свою верхнюю губу, склонил голову набок, как делал это всегда и наклонился к ней. Кара раскрыла губы, чтобы принять его к себе. Он открыл рот,

обхватил ее губы, медленно смакуя ее на вкус. Он целовал ее плавно и нежно, никуда не спеша. Он вампир и у него впереди целая вечность. Кай оторвался от ее губ и стал медленно прокладывать дорожку поцелуев от уголка губы, пройдясь по подбородку и захватив шею. Глаза Кары закатились, а руки полностью утонули в его платиновых шелковистых волосах. Хотелось еще. Хотелось больше.

А затем раздался крик. Кай вонзил свои клыки в ее шею, всасывая в себя ее кровь и отнимая жизнь. Щит почему-то не сработал и Кара чувствовала, как силы покидают ее, отдаваясь ее погибели.

Резко раскрыв глаза, Кара поднялась с подушек и тяжело задышала. Кажется, кричала она не только во сне.

На кровати сидел взволнованный Ник. Парень обхватил ее предплечья своими руками и заставил посмотреть ему в глаза.

— Тш-ш, все хорошо, ты в безопасности, — Аллен пытался придать голосу спокойствие, вот только получалось откровенно не очень. — Это просто сон, Кара, кошмар. Это не по-настоящему.

Кара судорожно втягивала в себя воздух, гуляя глазами по комнате и ища за что можно зацепиться. Несколько секунд спустя она все-таки частично пришла в себя, когда увидела сидящего перед ней Ника.

Это сон. Кошмар. Просто кошмар. Ник рядом. Кай не причинит вреда.

— Кара? — спросил он. — Ты слышишь меня?

— Да, я… я в норме. Просто кошмар, — сейчас дыхание ее выровнялось, она разжала одеяло, в которой вцепилась так сильно, что костяшки пальцев побелели.

За окном больше не светило солнце, комнату озаряли только звезды и лампа на прикроватном столике.

— Я так громко кричала или ты уже был здесь? — спросила она, откидывая от шеи прилипшие от пота волосы. Они доставали до середины ее спины и начинали мешать. Надо бы подстричься.

— Нам нужно поговорить до ужина, — серьезно начал он.

Кара знала о чем пойдет речь. Рано или поздно Ник бы все равно пришел за ответами.

— Слушаю.

— Может ты забыла, но в Академии мы учились вместе и никакой Катерины, а уж тем более оборотня я там не видел, — Ник сжал губы. — Где ты была? Нет, я, конечно, рад, что с тобой все в порядке и ты жива, но где ты была?

У Кары не было времени продумать план полностью и сейчас она очень сильно об этом жалела.

— Мне помог один человек, — уклончиво ответила она.

— Кара, кто это был? — продолжал наставить Аллен.

Наверное, именно его настойчивость разозлила его. Да, они лучшие друзья, но у нее есть и своя жизнь.

— Да какая разница? Я здорова и здесь, чего еще нужно?

— Кто знает, что он мог с тобой сделать? Ты же была в отключке!

— Но он этого не сделал! Он не бросил меня в подворотне, когда я умирала! — Кара выкрикнула последнее предложение через чур напористо и пылко.

Нику будто пощечину влепили. Он резко поднялся с кровати, раскрыв рот, он глядел на нее и не мог поверить своим ушам. Прошло несколько секунд, прежде чем Кара осознала, как он мог расценить ее слова. Она выскочила из — под одеяла, чтобы стоять рядом с ним.

— Ник, я не это имела ввиду, правда, — начала оправдываться девушка. — Я только хотела сказать, что он помог мне, а остальное неважно. Ты был нужен Айлин и Стейс. Без тебя они бы не справились.

Видимо, ее слов было недостаточно. И сейчас Кара чувствовала себя Адрианом, который думал только о себе. Ник — ее лучший друг и точно, как никто другой, волновался и винил себя за то, что оставил ее. За то, что был вынужден поступить, как хранитель и поставить задание выше личных отношений. Она собственноручно расковыряла его зияющую рану и насыпала туда соли.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Мне жаль, — голосом полным отчаяния ответил Ник. Тихо, обреченно и сожалея.

— Это не твоя вина, — девушка положила руку ему на плечо.

Он смотрел сквозь нее, совершенно не замечая происходящего. Будто был не здесь, а снова и снова проживал тот вчерашний момент у мусорных баков в одном из районов Бруклина. Каре хотелось забрать хотя бы часть той вины, что взвалил на себя ее друг. Вот только он не поделится. Будет тащить это на себе, постоянно припоминая эту якобы оплошность самому себе и корить за это. Но ей хотелось.

Она обняла его, положив голову на плечо. Ник пах кофе, мылом и солнцем.

— Мы хранители и наш долг — выполнять задания, оставляя друзей и семью на второй план. Ты же знаешь, — выдохнула она. — Ты поступил правильно.

— Я чуть не потерял тебя, — дрожащим голосом сказал он, совершенно не обращая внимания на сказанные ею слова.

— Ты никогда меня не потеряешь.

Парень последний раз сжал ее в объятиях, отстранился и чмокнул в лоб.

— Тави приготовил ужин, если готова, переодевайся и спускайся.

Ник улыбнулся, медленно прошелся пальцами от ее лопаток по рукам до кистей и покинул комнату.

Кара смотрела, как закрывается дверь и понятия не имела, что ей делать дальше.

— Ну ты и дура, МакКонарс, — сказала девушка сама себе и слова ее отбились от стен с таким же глухим звуком, как лопнула за Ником дверь.

Ей потребовалось около десяти минут, чтобы снова надеть на себя некоторое подобие формы. Из всей одежды ближе была только она, а искать что-то другое не хотелось. Кара старательно избегала прикосновений к вчерашней одежде после того, как сняла ее. Почему-то теперь она казалась странной, будто если присмотреться к ней ближе, можно узнать все события сегодняшней ночи. И Каре хотелось бы их узнать, потому что Кай ничего не скажет.

На ужин она спускалась в нервном предвкушении новой информации и страха быть раскрытой. Последнее чувство преследовало ее с того самого момента, когда она впервые пересеклась с Каем на мосту. Она ощущала себя предательницей, которая не просто предала всю команду, но и подорвала их доверие, осквернила священный долг и стала преступницей похуже самого Моргана. А еще этот дурацкий сон, который она до безумия точно запомнила и теперь прокручивала беспрерывно в своей голове. Он слишком плохо на нее влиял. Слишком.

Но почему-то только когда она была с ним, это чувство вины пропадало.

Внизу слышались голоса. Тави шутил, Стейс громко смеялась над его шутками. Все, как обычно. Она дома, рядом друзья, все хорошо. Последние дни ей все чаще приходилось напоминать себе об этом.

Половицы под ногами неприятно скрипели, выдавая свой возраст, и даже ковер не мог этого исправить. Лампы мягко освещали коридор от комнаты до лестницы теплым свечением. Герои-хранители и верховные маги смотрели прямо на нее. И даже от них Кара чувствовала презрение.

Это уже походило на паранойю. Они не были живыми, их вообще здесь не было и точно ничего не знали, но глядели прямо в душу, в подкорку сознания и выскребывали чайной ложечкой ее изнутри понемногу. Не в силах терпеть давление стен, Кара ускорила шаг и за полминуты оказалась у входа в кухню. Девушка сделала глубокий вздох и шагнула в комнату.

— А вот и наша пташка проснулась, — первым сказал Тави, обратив внимание всех на вошедшую Кару.

Девушка слабо улыбнулась.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Как спалось? — заботливо спросила Лиди, когда заметила жалкое подобие эмоций на лице девушки.

Уинман и правда переживала о самочувствии рыжей и это было видно. То, как она переживала о ее чувствах и здоровье, никогда не переходя ту грань, которая обычно зовется через чур. Но этим вопросом она загнала Кару в краску.

Кровь прилила к щекам хранительницы, а внизу живота туго заныло, когда она вспомнила о событиях своего сна. О руках, что ласкали ее тело и о губах, которые медленно проходились по ее коже, вызывая рой мурашек. А еще там были глаза, которые смотрели прямо внутрь ее сущности и шелковистые пряди отросших волос, которые хотелось путать в пальцах, пропускать через них и оттягивать вверх, вызывая стон Кая Моргана. Боже, это даже в ее голове звучит отвратно после того, как она мысленно произнесла его имя.