Правда - Терри Пратчетт

— Йа! Истинной темноты, йа уточняйт, — подтвердил Отто голосом, звенящим от возбуждения. — Не просто когда свет отсутсвовайт, но светом с другой стороны тьмы. Еще можно называйт это… живой темнотой. Мы не видайт ее, но бесы видайт. Ты знавайт, что убервальдский глубокопещерный сухопутный угорь давайт вспышка темного света, если его пугайт?

Вильям бросил взгляд на стоящую на верстаке большую стеклянную банку. На дне он увидел пару мерзких тварей, свернувшихся клубком.

— И ты думаешь, у тебя получится?

— Думайт, йа. Айн момент!

— Честно говоря, мне уже пора…

Отто осторожно извлек из банки одного угря и положил его в лоток, где обычно сидела саламандра. Потом аккуратно навел на Вильяма один из своих иконографов и кивнул.

— Айн… цвай… драй… БУ!

Это был…

…это был бесшумный, направленный внутрь взрыв. У Вильяма на секунду возникло ощущение, что весь мир замер, а потом свернулся и превратился в крошечные острые булавки, которые пронзили каждую клеточку его тела[7]. Затем вернулся привычный полумрак подвала.

— Странное… ощущение, — часто моргая, пробормотал Вильям. — Словно нечто холодное прошло сквозь меня.

— Многое еще предстоит узнавайт о темном свете теперь, когда мы оставляйт позади наше премерзкое прошлое и вступайт в яркое будущее, в котором мы целыми днями совсем не думайт о слове на букву «к», — возвестил Отто, копаясь в иконографе. Он долго рассматривал нарисованную бесенком картинку, а потом бросил взгляд на Вильяма. — Что ж, следовайт возвращается чертежный доска, — пробормотал он.

— А… посмотреть можно?

— Этим ты устанавливайт меня неловкое положение, — сказал Отто и положил кусочек картона изображением вниз на свой самодельный верстак. — Йа псе деловайт не есть правильно.

— О, но я…

— Господин де Словв, что-то очень плохое произошло!

Это кричал Рокки, заслонивший своей головой лаз в подвал.

— В чем дело?

— Во дворце! Там когой-то убили!

Вильям взлетел вверх по лестнице. Сахарисса сидела за столом и выглядела бледной.

— Что, покушение на Витинари? — спросил Вильям.

— Э… Нет, — сказала Сахарисса. — Не совсем.

В подвале Отто Шрик еще раз осмотрел сделанную темным светом иконографию. Затем царапнул картонку длинным бледным пальцем, словно убирая с нее что-то.

— Странственно… — пробормотал он.

Бес ничего не придумал, в этом он был абсолютно уверен. Чтобы придумывать, нужно воображение, которого бесенята напрочь лишены. Они не знают, что такое ложь.

Отто с подозрением окинул взглядом голые стены подвала.

— Здесь кто-нибудь имейтся? — осведомился он. — Кто тут играйт прятки?

К счастью, никакого ответа не последовало. Темный свет. Ну и ну… Существовало много теорий относительно темного света…

— Отто!

— Он сунул картинку в карман и поднял голову.

— Йа, герр Вильям?

— Собирай аппаратуру, идем со мной! Лорд Витинари кого-то убил! — крикнул Вильям. — Похоже, что убил, — тут же добавил он. — Хотя этого просто не может быть.

Иногда Вильяму казалось, что все население Анк-Морпорка представляет собой толпу, которая только и ждет случая, чтобы где-то собраться. В обычном состоянии эта толпа распределялась тонким слоем по всему городу, подобно гигантской амебе. Но когда что-нибудь случалось, толпа тут же сжималась вокруг этой точки, как клетка вокруг кусочка пищи, и заполняла улицы людьми.

Сейчас толпа собиралась около главных ворот дворца. Как бы случайным образом. Группка людей привлекает внимание, подходят другие люди, и группа растет, становится более сложной. Кареты и паланкины останавливались, чтобы сидевшие внутри могли выяснить, что происходит. Невидимый зверь увеличивался в размерах.

У ворот вместо Дворцовой Стражи дежурили городские стражники. Это представляло собой некую проблему. «Пустите, мне интересно!» — подобное тут вряд ли прокатило бы. Этому доводу не хватало авторитетности.

— Почему мы останавливайтся? — спросил Отто.

— На воротах стоит сержант Детрит, — ответил Вильям.

— А. Тролль. Очень глупый, — высказал свое мнение Отто.

— Но с ним всякие выкрутасы не пройдут. Боюсь, придется говорить правду.

— А это помогайт?

— Он стражник. А стражники не привыкли, когда им говорят правду. Поэтому они сразу теряются.

Огромный тролль невозмутимо смотрел на приближавшегося Вильяма. Это был взгляд настоящего стражника. Непробиваемый взгляд. Он говорил лишь: «Я тебя вижу, и, когда ты совершишь что-то неправильное, я буду наготове».

— Доброе утро, сержант, — поздоровался Вильям.

Кивок тролля означал, что в случае предоставления убедительных доказательств он готов согласиться: сейчас действительно утро и в определенных обстоятельствах определенными людьми оно может считаться добрым.

— Мне срочно нужно увидеться с командором Ваймсом.

— Правда?

— Да, очень нужно.

— А ему нужно срочно увидеться с тобой? — Тролль наклонился ближе. — Ты господин де Словв, верно?

— Да, работаю в «Правде».

— Я ее не читаю, — заявил тролль.

— В самом деле? Специально для тебя мы можем отпечатать ее шрифтом покрупнее, — предложил Вильям.

— Очень смешно, — сказал Детрит. — Но каким бы тупым я ни был, именно я тут говорю. А говорю я, что ты имеешь право оставаться снаружи и… Эй, чегой-то этот вампир делает?!

— Замирайт секунда! — выкрикнул Отто. БУМ.

— …чертчертчертчерт!

Некоторое время Детрит спокойно смотрел, как отчаянно вопящий Отто катается по булыжной мостовой.

— Что енто было? — спросил он потом.

— Он сделал картинку, как ты не пускаешь меня во дворец, — объяснил Вильям.

Детрит родился в горах выше линии снега и увидел своего первого человека только пяти лет отроду. Тем не менее Детрит был стражником до самых кончиков своих крючковатых, волочащихся по земле пальцев и всегда поступал соответственно.

— Это запрещено.

Вильям достал свой блокнот и занес над ним карандаш.

— А ты не мог бы объяснить моим читателям почему?

Детрит с некоторым беспокойством огляделся.

— А где енти твои читателя?

— Я имел в виду, что в точности запишу твое объяснение.

Полученное в Страже начальное образование снова пришло Детриту на помощь.

— Это запрещено.

— Итак, я записываю: мне запрещено записывать какие-либо объяснения Стражи… — широко улыбнулся Вильям.

Вскинув руку, Детрит переключил на шлеме маленький рычажок. Едва слышное жужжание стало чуть громче. Шлем тролля был оборудован специальным вентилятором, обдувавшим кремниевый мозг, чья эффективность в случае перегрева резко падала. А в данный момент Детриту нужна была холодная голова.

— Это как-то касается политики, да?

— Гм, возможно. Извини.

Отто, пошатываясь, поднялся на ноги и снова начал возиться со своим иконографом.

Детрит наконец принял решение и кивнул констеблю:

— Пустомент, проводи ентих… двоих к господину Ваймсу. Им запрещается падать с лестниц и все такое прочее.

«Господин Ваймс… — думал Вильям, спеша за констеблем. — Все стражники его так называют. Он был посвящен в рыцари, а недавно стал герцогом и командором Стражи, но его продолжают называть господином. Именно господином, а не каким-то затертым „г-н“. А еще к слову „господин“ прибегаешь, когда хочешь сказать что-нибудь вроде: „Эй, господин, опусти-ка арбалет и повернись ко мне, только очень медленно“. Интересно, почему его так называют?»

Вильям не был воспитан в духе уважения к Страже. Стражники не принадлежали к его кругу. Да, они приносят пользу, как, например, те же овчарки, ведь кто-то должен — боги тому свидетели! — поддерживать порядок в обществе, но овчарка должна жить на улице, а не в гостиной. Иными словами, Стража являлась прискорбно необходимым подклассом преступных элементов, частью населения с доходом менее тысячи долларов в год, как их неофициально определял лорд де Словв.

Члены семьи Вильяма и их знакомые нарисовали для себя некий умозрительный план города: вот часть, где живут честные горожане, а вот тут можно встретить преступников. И они были потрясены до глубины души… нет, скорее оскорблены, узнав, что Ваймс ориентируется по совсем иной карте. Он специально проинструктировал своих людей заходить в дома исключительно через парадный подъезд, тогда как всякий здравый смысл подсказывал: слугам подобает пользоваться черным ходом[8]. Воистину, этот человек не ведал, что творил.

То, что Витинари сделал Ваймса герцогом, лишний раз говорило о том, что патриций перестал контролировать ситуацию.

Поэтому Вильям был склонен симпатизировать Ваймсу — хотя бы из-за того типа врагов, которых нажил себе командор Стражи. И в то же время по большей части этот человек ассоциировался у него со всякого рода кошмарами. Ваймс, к примеру, был кошмарно воспитан. Кошмарно выглядел. И похоже, все время кошмарно нуждался в выпивке.