Вселенский заговор. Вечное свидание (сборник) - Татьяна Устинова

– Да ты глаза-то свои разуй, посмотри, куда кабель идёт! В дом он идёт, вон изоляторы белые! К счётчику идёт! Не ворую я электричество!..

– А откуда я знаю! Может, он фальшивый!

– Кто фальшивый?!

– Кабель этот твой! Может, он для виду сделан, а не по-настоящему!

– Да ты с ума, что ль, сошёл совсем?! Фальшивый! Зайди и посмотри!

– Не стану я смотреть! А фонарь твой завтра скручу и вон в овраг кину! Так и знай!

– Да я на тебя заявление напишу за хулиганство!

– А это пожалуйста! Это сколько угодно! На меня кто только не писал, а теперь они все знаешь где, знаешь?! Вот тебе, а не заявление! – гаркнул Валерик и сунул тёте Лиде под нос здоровенную фигу. – Карга старая, курица драная! Мозга нету, а туда же, заявление она напишет! Климакс у тебя? Таблетки принимай, а то в одном месте свербит небось!..

Тётя размахнулась – Маруся взвизгнула и кинулась к ней – и хлестанула Валерика укропным веником, сначала справа налево, а потом слева направо. Сухой укропный зонт зацепился за Валеркино ухо и повис, семечки обсыпали его потную физиономию, он взвыл, кинулся на забор и схватил Лидию за волосы.

Маруся подскочила и стала толкать его в плечи. Валерик не сдавался, Лида молча боролась, а племянница вопила:

– Отстань от неё!! Отстань сейчас же! Уходи! Пошёл вон!..

На дороге неожиданно громко засигналила машина, Валерик выпустил тётю Лиду, Маруся сильно его толкнула, он сделал шаг назад и неловко сел в куст шиповника.

Машина проехала мимо.

– Звони участковому, – велела Марусе тётя, тяжело дыша. – Хулиганство и разбой! Звони немедленно!

Маруся выхватила из кармана телефон и стала в него тыкать. Она так перепугалась, что руки тряслись.

– Ну, ты попомнишь, – пригрозил Валерик и выбрался из куста. – Ты у меня, Лидка, в ногах валяться будешь! Сожгу! – заорал он уже с дороги. – Спалю к чёртовой матери!..

– Давай, давай отсюда! Негодяй, подонок, – пробормотала Лидия Витальевна, подхватила с травы бейсболку, нахлобучила и сморщилась: – Должно быть, полголовы волос выдрал, придурок!..

– Тётя, я не знаю, как звонить участковому, – спохватилась Маруся.

– Да не надо никому звонить, – сказала Лида, морщась. – Он сейчас проорался, теперь недели на три отстанет. Ах, паразит!..

– Да, но так нельзя, он же на тебя… напал!

– Да ничего он не напал, подумаешь, за волосы схватил! Что он может, участковый? Беседу провести? Не станет он никаких бесед проводить, у него других дел навалом! Вон на переезде таксисты с маршруточниками подрались, и все как один эти… гости с юга!.. Где участковому наши дрязги разбирать…

Тётя Лида оглядела свой веник, сняла с забора застрявший пучок укропа, вздохнула и покачала головой:

– Такой характер поганый, – сказала она задумчиво. – Никому житья не даёт! Фонарь наш ему мешает, электричество мы воруем, видите ли! Как же! Всё через счётчик идёт, а ему неймётся, паразиту!.. Пацанов с поля разогнал, они там в футбол всё лето гоняли, нет, втемяшилось ему, что шумят очень и пыль от них!.. Да ладно бы просто разогнал, так он с ворот сетку срезал! А сетку Прокопенко на свои деньги покупал, он мужик серьёзный, не то что Валерик, пустобрёх!..

– Да кто он такой, Валерик этот?

– А шут его знает. Они и не ездят сюда почти. А как приедут, так сразу свары у нас начинаются. Жена-то только на выходные бывает, а он тут торчит, всех жизни учит!.. Шлагбаум какой-то собирается ставить, чтоб по дороге проезда не было, мол, мимо его участка все машины идут, выхлопные газы, для здоровья вредно. Нет, ты можешь себе представить?! Из Москвы приезжает, и здесь ему – газы! И сидел бы себе в Москве, там небось никаких газов нету!..

– У тебя с той стороны волосы вырваны!.. – ужаснулась Маруся.

Лида потрогала голову и опять сморщилась – больно.

– А может, и напишу заявление, – вдруг вспылила она. – До чего дошло, рукоприкладство, да ещё оскорбления!

Маруся негодовала изо всех сил, сочувствовала тёте и очень убедительно говорила, что нужно непременно обратиться в полицию, так это нельзя оставить. Попутно она сердилась на Гришу, который уехал и не знает, что на них тут напали.

Хотя… с другой стороны… если вдуматься… Гриша вряд ли смог бы помочь. Он человек мирный, интеллигентный, в очках. Несколько трусоват. Ну, стоял бы рядом и повторял: «Прекратите безобразие!» И она, Маруся, в нём бы окончательно разочаровалась. Пока ещё не окончательно, в смысле компостного ящика вместо романтических прогулок, а после сцены с Валериком наверняка разочаровалась бы по-настоящему.

Конечно, он очень помог ей, когда она решала головоломную задачу, связанную со странной смертью странного человека в планетарии – этот человек умер почти у неё на глазах, – но впоследствии все её ожидания и надежды потерпели крах. Гриша, уже почти было ставший её героем, как-то сдулся, вроде резинового тигра Васьки, с которым они в детстве плавали в Северке, и сколько его ни заклеивали, он всё равно сдувался моментально. А Марусе очень хотелось… героя. Не придуманного, не слепленного из разных – хорош, как артист, умён, как писатель, шутлив, как телевизионный ведущий, – а подлинного, натурального, чтобы всё в одном, и этим одним-единственным чтобы можно было гордиться!..

Подавая тёте Лиде длинненькие крепенькие помидорчики, которая та сосредоточенно упихивала в блестящую банку, Маруся громко вздыхала – специально громко, чтобы тётя спросила, о чём она вздыхает.

Лида долго не спрашивала.

Рассол перекипал в большой кастрюле, пахло уксусом, укропом, смородиновым листом. Уже готовые закатанные банки стояли вверх дном вдоль стены, и ещё пустые громоздились на столе под чистым полотенцем, а Маруся всё вздыхала.

– Ты не огорчайся, – в конце концов сказала тётя Лида. – Я понимаю, Валерик кому хочешь настроение испортит! Ты, главное, не бойся его. Станет приставать, сразу мне скажи или Грише своему.

– Никакой он не мой, – перебила Маруся. – Тёть, а почему ты замуж не вышла?

– Я?.. – удивилась Лидия Витальевна. – Ну ты спросила!.. Не получилось у меня, вот и все дела.

– А почему у тебя не получилось?

– Ох ты, господи. Не знаю. Не у всех получается. Сначала мне никто не нравился…

…Мне тоже никто не нравится, быстро подумала Маруся.

– …а потом уж и я никому не нравилась.

– Ну почему, почему? Ты же симпатичная! Ты всё умеешь! Я вот даже кашу варить не умею, а ты – всё! Даже баню сама топишь!

– Кашу варить я тебя научу, а замуж берут не за то, что баню умеешь топить, – тётя как следует утрамбовала очередной слой помидоров, – а потому что любят. А когда любят, не имеет значения, умеешь ты кашу варить или, может, стихи писать! Когда любят, ничего не имеет значения. Ну, по крайней мере, так принято считать.

– А тебя никто не любил? Совсем никто?..

Тётя поправила на голове косынку. Перед помидорами она туго повязала голову и Марусе велела тоже повязать.

– Наверное, никто, Марусенька, – сказала она и улыбнулась. – Раз так замуж и не взяли. А что такое, почему ты спрашиваешь? Замуж собралась?

– Меня тоже никто не берёт! – буркнула Маруся.

– Ты ещё молодая, девочка совсем! У тебя всё впереди.

– Да, впереди! Мне двадцать четыре года, а у меня никого нет!

– У тебя Гриша есть.

Маруся даже ногой топнула.

– Тётя! При чём здесь Гриша?! Мы с ним плавали на тигре в Северке! Помнишь, у нас такой надувной тигр был, его звали Васька? Он потом быстро порвался, потому что мы на него с берега прыгали!

– Помню, – сказала Лида и улыбнулась. Улыбалась она замечательно, нежно, лицо сразу становилось молодым, почти девичьим. – Гриша замечательный человек и…

– Да я знаю, что он хороший, – опять перебила её Маруся. – Но не то!

– Не то? – усомнилась Лида.

– Совсем не то!

– А так за тобой ухаживает…

– Это он за тобой ухаживает! За досками уехал! Чтобы оборудовать твой компост! А со мной он дружит! Подумаешь, один раз поцеловались, ну и что?

– Поцеловались, и ничего? – спросила тётя Лида и взглянула племяннице в лицо. – Ничего-ничегошеньки?..

Маруся вспыхнула, как будто её обдало паром из кастрюли с рассолом. Быстро отвернулась и поволокла на стол очередной таз с вымытыми помидорами.

Нет, как ничего?.. Конечно, тогда ей вдруг показалось, что Гриша и есть самый настоящий, единственный, целоваться с ним оказалось немного страшно, но так прекрасно, и от него хорошо пахло, и его ладонь держала Марусину шею, и весь он был приятный на ощупь, пугающе чужой и вместе с тем абсолютно свой, и это сочетание казалось опасным и притягательным.

– Понятно, – почему-то сказала Лидия Витальевна, рассматривая её. – Ты только не тяни особенно, Маруська. А то ведь он сейчас ждёт, а потом появится какая-нибудь… рыжая бестия и уведёт его. И не вернёшь…