Дворец для любимой - Владимир Корн

На противника корабль, появившийся чертиком из табакерки, впечатления не произвел, иначе им бы и в голову не пришло ступить с ним в бой. Ну как же, трехкратное превосходство. Да и не выглядел он боевым кораблем, по крайней мере, таким, какими все привыкли их видеть в этом мире. Но и на купца похож он не был. А был он похож… да сам на себя он и был похож, и ни на ничего более. Хотя казалось бы, чего тут: те же три мачты с парусами, полными свежим ветром, бушприт…

И все же присутствовало у него какое-то особое изящество в линиях, и не имелось ничего общего с похожим на половинку бочонка корпусом торгового корабля или на грозную коробку корабля военного, утыканного стволами пушек на любом подходящем для этого месте…

Первый из фрегатов, получивший несколько залпов почти в упор, сразу пошел ко дну с гордо развевающимся знаменем Трабона. Пошел так быстро, что экипажу едва удалось покинуть гибнущий корабль. И нам, стоявшим на мостике, не оставалось ничего, кроме как заключить между собой пари, кто же из двух оставшихся станет следующей жертвой. С палубы «Императора» доносились азартные крики матросов, весело комментирующих невиданное ими доселе зрелище.

И все же избиения младенцев не произошло. Был бой, где новый корабль Империи имел явное преимущество, но и корабли Абдальяра вели его весьма достойно. Вероятно, на месте фер Груенуа, я не стал бы сближаться до расстояния, доступного пушкам абдальярцев, расстреляв вражеские фрегаты издалека, но в этом весь Фред. Он прошел рядом с одним из фрегатов чуть ли не вплотную, и даже с разделяющего нас расстояния мы услышали, как ядра ударяются в его борт. Адмирал фер Разиа, сжав в кулаке небольшую бородку, покачал головой. Потому что и ему, и стоявшему рядом с ним капитану «Императора Конрада» было совершенно очевидно, что залпа в упор можно было бы легко избежать.

С броненосца послышался частый стук работающих гатлингов, их там должно было быть восемь штук, если не успели внести неизвестные мне изменения.

И я вздрогнул, на миг представив, что сейчас творится на борту фрегата абдальярцев.

Броненосец прошел мимо, заходя в атаку на последний фрегат. Мы же, все трое, шарили биноклями по палубе корабля, только что подвергшегося первой в этом мире пулеметной атаке, и все не могли увидеть на ней никакого шевеления.

С Фредом все понятно: мы много раз испытывали листы металла, пошедшего на обшивку броненосца, подвергая их бомбардировке с различных дистанций. Результаты были отличные, но сомнения все же оставались. И, судя по увиденному, фер Груенуа развеял их на моих глазах.

После полученного в упор залпа из почти двадцати орудий, броненосец продолжал идти как ни в чем не бывало, не получив ни крена, ни дифферента. Разве что в парусах появилось несколько дыр.

Видимо, экипаж последнего фрегата полностью покинуло мужество, потому что он обратился в бегство. Корабль Фреда некоторое время шел параллельным с ним курсом, вне досягаемости орудий врага, сам изредка постреливая.

Столбы воды от разрыва снарядов возникали то по носу фрегата, то по его корме. Иногда, вероятно ради разнообразия, Фред бил по его парусам. Бил болванками, поскольку снаряды должны были разрываться даже при ударе о такелаж или рангоут.

Затем, выставив все паруса, наш неожиданный спаситель легко вырвался вперед, обошел его по носу по дуге, и направился к нам. Да уж, это была даже не пощечина лучшему в мире абдальярскому флоту, выглядело все это позором, который очень сложно смыть.

И адмирал, и капитан одновременно посмотрели на меня. Я лишь слегка развел руками:

— Что я могу добавить, господа? Все произошло на ваших глазах.

«Разве что только то, — подумал я, — что на золото, пошедшее на постройку этого корабля, можно было бы сделать столько гатлингов, что армия Готома просто захлебнулась бы в лавине свинца. Но кто же мог знать, что он все же решится напасть, а золота у меня, даже на половину моих прожектов не хватает, увы.

И почему-то так хотелось видеть могучим, прежде всего, именно военный флот». Фер Груенуа был прав, не став топить убегающий фрегат. Лишить врага еще одной боевой единицы славно, но толку от рассказов его экипажа о пережитом будет значительно больше.

В Гроугент мы добирались долго, опасаясь встретить по дороге вражескую эскадру или попасть в шторм. Линкор «Император Конрад» всю дорогу грозился разойтись досками обшивки, и ни боя, ни шторма ему было не пережить. Вероятно, тогда пришлось бы потерять и трофейный абдальярский фрегат, но хвала Создателю, все обошлось.

«Да уж, — думал я, расхаживая по мостику броненосца по дороге в Гроугент. — Романтика закончится вместе с веком деревянных кораблей, и я сам к этому имею прямое отношение. Железный корабль — это краска и смазка, и еще запах металла. Скоро дело дойдет и до того, что паруса останутся лишь вспомогательными движителями, а затем и исчезнут вовсе. Эндон Кроунт, талантливый самородок-изобретатель, наконец-то довел паровой двигатель до ума, создав вполне работоспособную модель. Так что не за горами дымы над горизонтом, бункеровки углем, и черные от сажи и копоти лица кочегаров».

В Гроугенте на берегу меня поджидала Янианна. Я сразу увидел ее среди встречающих нас на причале людей. Сначала, конечно, не саму ее, а свиту, как всегда пышную и многолюдную. Но без свиты Янианне никуда, хочется того ей или нет. И еще, очень приятно, когда на берегу тебя ждет любимая, как ждут множество других женщин своих мужчин, возвращающихся из похода.

В том, что нас ждали, не было ничего удивительного, обогнавший нас пакетбот, принес весть о нашем скором возвращении.

Мы встретились, и мне понадобилось приложить немало усилий, чтобы соблюсти все правила приличия, и лишь приложиться к ручке, а не просто обнять ее и долго-долго целовать.

— Нет, — сразу же заявила она, — я прибыла в Гроугент вовсе не из-за того, что ты влип в очередную историю, о чем мне, конечно же, успели сообщить множество раз. В Морском гардемаринском корпусе юбилей — три года со дня его основания, а я, как ты, вероятно, помнишь, его патронирую.

Конечно же, помню, любимая, я ведь сам и попросил тебя об этом, когда его основывал. Только не смотри на меня так, иначе я все же наплюю на все эти условности, украду тебя прямо сейчас, и нас никто до завтрашнего утра уже не увидит, а ведь на сегодняшний вечер запланировано еще столько дел…

Следующим вечером в Морском офицерском собрании состоялся бал. И хотя положение Империи в этой войне оставалось достаточно тревожным, но ведь и особого повода для грусти не было тоже. Тем более, была одержана хоть маленькая, но победа. К тому же, как одержана!