Охота на Быкова. Расследование Эдуарда Лимонова - Эдуард Лимонов

Конечно, заслуживают. В Красноярске половина из опрошенных мною нескольких десятков людей сказали, что Тарасова, как минимум, использовали для своих целей руоповцы. Сам он встретиться со мной «категорически» отказался, так что его мнения по его же поводу я не услышал. Скорее всего, руоповцам слить всё, что у них есть, приказал губернатор Зубов, именно тогда у них с Быковым нашла коса на камень.

Возможно, уже тогда вмешались и совсем высшие чины государства. Вспомним, что Аман Тулеев сумел, очевидно через Юмашева, положить Ельцину на стол материалы на мэра Ленинск-Кузнецкого Коняхина. Именно тогда впервые прозвучало: «Криминал рвётся во власть!» И более чем прогрессивный для своего времени и места Коняхин отправился в тюрьму.

Есть такая категория журналистов, специалистов по тому или иному известному человеку. Удивительна бывает ненависть, с какой они преследуют объект, к которому они явно не по-журналистски неравнодушны. Они мне напоминают Чапмэна — убийцу Джона Леннона: тот очень хотел быть как Леннон, музицировал, но вот не вышел, не стал. Тогда он убил обожаемого. Так как я сам знаменитый человек, то у меня тоже по следам идёт пара Тарасовых. Некоторым я с удовольствием дал бы по голове трубой, но терплю, стараюсь быть цивилизованным. Кстати, Быков отреагировал на Тарасова с определённым юмором. Сергей Гурьевич Комарицын, главный редактор «Вечернего Красноярска», рассказал мне, что 13 января 1998 года на балу прессы Тарасова от имени Быкова наградили цветным телевизором «За лучшее освещение деятельности генерального директора КрАЗа». Тарасов от телевизора отказался.

Можно только гадать о вероятно сложном отношении Тарасова к своему объекту изучения, к Анатолию Петровичу Быкову. Однако методика его статей тенденциозна, и ни одна уважающая себя серьёзная газета Запада, ни «Фигаро», ни «Нью-Йорк Таймс», ни лондонская «Таймс» никогда бы его статей не взяла. Ибо это художественная проза, а не статьи. В статьях факты должны быть аргументированы, а источники указаны. Где-то Тарасов пытается аргументировать свою художественную прозу. Признаю, пытается. Так например, он цитирует аргумент Быкова о том, что существуют куда более безопасные способы добычи оружия, чем убийство сержанта милиции, что можно его легко купить. Да, соглашается Тарасов. Но сержанта убили не из-за того, чтобы взять оружие, но чтобы «уничтожить АЗС». «Впервые АЗС „Транзит“ обстреляли за 49 дней до гибели сержанта — 6 августа». Аргумент. Но прокурор Антипин хладнокровно парирует: «Что касается обстрела 6 августа 1997 года автозаправочной станции „Транзит“, то по данному факту её владелец Фридман в правоохранительные органы не обращался». Антипин вовсе не поклонник Быкова, читатель ещё убедится в этом в ходе расследования.

Вторая статья из серии «Неприкосновенный» называется:

«2. Быков и гангстеры, или Война и мир по-новорусски».

Одним из основных, и по сути единственным, «аргументом» её являются несколько любительских видеосъемок, которые для Тарасова «свидетельствуют: в 1992 году Быков в обществе уголовных авторитетов чувствовал себя вполне комфортно, своим среди своих». Ну, а замеченная ментом Романовым сцена, когда Быков смотрит с балкона на своих коллег, поневоле, и его ответ на вопрос «Чего ты к ним не подходишь, Анатолий?» — «К этим-то бакланам?!» — дышит презрением. И сотни свидетельств о том, что Быков ненавидел «синих», тоже не могут быть отброшены. Потом, скажем, американские кандидаты в президенты имеют обычай фотографироваться со всеми жертвователями 10 тысяч долларов на их избирательную кампанию. В знак благодарности жена Джимми Картера таким образом сфотографировалась со строительным подрядчиком, который позднее был арестован, осуждён и казнён как серийный убийца-гомосексуалист, убивавший подростков и цементировавший их тела у себя в саду. Мало ли с кем фотографируешься, если ты человек общественный, публичный. Всех не проверишь. Жена Картера стоит улыбаясь рядом с солидным, черноволосым и черноусым подрядчиком. Чувствует себя вполне комфортно в обществе серийного убийцы. Тарасова только на неё не было. Американские журналисты ей посочувствовали, когда конфуз обнаружился.

Вторая часть второй статьи состоит из описания нескольких эпизодов известной уже нам гангстерской войны 1993—95 годов, подробных пересказов, без сомнения, списанных в том же РУОПе. Я бы тоже с удовольствием что-нибудь списал для моей книги, но мне не дадут. Не дают, я свою информацию выскрёбываю по крупицам, а вот Тарасову, пожалуйста, дали. Кто распорядился дать вам материалы следствия, Алексей Тарасов?

Их потом ворошила и пересматривала комиссия Колесникова, эти материалы следствий сквозь лупу смотрели.

Конечно, на читателя все подробности — кто откуда стрелял, как «перекатился» «и, перекатываясь, открыл ответный огонь. Одного из нападавших он сразил наповал, другого ранил» — производят такое же бодрящее впечатление, как чтение приключений «Бешеного». «А из зала мне кричат: давай подробности!» — верно и давным-давно заметил Александр Галич. Потому

«за 4 минуты до назначенного времени к Дому грампластинок на центральном проспекте красноярского правобережья подъехал Ляпа. Ничто не выдавало его внутренней тревоги — на заднем сиденье автомобиля находилась жена, помповое ружье на коленях телохранителя Новикова было зачехлено»,—

такие пассажи дороги сердцу и красноярца, и москвича, и жителя Иркутска. Однако ни одного сколько-нибудь даже незначительного доказательства, привязывающего все эти эпизоды к Быкову, Тарасов в своей статье (и статьях) не приводит. Он бросает лишь тень подозрений. Он пишет:

«И в покушении (первом), например, на Ляпу (его машину обстреляли по дороге из Минусинска в Красноярск), других авторитетов подозревалась шайка Татарина (Владимира Татаренкова), хотя такое обвинение её бойцам предъявлено не было. Татарин — неоднократно судимый. Но презирающий „синих“ Быков считал и считает его (находящегося в розыске) своим другом, чего не скрывает».

Из приведённого пассажа ясно, что обвинить Быкова можно лишь в… дружбе. Предосудительной, потому что несудимый Быков судимого Татаренкова считает своим другом, а тот ещё и в розыске находится.

Об убийстве Мустафы (В. Мустафина) Тарасов пишет:

«В правоохранительных органах также склоняются к версии, что московского визитёра „убрали“ ради обеспечения безопасности Быкова и Татарина. Мустафа даже успел организовать покушение в Абакане на известного местного гангстера, замеченного в близости к ним».

Терпеливый Быков (очевидно по телефону, так как всегда утверждал, что Тарасов не интервьюировал его) объясняет писателю Тарасову:

«Татарин приходил в милицию, когда на него покушались. Но никто ни его, ни меня не спешил охранять. И он в этих джунглях выжил. Татаренков стал Татарином, после того, как сумел защитить себя. А до этого он был лишь торговцем на рынке».

Быков, очевидно, всегда пытался объяснять всем, что за джунгли вокруг. В той же статье Тарасов цитирует Быкова ещё раз:

«Ляпа и Толмач находились под покровительством шестого отдела, под „крышей“ милиции, — говорит Быков. — И органы лишь наблюдали за тамошними разборками. Это что, не преступление? Они и сейчас, эти покровители, кто на пенсии, кто ещё работает в органах, но притихли, наблюдают. Ляпа сам виноват. Некий московский авторитет посулил Ляпе большие деньги, чтобы он вошёл в совет директоров Саянского алюминиевого. И начались разработки, провокации, в которых участвовала хакасская милиция».

Из того, что очень скупо бросает Быков можно представить себе картину этих джунглей. Смешавшись между собой, произвольно разделившись на группы зверей, менты, криминал и бизнесмены бродят и охотятся друг на друга. Образуются совершенно невообразимые компании, шестой отдел почему-то покровительствует Ляпе и Толмачу, хакасская милиция тоже выступает на чьей-то стороне. Если верить, скажем, Антону Килину, то нет дыма без огня: и Петрунин, главный мент края, покровительствовал таки Быкову. Из того, что говорит Быков (намёками порой, не всё может сказать, не всё ему позволено сказать — определённые законы джунглей не дают ему этого сделать) мне лично видна вразумительная картина этих джунглей. Быков, как Дарвин или Брем, скупо живописует странные группы, бродящие по красноярскому асфальту. А Тарасов в обожании-ненависти к своему герою делает его Демиургом, правящим над всеми джунглями, всё и всех контролирующим. Это невозможно. Такое можно увидеть только ослеплёнными глазами фаната, обожателя и ненавистника.

Третья статья Тарасова озаглавлена

«3. Быков и власть, или Сумерки государства российского». Текст: «Впервые Анатолий Быков сел за стол переговоров с крупнейшими игроками алюминиевого рынка страны осенью 94 года, когда во владениях металлургических магнатов Льва Черного и Дэвида Рубена вспыхнул мятеж. От их империи решил отколоться Красноярский алюминиевый завод (КрАЗ). Повстанцы расторгли все договоры с хозяевами, вычеркнули их из реестра акционеров и отказались пустить послов британско-израильской алюминиевой метрополии на завод. Однако, пользуясь поддержкой федерального правительства, группа Черного-Рубена задействовала рычаги давления на краевые власти. И лишь когда КрАЗ в самые взрывоопасные дни вынул на свет свой главный козырь, когда Быков сел за стол переговоров, за которым решалась судьба металлургического комплекса края, ситуация переломилась. Завод остался российским лишь благодаря Быкову, говорил Юрий Колпаков, тогда директор КрАЗа».