Лилит. Злое сердце куклы - Артур Гедеон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Возможно, я зря пошла у него на поводу, – приходила к заключению Зоя. – И еще пожалею об этом. Даже в больнице «его кровиночка» опасна для нас. Ах, Вера… Все последние дни хотела тебе сказать: вот и конец моим атеистическим взглядам. В Бога я никогда не верила, зато теперь пришлось поверить в другое. «Наша Женечка» давно превратилась в демона».
И вот, перед Крымовым последняя аудиозапись – монолог Зои Оскоминой, записанный накануне ее трагической гибели.
«Через час мы едем в ресторан, – рассказывала о своих планах хозяйка усадьбы «Павловский дворец». – Завтра утром я переезжаю в нашу городскую квартиру, а Паша должен решить, что делать с одержимой дочерью. Как все просто, не так ли? Но вот что я думаю: мы запрем ее в самый надежный дурильник, где она окажется в смирительной рубашке под наркозом, а пока маленькая спятившая тварь будет в отключке, я сожгу ее куклу и пепел развею по ветру. Никто мне уже не помешает. А когда Женечка очнется, тут мы и поглядим, какой она будет. Если она опять станет обычной капризулей в кресле-каталке, я сильно переживать не буду. Все, что угодно, только без Лилит!»
Ничего этого не случилось – после ресторана они приедут домой, чтобы погибнуть. И в прах обратится не кукла, а сама Зоя Оскомина.
Вот она – злая усмешка судьбы.
Крымов взглянул на часы: девять утра. Звонить Лике было рано – она, скорее всего, спала после дежурства: кабинетов и кушеток у них много. А вот собраться и нагрянуть в дом кукольника – самое время.
Перво-наперво детектив позвонил в театр и попросил Беспалова. Ему сказали, что Савва Андронович бывает редко, он домосед, а сейчас совсем из мастерской не выходит – готовит куклы к спектаклю «Волшебник Изумрудного города». Андрей Крымов прыгнул в свой старенький «Форд» и рванул в предместья – в село Зырино, что широко раскинулось за речкой Лиховой. В это позднее утро пробок на выезде из города уже не было – его автомобиль пролетел по мосту, весело сверкнула внизу речка, по берегу которой стояли рыбаки из ранних, что приезжают сюда на рассвете, и вот уже автомобиль Крымова катил по селу.
На другом его краю, по центральной улице, напротив водонапорной башни и оказался дом кукольника. Большой, чуть перекошенный, утопающий в летней зелени заброшенного сада.
Крымов открыл калитку, прошел по тропинке, поднялся по крыльцу и нажал на кнопку звонка. Дверь открыл сухощавый молодой человек неприятной наружности, белобрысый, коротко стриженный, с колючим взглядом, в заляпанном краской фартуке.
– Доброе утро, капитан полиции Крымов, следственный отдел, – показав корочки, представился гость. – Савва Андронович Беспалов дома?
– Подождите, – подозрительно оглядев гостя в гражданском, ответил молодой человек и ушел в дом. Через пару минут в таком же заляпанном фартуке на порог вышел длинный худой старик с высокой копной густых седых волос, за которыми он, несомненно, тщательно следил.
– Мною интересуется полиция? – добродушно спросил он.
– Очень, – ответил Крымов.
– Тогда прошу в дом.
– Я смотрю, у вас в саду стол и пара стульев, – кивнул сыщик. – Может, там приземлимся?
– Нет вопросов, в саду еще лучше. Чаю?
– Только что из-за стола, спасибо, – вежливо отказался Крымов. – А что это за молодой человек? Сын, племянник?
– Ученик, – отводя рукой ветви, сказал Беспалов. – Очень талантливый парень.
Они прошли по узкой тропинке мимо кустов красной и белой смородины до круглого стола. Хозяин вытащил из кармана рабочего халата тряпку, смахнул пару листочков со стульев.
– Прошу, – сказал он.
Они сели.
– Итак? – спросил Беспалов.
– Вам, конечно, уже известно, что несколько дней назад в своем поместье были убиты Павел и Зоя Оскомины, а также их водитель. Тела всех трех сгорели в пожаре.
– Увы, увы, – покачал головой Савва Андронович. – Трагедия. Я немного знал Павла Константиновича, как своего заказчика, милейший был человек.
– Вот об этом я и хочу поговорить. Как он вышел на вас?
– Оскомин попал на мою персональную выставку – она проходила в нашем театре, ему очень понравились мои куклы, а Павел Константинович как раз выбирал подарок для своей дочки – Женечки. Кстати, – словно опомнился он, – она не пострадала?
– К счастью, нет. Если честно, девочке просто повезло. Она вовремя сбежала из дома.
– Слава богу.
– И что же дальше?
– Оскомин отправился к директору Цоколю, объяснил ему ситуацию, наш директор позвонил мне, спросил, может ли он дать мой телефон потенциальному заказчику. Я сказал: конечно. Но сразу попросил предупредить, что мои куклы стоят очень дорого. Оскомин сказал директору: деньги не вопрос. Тот дал ему мой телефон и адрес, и через пару часов Павел Константинович был у меня. На выставке ему очень понравилась моя кукла Аленушка, я и сам ее люблю. – Беспалов положил длинную худую кисть на грудь, изрек с пафосом: – Я вложил в нее всю душу и сердце без остатка. Оскомин сказал: хочу такую же. Я ответил: сделаем. Любой каприз за ваши деньги. Кукла ему была нужна через месяц – ко дню рождения дочки. И я взялся за дело. Через месяц кукла была готова. Оскомин приехал, расплатился и увез ее. Вот и все наше знакомство.
– Вы сказали «Аленушка». Даете имена всем своим куклам?
– Нет, конечно. Моя Аленушка – персонаж известной сказки, той самой, где братец Иванушка пьет из лужицы и становится козленочком. Но когда я делаю кукол на заказ, а это бывает часто, заказчики или их дети сами дают куклам имена.
– Вы знаете, какое имя вашей кукле дала Женечка Оскомина?
– Откуда ж мне знать? – удивился Беспалов. – Заказчики мне о таком не докладывают.
«А вот тут ты врешь, кукольник, я тебя поймал, – про себя усмехнулся Крымов. – Как утверждает Зоя Оскомина, ее муж звонил тебе и расспрашивал про странное имя, но ты от разговора ушел».
– Женечка назвала вашу куклу очень загадочным именем – «Лилит». Почему, как вы думаете?
– Понятия не имею, – старик нахмурился. – И впрямь – странное и очень загадочное имя. Лилит… Древнееврейское?
– Кажется. Пришло ведь девочке в голову? Не Маша, не Лена, не Марина, не Катя, а Лилит. Но дело все в том, что у куклы со странным именем тотчас, как она появилась в доме Оскоминых, проявился характер. У вашей куклы, представляете?
– Характер? – Савва Андронович даже поморщился. – У куклы – характер?
– Индивидуальность, я бы сказал.
– И каким образом этот характер и индивидуальность проявились? Она что, стала
