Седьмой сын - Дж. К. Хатчинс

— Что нового сказал Пророк? — спросил Джон Альфа на другом конце линии.

— Он не выходит в Сеть, — ответил Спец(к), сворачивая открытые окна. — Нам нужно затаиться. Судя по его молчанию, у него рядом нет клавиатуры.

— Значит, они взяли его?

— Думаю, что да, — кивнув, ответил хакер. — Я знаю его лучше, чем ты в былые дни.

Он нисколько не преувеличивал. За последние несколько лет Спец(к) обрел особое доверие великого киберпророка и получил прямой доступ к его доске сообщений. Позже он стал одним из его доверенных апостолов, что считалось огромным достижением в кругах любителей конспирологических теорий. С недавних пор, взломав систему Килроя, Спец(к) шпионил за безумным мессией.

— Обычно он весь день распространяет свою информацию на дюжине сайтов, — продолжил молодой человек. — Если ты веруешь в него, то знаешь, куда пойти и где искать последние сообщения. Но со вчерашнего дня он больше ни разу не объявился. Его фанаты обеспокоены. Многие начинают высказывать мрачные предположения.

— Это плохо, — сказал Альфа. — Часы уже тикают. Я оценил его последнее обновление. Хотелось бы большего.

Взгляд Спец(к) скользнул по полосе свернутых окон. Он облизал пересохшие губы.

— Я тоже хотел бы большего.

— Голодный солдат? — хохотнув, спросил Альфа.

Спец(к) услышал щелканье зажигалки.

— Ладно, пошлю тебе ссылку на новый видеоролик. Классное исполнение. Самый последний из моих материалов.

Хакер затаил дыхание.

— Так ты не завязал с этим делом?

Альфа выдохнул дым и прошептал:

— А зачем? Знаешь, мой друг, когда мы что-то начинаем, важно понять смысл фразы: «Он прошел до конца». Здесь требуется большое терпение.

Программа сообщений доложила писком о полученном письме. Спец(к) навел курсор мыши на приложение и щелкнул по ссылке, которую прислал Альфа. Он кликнул на кнопке «Воспроизведение». В маленькой комнате грохотал шуруповерт. Но его шум заглушали душераздирающие крики женщины.

— Радуйся, — сказал Джон Альфа. — И следи за Пророком, если он появится. Ты уже веселишься? Наверное, теребишь рукой дружка?

Да, мысленно кричал Спец(к), наблюдая за кошмаром на экране. Да-да! О боже! Да!

Глава 10

Когда все снова втиснулись в скоростной лифт, Джон подумал, что он и его шесть «близнецов» походили на первоклашек, которым показывают букварь. Казалось, что знакомую с детства реальность содрали, как яблочную кожуру, выставив перед ними немыслимые возможности и технологии. И все это было не научной фантастикой, а голыми фактами. Хотя Джон пока еще не разобрался, насколько гнилой могла оказаться мякоть новой реальности.

Серебристая дверь лифта закрылась, и металлический голос компьютера объявил:

— ГОТОВ ДЛЯ ВВОДА ТОЧКИ НАЗНАЧЕНИЯ.

— Оперативный центр, — сказал Хилл, и сердце Джона снова ушло в пятки.

На этот раз они помчались вверх. Подъем длился около пяти секунд. Вероятно, оперативный центр находился чуть выше фабрики клонов… то есть так же далеко от поверхности земли. Двери с шипением открылись. Группу встретили несколько мужчин и женщин, одетых в лабораторные халаты. Многим из них перевалило за пятьдесят. Одна пожилая женщина выглядела ровесницей Кляйнмана. Среди этих незнакомцев выделялся черноволосый парень в офицерской форме. Он немного напоминал Бена Аффлека и, судя по возрасту, только что окончил военную академию.

Знакомство прошло суетливо и сумбурно. Назывались фамилии: доктор Циммерман, доктора Велливер, Бьюкенен, Эденфильд. Люди в белых халатах улыбались и беззастенчиво рассматривали «близнецов», словно те были почетными гостями, опоздавшими на вечеринку с коктейлями. Джон с удивлением отметил, что где-то видел некоторых из них. Но он не мог припомнить подробности тех встреч. Ученые радостно пожимали им руки. Молодой офицер представился как Дурбин.

Двое из четверых солдат подхватили М-16 и вернулись в кабину лифта. Хилл отправил их куда-то с новым поручением.

«Надеюсь, на Луну», — подумал Джон.

Гостеприимные «халаты» и хмурые «ястребы» повели «близнецов» по длинному коридору к очередной закрытой двери, на двойных створках которой виднелась внушительная надпись: «ОПЕРАТИВНЫЙ ЦЕНТР (только для утвержденного персонала)».

На стенах помещения играли блики от дюжины экранов. Вся передняя стена была увешана большими телевизорами, настроенными на новостные каналы. Си-эн-эн сообщала, что горящие нефтяные скважины Ирака станут причиной снижения производства бензина. Си-эн-би-си анализировала новую стратегию предвыборной кампании Белого дома в свете недавнего убийства президента Гриффина. «Фокс ньюс» рассказывали, что из-за волны увольнений последняя демонстрация в Лос-Анджелесе переросла в народный бунт. Джон отвернулся от экранов и осмотрелся по сторонам.

Перед стеной с телевизорами располагалась серая трибуна. В центре комнаты стоял большой стол из красного дерева. Джон насчитал двадцать кресел. Напротив каждого из них был установлен лэптоп. В задней части помещения находилась приподнятая платформа с несколькими пультами и мониторами компьютеров. Там, глядя на экраны, сидели двое солдат. Светодиодные лампы на потолке едва освещали тусклую комнату. У торца стола Джон увидел одинокого мужчину. Тот сделал последнюю затяжку и раздавил в стеклянной пепельнице тлевший сигаретный окурок. Его плечи поникли. Похоже, он был чем-то опечален. Мужчина даже не взглянул на группу, вошедшую в оперативный центр. Пока люди рассаживались за столом в потертые кресла, он намеренно отвернулся в сторону.

Джон присмотрелся к нему. Сутулая фигура, амальгама серебристых бровей, редкие волосы, которые давно было пора постричь. Несмотря на очки в толстой оправе, лицо мужчины казалось очень знакомым: бледное, осунувшееся, помятое возрастом… но все с такими же высокими скулами, сильным подбородком и морщинами на лбу. Он завял и выветрился — стал более бренным. Но Джон помнил каждую его черту. Значит, все это было правдой. Абсолютно все.

— Папа.

Он не мог удержаться… да и не хотел. На его глаза навернулись слезы.

— Папа!

Мужчина — некогда называвшийся Хью Смитом, а теперь вновь ставший Хьюго Шериданом — отвел взгляд от мерцавших в пепельнице янтарных угольков и поднял голову.

— Не называй меня так! — крикнул он.

Ошеломленные «близнецы» смотрели на него в четырнадцать глаз. Отец, поморщившись, взглянул на их лица. И больше не было той теплоты… того гордого румянца на щеках… той улыбки на губах, когда он сажал их к себе на плечи, чтобы сделать последний слэм-данк перед ужином. Осталась лишь глубокая печаль.