Не надо преувеличивать! - Е. Мороган

Следующие… Семейство Цинтой!

Панделе Цинтой — беспокойная судьба. Зоотехнический техникум, удачный старт, поддержанный соответствующей конъюнктурой, — и он оказывается директором фермы «Борцешть», которую с энтузиазмом приводит — всего за несколько лет — к полному развалу. Не теряя присутствия духа, начинает все сначала, приобретая дополнительный «козырь» — диплом Экономического института, оконченного заочно. В настоящее время работает в Министерстве сельского хозяйства, очень успешно проявляя себя по профессиональной и политической линии. Единственное, что ему ставят в вину, — это чрезмерное использование в повседневной речи лозунгов предшествующей эпохи. Как и другие люди 50-х годов, Панделе принял чудо за реальность. Но так как чудеса никогда не длятся слишком долго, Цинтой нашел в себе силы вернуться к реальной действительности и стать хорошим специалистом. Милика Цинтой, девичья фамилия — Оанча, — была воспитательницей в Борцешть, где и познакомилась со своим будущим мужем. Ведет однообразное существование на трудном поприще супруги; уже четыре года назад вышла на пенсию по болезни. Теперь можно понять, реакцию супругов Цинтой на мое упоминание о Тырговиште и Вылсане. Борцешть — это село неподалеку от Вылсана, а двенадцать лет тому назад Панделе еще был там директором. Следующие!..

Семейство Василиаде.

Александру Василиаде, для близких Алек, — инженер. После нескольких неудач, объяснимых скорее «личным делом», чем отсутствием способностей, Алек с успехом поступает в Политехнический институт и окончив его, распределяется в 1959 году в Тырговиште. Несколько лет ведет растительное существование, пока в его жизнь — громом среди ясного неба — не врывается Мона Боздоча, — жительница города Плоешть, чертежница того предприятия, на котором работал Алек, женщина красивая, но «беспринципная», как говорят злые языки. Неизбежная драма в семействе Василиаде: «это мезальянс!» — восклицает папа, полковник в отставке; «как можешь ты, Василиаде, жениться на какой-то Боздоча?» — вопрошает мама, «мадам полковница» (информация дана одним из двоюродных братьев Алека, который и теперь, через столько лет после «печального события», не может простить, что он изуродовал одну из ветвей генеалогического дерева Василиаде). Со временем драма иссякает — вероятно, в силу неожиданной смерти мадам и месье полковника, наступившей через несколько месяцев после того, как молодой Василиаде совершил счастливый шаг. Надежды, связанные с Моной, оправдались скорее, чем кто-либо мог ожидать: через несколько месяцев Алек превратился в прекрасную и преданную «идеальную супругу» (оценка, данная несколькими доброжелателями, бывшими сотрудниками Алека). Молодая Пара ведет мирное существование примерно до 1968–69 годов, когда — снова гром среди ясного неба! — Мона оказывается замешанной в огромном — разумеется, но размерам городка — скандале: она была посредницей при продаже картин, которые оказались фальшивыми. Алек, не в состоянии пережить тот факт, что честь фамилии Василиаде оказалась запятнанной, решается на переезд в Бухарест. Снова тихое существование. Алек — строгий, сдержанный в отношениях с товарищами, но трудолюбивый работник и блестящий профессионал; Мона, перепробовав целый ряд специальностей и остановившись на чем-то среднем между домохозяйкой и художницей-модельером, периодически разъезжает по стране, результатом чего оказывается то икона на стекле, то какое-нибудь медное чудо, то… Странно: благодаря неожиданной метаморфозе главным снобом в семье становится именно она, и теперь усердно трудится над генеалогическим деревом Василиаде.

Мои размышления, в ходе которых я пришел к выводу, что Тырговиште оказалось гиблым местом для гостей Петреску, были прерваны тихим стуком дверь.

— Товарищ каштан… к телефону… Бухарест! Товарищ полковник Банчу!

Человек был красен, как свекла, и задыхался. Неужели слава Джиби внушала такое почтение даже и сотрудникам в Констанце? Или он просто спешил, чтобы передать мне известие?..

— Товарищ капитан, — послышался в трубке высокий прокуренный голос моего начальника. — Что там происходит? Разве это я должен звонить интересоваться или это ваша обязанность?

Вот так дилемма! Я предпочел обойти ее, отрапортовав о том, как развиваются события, — точнее, о том, как они стоят на месте.

— Не думай, что «festina lente»[26] — это самое подходящее состояние для нашего ремесла! — Джиби был явно не доволен тем, о чем я ему рассказал.

— …

— Алло, алло… Джелу, ты меня слышишь?

— Прекрасно слышу, товарищ полковник!

— Будешь отчитываться передо мной ежедневно! До свидания.

— Здравия желаю!

И снова — к папкам с личными делами. По аналогии имен — разговор 6 полковником Банчу оставил в моих ушных перепонках болезненные отзвуки — я выбираю Барбу Габровяну.

46 лет. Как и Алек, в молодости несколько раз пытался поступить в различные учебные заведения, год проучился в политехническом. По объективным — для тех времен — причинам ушел из института, поступил в техникум и стал специалистом по починке телевизоров. На работе его, хотя и ценят, как специалиста, считают антисоциальным типом — резким, рассеянным, очень скрытным. В кругах, которые он посещает, — чаще всего это связи, завязанные много лет тому назад и определяемые количеством поместий и фабрик, которыми соответствующие лица владели до 1944 года — «господин Барбу» считается исключительно приятным собеседником и блестящим бриджистом. Убежденный холостяк, он не пренебрегает прекрасным полом и слывет настоящим Дон Жуаном. Ведет широкий образ жизни, не соответствующий его зарплате, но полностью покрываемый периодической продажей «семейных сувениров». Остальные представители клана Габровяну, по сути, сводящегося нынче к одному дяде и одной тете, Михаю и Елене Габровяну, живут в Тырговиште, грустя о расположенных в его окрестностях своих бывших семейных поместьях. Барбу — преданный племянник — посещает их несколько раз в год.

Мирча Пырву, 41 год, аптекарь из Фокшань. Тихое, монотонное, как хорошо отлаженный механизм, существование. Ценим на работе, с энтузиазмом участвует в проводимых профсоюзом мероприятиях — энтузиазм возрос за последние восемь лет, с тех пор как его единственный брат — доктор в Тырговиште — покинул страну, предпочтя ей солнечное Средиземноморское побережье. Приятный собеседник, умный, образованный человек, со склонностью к журналистике: помещает в местной газете статейки об открытии выставки, о новом спектакле… Холостяк, отношения с прекрасным полом сводятся к мимолетным связям, строящимся главным образом на духовной основе. Живет скромно, без чрезмерных трат, хотя его квартира напоминает маленький музей. «Это у меня от отца, который торговал всем на свете», — объяснил Мирча приятелям, поспешившим сообщить об этом туда, куда следует.

И наконец — последний, но не из последних — Нае Димок. Первый сюрприз: «господин Нае» — не врач, а техник-стоматолог. Что же, «пошли дальше», как говорит товарищ Цинтой.

36 лет. Коренной житель Бухареста; затянувшаяся и довольно бурная юность. Как и вышеупомянутые, он несколько раз пытался получить диплом о высшем образовании. Но ему не повезло или, может быть, не хватило способностей, так как все остальные условия были налицо. Вовремя опомнившись, Димок выбирает выгодную профессию. Вероятно, выгодную даже сверх его собственных ожиданий, потому что через два года после того, как он начинает работать, в 1970 году, к нему являются официальные лица, чтобы поинтересоваться, как он понимает «статью 18». Следствие устанавливает, что, хотя молодой человек очень хороший работник, все же для того, кто начал всего два года тому назад, квартира и машина — это многовато. Выплатив свой долг обществу, Димок выбирает себе — вероятно, как своего рода memento[27] — поговорку «поспешишь — людей насмешишь», и ведет отныне «тихую, но обеспеченную жизнь», по отзывам сотрудников, утверждающих, также, что Нае — «весельчак», «ловкач» и — что особенно важно для мужчины — «везунчик» с женским полом. Личное дело характеризует его как хорошего специалиста, неизменного участника всех общественных мероприятий, но… но похоже, что в его душе еще остался уголок для мелкобуржуазного сознания — которое, говорят товарищи, разумеется, со временем будет искоренено.

Шербан, вошедший уже несколько минут назад, спокойно ждал, когда я кончу читать, потом сообщил:

— Начальник сказал мне, что поговорил с товарищем полковником Банчу…

Он оборвал фразу, давая понять всю ее важность.

— Я тоже, — ответил я мрачно.

— Характеристики были вам полезны?

— Они помогли мне разобраться… Может, убийца один из них, может, и нет, но что меня исключительно радует, так это то, что все они считаются прекрасными специалистами…