Советник королевы - суперагент Кремля - Попов Виктор Николаевич

Иногда у англичан бывали «проколы» — сбитые печати, беспорядок в документах, и тогда Бланту приходилось выступать в роли дипломата, оправдываться, успокаивать клиентов. Обычно это ему удавалось.

Сесил, понявший, что Блант делает на самом деле в Форин оффис, отмечал, с каким самообладанием и хладнокровием он проделывал все это и держался при этом как хороший актер. Нет никакого сомнения в том, что, тайно знакомясь с дипломатическими и военными документами разных государств, Блант обо всем особо интересном и важном информировал Москву, которая таким образом была осведомлена не только о политике и действиях английского правительства, но и многих других государств.

Р. Сесил так комментировал эту работу своего друга: Блант использовал данное ему поручение, чтобы служить русским. Он, конечно, ставил о ней в известность Сталина, чтобы тот знал, кто на его стороне, а кто — нет. В дневнике сэра Александра Кадогана за 23 декабря 1943 г. есть запись о приеме им Бланта. Это свидетельствовало о том, что Блант напрямую информировал первого заместителя министра и решал с ним вопросы. Кадоган был тем заместителем министра, который ведал разведкой, и, конечно, проблемы, о которых ему докладывали, были из числа самых важных и серьезных. Это показывало, как высоко поднялся Блант в иерархии английской разведки. «Ни один другой представитель МИ-5, кроме генерального директора Холлиса и его заместителя Лиделла, не принимался Кадоганом, пока я был у него на службе», — писал Р. Сесил.

«Самая страшная атака»

Приближался день нападения Германии на СССР. 10 мая 1941 г. немецкие воздушные силы провели «заключительный», самый сильный рейд на Лондон. «Самой страшной атакой была последняя», — писал впоследствии У. Черчилль.

Так случилось, что известно, где был в тот день А. Блант и что он делал. Он закончил работу в тот вечер поздно. Берджес и он возвращались домой уже в темноте. И вдруг завыли сирены противовоздушной обороны, а через несколько минут начался налет. Полиция перекрыла дороги и остановила все движение.

Задержали и машину Бланта. Это было в пяти километрах от собора Святого Павла. Все вокруг горело. Блант наблюдал за пожаром. Справа и слева рвались бомбы. Но Блант был совершенно спокоен. В ту ночь в Лондоне было зарегистрировано более двух тысяч пожаров, погибло свыше трех тысяч человек.

Несколько месяцев после этого Лондон жил спокойно, многие англичане думали, что это конец воздушной войны, многие, но не Блант. Он был уверен, что блиц закончился и что наступила решающая фаза в подготовке к войне с СССР, что нападение на Россию вот-вот произойдет.

Чтобы знать, что передавал он тогда в Москву, надо иметь сведения о той информации, которая была у него самого, и о том, из каких источников он ее получал. Данные, на основе которых он строил свои выводы, были очень солидными и надежными — из американского и других посольств в Лондоне; немецкие данные, в частности донесения некоего Пауля Туммеля, служившего в абвере и работавшего на английскую разведку; материалы, поступавшие из центра в Блетчли-парк, где расшифровывались перехваченные немецкие радиотелеграммы (англичане утверждали, что они расшифровали во время войны более 15 тысяч немецких радиоперехватов).

12 июня 1941 г. совместный комитет разведки Британии, проанализировав всю имевшуюся информацию, пришел к выводу: «Гитлер намерен атаковать Россию… Мы по-прежнему полагаем, что события достигнут пика во второй половине июня». Были ли известны эти материалы Бланту? Они доводились до сведения крайне узкого круга лиц — премьер-министра, некоторых министров и высших военных и гражданских руководителей Уайтхолла, в том числе до руководителей МИ-5 и МИ-6. С ними знакомился и Гай Лиделл. Начиная с 1941 года и сам Блант получал многие расшифровки Блетчли-парка. С ними, наконец, знакомились и отдельные лица, близкие к Бланту по Кембриджу. Некоторые из них или их жены сочувствовали английской компартии и регулярно посещали дом на Бентинг-стрит.

Блант работал в тесном сотрудничестве с полковником Робертсоном. Полковник занимался «двойными агентами» и так называемой «Дабл-кросс-систем» («Обманной системой»), которая американской энциклопедией шпионажа и контршпионажа называется «величайшим триумфом британской разведки». Смысл ее заключается в том, что английская Секретная служба, выявив германских шпионов в Англии, перевербовывала их и через них получала необходимую информацию, а также снабжала противника дезинформационными сообщениями.

Успех англичан объясняется еще и тем, что им удалось раскрыть тайну шифровальной программы Германии «Энигма», впрочем, подробнее об этом будет рассказано в следующей главе.

Другим разведчиком, который занимался «Дабл-кросс-систем» (ДКС), был Виктор Ротшильд, руководивший одной из ее секций. Блант принимал участие в создании системы ДКС. В начале войны он выехал в центр, где проводились допросы немецких агентов и их обработка для МИ-5. Выдающиеся аналитические способности, прекрасное знание Германии и немецкого языка сделали его ценным специалистом по перевербовке немецких агентов. Особенно интересно то, что некоторые из них на самом деле были советскими разведчиками, захваченными в плен англичанами. Если бы их не «перевербовали», то они остались бы в лагерях и были бы, таким образом, потеряны для Москвы как разведчики. «Перевербовка» дала им возможность остаться на воле и с помощью Бланта связаться с Москвой.

Одним из таких агентов была Наталия Сергеева (она предпочитала, чтобы ее называли «Лили»). Отец ее был русским. В советскую разведывательную сеть ее вовлек дядя — Николай Скоблицин. Другой ее дядя, Евгений Миллер, — генерал царской армии. Сергееву перевербовал абвер, и ей была дана кличка «Тремп» («Странник»).

Упоминавшийся Джон Кастелло, исследовавший связь «тройных агентов» через Бланта с Москвой, пишет: «Сейчас стало ясно, что детальные данные, полученные Блантом о «Дабл-кросс-систем», помогли советской разведке вовлечь, подобно Сергеевой, и других тройных агентов в советские разведывательные операции. Послевоенные расследования американской разведкой деятельности других антинацистских агентов, завербованных во время войны из русских эмигрантских кругов Европы, установили, что многие из них на самом деле работали на Москву». И некоторые из них делали это не без помощи Бланта.

Глава VI. БЛАНТ ВМЕСТЕ С СОВЕТСКИМ НАРОДОМ ВОЮЕТ ПРОТИВ ГИТЛЕРА

Блант в некоторых своих показаниях утверждал, что до 22 июня 1941 г., до тех пор пока Черчилль не заявил, что Англия рассматривает Советский Союз в качестве своего союзника в борьбе против гитлеровской Германии, — именно до тех пор он не посылал в Москву особенно важной секретной информации.

Мы знаем, что это не так. Подобного рода заявления Бланту были нужны, чтобы избежать обвинений в предательстве. Но косвенно слова Бланта подтверждают, что после 22 июня он значительно активизировал свою деятельность и стал направлять на Лубянку все более важную и ценную информацию. Блант цитировал слова У. Черчилля: «Любой человек или государство, которое борется против нацизма, получит нашу помощь». Отныне, после нападения Германии на СССР, Блант считал себя «двойным патриотом». Он справедливо полагал, что, работая советским разведчиком, он борется против Гитлера, тем самым помогая и своей стране.

Что же изменилось в его деятельности после 22 июня 1941 г.?

Очень удачная вербовка

Прежде всего расширился круг его информаторов. Особенно успешными были донесения одного из них, которые касались данных о немецких вооруженных силах, о немецкой военной разведке и ее секретах. Этим информатором был Лео Лонг, выходец из простой семьи, выпускник Тринити-колледжа. В Кембридже он стал членом компартии. Блант был тьютором (наставником) Лонга, помогая ему в овладении французским языком. Он и завербовал Лонга для разведывательной работы на Москву. После окончания университета Лонг уехал в Германию, где работал преподавателем. Английская энциклопедия шпионажа сообщает о нем такие данные: в конце 1940 года Лонг, возвратившийся из Германии в 1939 году, был зачислен в военную разведку, в отдел, который именовался МИ-14. По-видимому, случайно в 1941 году Блант и Лонг встретились в бомбоубежище Военного министерства во время воздушной атаки на Лондон германской авиации. И Блант предложил Лонгу возобновить их «рабочие отношения» с того места, где они прервались. Лонг согласился.