Темная стража - Клайв Касслер

Кабрильо посмотрел на оператора внимательно:

— Дельное замечание, если только он не попал в галоклин — слой очень соленой воды. Соленая вода плотнее пресной, так что равный объем вытесняет больший вес. Океан напоминает слоеный пирог из пластов воды разной солености и температуры. Возможно, «Авалон» погрузился в слой сверхплотной воды, которая некоторое время удерживает его в равновесии. — Он понимал, что судно продолжает набирать воду, так что со временем провалится сквозь этот пласт воды и пойдет на дно, как камень.

Все молча смотрели, как зонд скользит вдоль затонувшего судна. Никаких внешних признаков борьбы, ни одного пулевого отверстия или следа взрыва — будто оно просто ушло под волны без малейшего сопротивления. Когда зонд дошел до носа «Авалона», Кабрильо попросил оператора пройти вдоль надстройки — проверить, не видно ли что-нибудь за окнами.

— Думаете, там остался кто-то живой? — внезапно выпалил водолаз.

Хуан уже рассмотрел и отверг эту идею. Он собственными глазами видел, насколько беспощадны были пираты, и понимал, что они не оставили бы позади ни одного свидетеля, даже на тонущем корабле. Доказательством тому служило и безмолвие судна. Застрявшие на затонувшем корабле люди непременно пытались бы как-нибудь привлечь внимание, пусть даже тщетно. Он сам бы колотил по корпусу гаечным ключом до тех пор, пока руки не откажутся повиноваться. А затем кричал бы, пока в легких остается воздух. Нет, на борту «Авалона» определенно ни одной живой души.

Дистанционный аппарат прошел вдоль палубы «Авалона», направляясь к мостику. В узком конусе света было видно, что все большие окна разбиты — либо пиратами, либо когда исследовательское судно начало погружаться. Оператор ввел зонд в один из пустых проемов, помня, что бронированный кабель может легко запутаться. Потолок выглядел как мерцающая стена жидкой ртути. Здесь образовался воздушный карман, подпитываемый цепочкой пузырьков, утекающих из дырочки в полу.

Улик нападения на мостик хватало с лихвой. Помещение пересекали строчки пулевых отверстий, палубу усеивали латунные гильзы. Груда в углу, на первый взгляд выглядевшая то ли ветошью, то ли брезентом, оказалась трупом. Мелкая рыбешка вилась вокруг тянущихся усиками сгустков крови, все еще сочившейся из многочисленных ран. Оператор попытался подвести зонд так, чтобы увидеть лицо, а может, бэйджик на груди погибшего, но маленький аппарат не смог перевернуть крупное тело.

— Посмотрите, нельзя ли найти путь к остальным помещениям надстройки, — распорядился Кабрильо.

Оператор попытался, но дверь в глубине мостика оказалась заблокирована ломом, просунутым сквозь ручку двери.

— Ничего. Сдайте назад и проверьте иллюминаторы. Может, удастся увидеть что-нибудь внутри.

Зонд прошел сначала по левому борту «Авалона», останавливаясь у каждого иллюминатора, но внутри царил мрак, черный, как воды Стикса. Оператор провел аппарат через корму и дальше вдоль правого борта. Прожектор отбрасывал на черный корпус идеальный круг света, и каждое круглое окошко сверкало, как бриллиант. Но едва луч света упал в одну из кают, как изнутри донесся резкий лязг металла о металл — лихорадочная дробь стаккато. Смотревшие на экран невольно отшатнулись, когда за стеклом внезапно показалось бледное женское лицо. Глаза были широко распахнуты от страха, а губы шевелились, словно она испускала неслышный вопль.

— Боже милосердный! Она жива!

Кабрильо уже бросился к скамейке и возился, подгоняя лямки спаренных баллонов акваланга. Дальше последовал компенсатор плавучести, надетый на шею. С усилием поднявшись на ноги, он затянул пояс с грузом на талии. Двое других аквалангистов быстро последовали его примеру. Хуан подхватил пару ласт и мощный фонарь.

— Предупредите Хаксли, — бросил он, тяжело шагая к шахте, обремененный шестьюдесятью фунтами снаряжения. Поправил маску, проверил подачу воздуха и плюхнулся спиной в воду.

Погружаясь в окружении пузырей, Кабрильо натянул ласты, потом выдул воду, просочившуюся в маску. Вода оказалась не такой уж холодной, и тепло его тела быстро нагрело ее тонкий слой, попавший внутрь мокрого гидрокостюма. Дождавшись, пока двое других ныряльщиков спрыгнут в воду, он выпустил воздух из компенсатора плавучести и погрузился во тьму, одной рукой придерживаясь за кабель зонда, как за путеводную нить.

«Как же она выжила?» — гадал он. Судя по повреждениям, причиненным рыбами трупу на мостике, пираты затопили «Авалон» вскоре после захвата. Неужели внутри корпуса сохранилось достаточно воздуха? Очевидно, да. Вопрос лишь в том, хватит ли его до той поры, пока удастся ее вытащить.

Под собой он увидел корону света от зонда и смутный абрис исследовательского судна. Воздух выходил минимум в десятке мест на корпусе, будто корабль кровоточил. Хуан ощутил суеверный холодок вдоль позвоночника. «Авалон» стал кораблем-призраком, но, в отличие от «Летучего голландца», он был обречен плавать во тьме пучины одиноким странником, живущим взаймы.

Добравшись до главной палубы, Хуан посмотрел на глубиномер своего водолазного компьютера. Восемьдесят три фута. Погружение «Авалона» ускоряется. Время, полученное взаймы, истекает.

Он подплыл туда, где зонд неподвижно завис у иллюминатора, за которым обнаружили уцелевшую. Когда он заглянул в круглое окошко, оказавшаяся взаперти женщина испуганно шарахнулась. Потом поспешно снова подошла, так что теперь их лица разделял лишь дюйм воды и толстое стекло. Если Хуан что-нибудь быстренько не придумает, бездна окажется непреодолимой.

Она надела на себя две куртки и несколько свитеров, натянув на голову шерстяную матросскую шапочку. Температура воздуха в корабле такая же, как и окружающей воды. На циферблате значился пятьдесят один градус[9]. Теперь, когда он подоспел, ее ярко-синие глаза утратили выражение легкого безумия. Несмотря на отчаянное положение, она явно сохранила чувство юмора, потому что постучала по циферблату своих часов, словно говоря: «Давно пора». Хуан восхитился ее отвагой.

Приглядевшись внимательнее, он заметил, что губы у нее совсем посинели, а лицо неестественно бледное. Тело ее била неконтролируемая дрожь. Заглянув поглубже в каюту, он увидел, что вода заполнила комнатушку до уровня рам кроватей. Один матрас плавал сам по себе, а второй женщина удерживала на месте собственным весом. Но даже это убежище не было сухим, как и ее одежда. Вокруг ее коленей, стоящих на матрасе, образовалось углубление, заполнившееся морской водой. Ноги наверняка тоже мокрые.