Некоторые не уснут. Английский диагноз (сборник) - Адам Нэвилл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тогда Юэн тоже крепко пил, мнил себя поэтом и всегда таскал с собой книжку с рассказами Артура Мейчена. Люди относились с непониманием к моему общению с ним. Девушки были особенно с ним суровы. Считали его жутким, и все такое. Он вылетел с первого же курса и куда-то уехал. И это был максимум того, что я знал об Юэне. Так чем же он занимался последние десять лет? Где он жил? Отвергнутый родителями и нетрудоспособный, может, он содержался в каком-нибудь учреждении? И если «Евангелие» было в каком-то смысле автобиографией, он уже два года, как не мылся и не стирал одежду.
– Это просто отвратительно, – сказала Джули, когда я рассказал ей.
– Он – отвратителен, – сказал я. – Неприятен.
– Мне жаль его. Он болен. Может, мне нужно поговорить с ним. Посмотрим, смогу ли я от него избавиться.
– Ни в коем случае. Ко мне домой ни ногой, пока он не уйдет. Мне стыдно.
– Наверное, ты слишком мягкий. А он умеет ловко тобой манипулировать. Алкоголики они такие. Он превращает тебя в потакателя.
– Мягкий? Физическое насилие – это единственное, что я не пробовал. И, поверь мне, я уже в шаге от этого.
– Пожалуйста, позволь мне устроить ему взбучку.
– Зачем? Ты даже ему не нравишься.
– Что ты имеешь в виду?
Я упомянул насчет того, что Юэн жаловался, что я привожу гостей.
– Ублюдок. Какой же ублюдок.
– Теперь и ты это говоришь, но посмотри на нас. Мы только о нем и разговариваем. Я уже не могу спать. Он влияет на мою работу. Он захватывает мою жизнь.
– Вот нахал. – Джули на самом деле не слушала меня. Она продолжала негодовать, потому что Юэн был против ее визитов. Возможно, это подтолкнуло ее нанести такой следующим вечером. Однако это был последний раз, когда нога Джули ступила в мой дом.
Но в тот вечер мне все же пришлось ехать домой.
Остановившись через дорогу, перед кипрским гастрономом, я поднял глаза и посмотрел на окна своей квартиры – окна гостиной. И сразу же стал гадать, что такого Юэн смотрит по телевизору, что края штор мерцают и вспыхивают голубовато-белым светом так ярко, как магниевый факел. Шторы были тонкими, но я все равно был удивлен столь яркому свету. Разве так было всегда, когда я смотрел телевизор? Наверное, Юэн накрутил контраст.
Медленно, на ватных ногах, я пересек улицу и направился к входной двери. Стоило мне вставить ключ в замок, как она открылась изнутри. Я отступил назад, сердце у меня екнуло. Но это были всего лишь Холли и Майкл, мои соседи, выходившие с двумя кошачьими клетками в руках. В одной сидел Мармалэйд, в другой – Мистер Чиверз.
– О, привет, – сказала Холли. – Боюсь, нам придется отвезти мальчиков к моей сестре на ночевку.
– Здорово, дружище, – сказал Майкл, встав рядом с Холли.
Я вынужден был извиниться.
– Послушайте, мне очень, очень жаль насчет этого. У меня небольшие неприятности с гостем. Временным жильцом. Но он скоро уедет.
– Знаешь, я рад это слышать, – улыбаясь, сказал Майкл. – Тот парень в бейсболке?
Я кивнул, мое лицо было скрыто под маской стыда.
– Эта музыка, – сказал Майкл. – Мы поверить не могли, что такое есть в твоей коллекции. Что он делает, гоняет винил задом наперед? Но коты от этого просто с ума сходят. Извини, дружище. Мне пришлось спуститься и постучать, но мне никто не открыл.
– Мы включили телевизор погоромче, – вставила Холли. – Но мальчики все равно слышали тот шум. Мы целый час пытались снять их со шкафа. И посмотри на эти царапины. Раньше они никогда не царапались. – Холли показала мне исполосованную руку. Я снова извинился и поднялся по ступеням к входной двери.
На общей лестнице здания на меня обрушилась музыка. Грохот барабанов и визжание гитар. Зачем Юэн включает одновременно стереопроигрыватель и телевизор? А потом я вспомнил о его инфантильном стремлении к визуальным вещам, сладостям и шуму, его неспособности сосредоточится на чем-либо, требующем усилий, и поэтому отклонил вопрос. Неудивительно, что за десять лет он написал всего сорок страниц.
Когда я подошел к входной двери, мне также вспомнился его стих, его выступление накануне вечером, и тот любопытный, неприятный сон, который мне приснился. Я начал уже жалеть, что не остался у Джули. Я все сильнее боялся того, что Юэн может сделать в следующий раз. К тому же, он убедил себя, что является богочеловеком на службе у всеведущего божества.
Стараясь не шуметь, я проскользнул в квартиру.
За двенадцать часов моего отсутствия запах стал более сильным. Более острым и едким. Каким-то почти живым. Но несмотря на смрад и поддерживаемую жару, я вскоре осознал, что ситуация изменилась. Свет везде был выключен, хотя коридор то и дело освещался жутким фосфоресцирующим светом, мигающим под дверью гостиной. С некоторым дискомфортом я снова вспомнил свой сон.
Я прокрался по коридору и заглянул на кухню. Как я и подозревал, там царил еще более страшный беспорядок. На мгновенье я даже изумился тому, как один человек может производить столько грязи и отходов.
Я двинулся по коридору в ванную. Закрыл дверь и заткнул уши мокрой туалетной бумагой. Залез в душ и под мощным напором воды принялся тереть и скоблить свое тело. У меня было чувство, что надо мной надругались.
Когда я закончил мыться, саундтрэк в гостиной сменился, и я вспомнил, что Майкл сказал на улице. Помимо своей пьяной пляски с нестройным стуком ног по полу, Юэн теперь еще гонял новый компакт-диск. Это была не совсем музыка. Если только не одна из тех индастриэл-нойз-групп, вроде «Койл». Я слышал какие-то протяжные звуки, будто записанные задом наперед под треск статичного шума и проигрываемые на медленной скорости. Электрическая какофония со скрежетом вертелась под потолком гостиной, только в обратную сторону. Да, будто пластинку крутили задом наперед.
От этого звука я почувствовал себя каким-то хрупким. Он проникал мне в мозг и вызывал мурашки под кожей, будто по оконному стеклу возле самого уха скоблили куском пенопласта.
Я подошел
