Чужой среди своих. Чужой среди своих - Al1618

За этой «ширмочкой» мы и засели, вкрутив в стену пару саморезов и накинув на них пару петель репшнура в качестве седушки. Обычный бытовой саморез легко выдерживает вес в полторы сотни кило, если не скакать мартышкой, разумеется. Расположились можно сказать с комфортом — в два яруса, так что верхние стучались макушкой в потолок, а на плечах нижнего ряда стояли их берцы.

Ничего не поделаешь, все же просто стой мы на полу, кто-то мог бы почувствовать дыхание или тепло от тела, а так — человек обычно не осматривает тщательно потолок и не ждет опасности выше собственного роста. Разведчиков, конечно, учат специально ждать неприятностей с самых безопасных направлений, но какой нормальный человек ждет, что опасность выпрыгнет на него из глухой стены?

То что какой-то ротозей обопрется «на стену» и наша засада провалится не ждали — ребят специально учат обходиться без дополнительных опор и не цеплять чего быто ни было без крайней необходимости — во избежание шума.

Так что «нежданчик» удался — сразу после газовой атаки на нападающих «рухнул потолок», ткань натянули не только в торце, но и создав «крышу» по всему коридору, а следом — десяток очень добрых дядек, желающих поразмяться после много часового висения на стене на врезавшимся в задницу репшнуре.

Впрочем, воевать толком было не с кем, так — попинали еле шевелящиеся кучки, да и дел было невпроворот. Но все роли были распределены заранее, так что пока четверо вязали налетчиков заранее нарезанными кусками провода, двое забросали трофейными гранатами проем лестницы вниз и, через окно в торце лестничной площадки доступную часть улиц. Остальные тем временем изобразили то ли бурлаков на волге, то ли дедку, бабку, внучку, жучку, кошку и даже (в лице вырвавшегося из заточения Витька) — мышку.

Четко в соответствии с классикой — именно усилия двухметровой «мышки» оказались решающими и изображающая репку решетка покинула свое место на окне в торце лестницы и легла вперед, перекрыв собой весь пролет, как крышка погреба. Вот ведь зараза, вроде все крепления поверху расковыряли или обрезали загодя, а нижние ели согнули вшестером. Зато теперь — несколько движений отверткой, десяток вкрученных прямо в пол саморезов, и опасаться внезапной атаки с этой стороны не приходится — пролету гранат решётка не мешает, а вот развалить ее даже взрывом пластита гораздо сложнее чем сплошную бронедверь.

К слову о дверях, парочка «гранатомётчиков» уже почти выполнили свою задачу — с дужки замка капают последние капли из под жала термитного карандаша, с ржавчиной и песком проблем не было, бертолетки наскребли со спичек, а вот пока всем отделением скоблили на стружку алюминиевые (у них тут точно музей!) провода помянули всех матерей нашего начальства по жену Ноя включительно, но результат того стоил.

Точнее это мы так думали, потому как спустя час каторжного труда ввалилась сменившаяся с чердака пара и с радостным воплем — «привет недоумки!» вывалили на стол гору опилок, которых они настрогали входящей в комплект пилой Джингли из найденного алюминиевого уголка. Аут.

Зато теперь все это смешанное с клеем и намазанное на тонкую проволочку бодренько пережигало очень даже неплохую сталь замков и решеток. Еще пара секунд, «сварщик» дает отмашку и мы дружно вламываемся в оружейку расхватывая что подвернулось под руку и выбрасывая наружу пока «медвежатники» разбираются с креплениями пирамиды.

Сейчас на пульте дежурного по части Тааакой тарарам, но, на всякий случай и для непонятливых пару магазинов трассеров отстреливаем в сторону полярной звезды — для информации, если вдруг связь не работает. А потом с чердака из бесшумок отрабатывают десятка три «отсекающих» поднимая метровые султаны из земли перед наиболее активно переползающими «кочками».

Все, шутки кончились и прячемся уже мы. На поле боя возникает пауза как в театре, попавшие под огонь на открытом месте теперь прикидываются ветошью и боятся пошевелиться, до командиров дошло что взять с наскока не вышло, задавить массой тоже, и теперь остается разве что атаковать засевшего в здании, вооруженного боевым оружием и готового противника. Что по всем уставам положено делать под прикрытием техники или снеся здание до основания артиллерией, а лучше — с применением специальных средств разрушающих так же и подземные укрытия и коммуникации. Аж интересно стало — попробуют?

Броня, во всяком случае, из-за угла казармы слева выскочила как чертик из бутылки, совершенно бесшумно. Спаренные гауссовки глянули в нашу сторону очень уж недружелюбно, но в следующий миг под башней БРДМ вспух султанчик дыма в месте попадания «учебной» ПТУР, а Берцы с грохотом скатились вниз с лестницы на чердак — от греха подальше. Хрен знает, что на уме у «коробочки», они же в танке — померещится еще чего или нервы сдадут. Все же такой переплет у них явно не каждый божий день.

Впрочем, в голосе усиленном матюгальником, который прозвучал из превратившейся в султан дыма БМДР, сквозь кашель было слышно явное облегчение. Больше ничего информативного в предложении о начале переговорного процесса не обнаружили. Если мат опустить.

Витек подполз к выключателю и, сняв с него лицевую панель, отбил морзянкой ответ, замыкая ножом контакты лампочки над входной дверью в здание. Как не удивительно, но лампочка над входом уцелела и вполне исправно донесла ряд международных сокращений радиолюбителей-коротковолновиков.

Во всяком случае «ПНХ» было точно воспринято — в ответ, если опустить опять же рад авангардистских филологических идиом, у нас поинтересовались «вы че это делаете?». После чего в ответ, помимо трехбуквенных сокращений, ушло довольно информативное послание — «отбито нападение на казарму, захвачены пленные, ведем допрос», что вызвало длительную паузу и бурный радиообмен в эфире.

А допрос засунутых в каптерку пленных тем временем шел с переменным успехом. С одной стороны все заботливо разложенные на белой простынке «медицинские инструменты», включая найденные на чердаке ржавые напильники, ножовка по дереву, пилка по металлу и кувалда, пропали втуне и никакого действия на захваченных не оказали — из-за слез и соплей они вряд ли что видели. Зато угроза отправить строптивых в нашу казарму — нюхать помимо нашатыря еще и их собственную слезогонку оказала прям таки магическое действие.

Переговоры тем временем зашли в ожидаемый тупик, требование о прибытии «знакомого лично» офицера не могло быть выполнено по техническим причинам — командир части был дома и еще не доехал, а про прапора то ли не вспомнили, то ли он тоже был вне расположения, то ли слишком по-армейски прямолинейно восприняли слово «офицер».

Словом — ситуация стабилизировалась. Штурма в ближайшее время ждать не стоило. Бедолаги, они ведь не знают самого главного…

Утро встречали на плацу всем составом, при оружии и внешнем виде будто только из боя. Не хватало только развернутого знамени с раненым в голову знаменосцем и, судя по выражению физиономии добравшегося таки в расположение командира ВЧ?___, расстрельной команды.

Подполковника, однако, можно было понять — бардак вышел просто феерический, нам аж самим стыдно стало. Ох, не погнали б за наши фортели подполкана на пенсию майором…

Отсутствующая на участке метров в триста ограда части, перепаханные танковыми гусеницами аккуратненькие газоны, поднятый на всю ивановскую, аж до самых высших сфер, хай, и довольная рожа полкана в танковом шлеме — непосредственного виновника безобразия, вполне ясно говорили о том, что малой кровью все не разрешится.

Дело в том, что вместе с вскрытием оружейки, мы подали заодно еще и «иволгу» (на самом деле кодовый сигнал совершенно другой, но этот уже стал нарицательным), по каналу который местные забыли, а может не смогли, заглушить. Дескать ЧП — нападение на базу спецназа, точнее — на самой базе.

Предполагалось, что все закончится простой толкотней противоречивых донесений, но система явно дала сбой, видимо ключевых сотрудников не оказалось на местах, и отработала как надо — подняв по тревоге все военные части в районе.

Так что уже через полчаса дислоцированный в пяти километрах танковый батальон во главе с очень «удачно» оказавшимся приехавшим на проверку боеготовности полковником смог покинуть расположение и, потеряв всего тридцать процентов техники, таки добрался до места инцидента.

Зато на месте танкисты не оплошали, что наводило на определенные мысли, и отработали спектакль из серии «солдат матроса не обидит» как по нотам. Два «мастодонта» с навешенными минными тралами проделали проходы в ограждении, но сунувшийся за ними следом танк все равно умудрился не попасть в проход и потерял одну гусеницу на противопехотной мине. Сильно обиделся и шарахнул пару раз из пушки. Холостыми. Но всем окнам в пределах трехсот метров хватило.