Грех и святость русской истории - Вадим Кожинов

Открывший и опубликовавший «Слово иное» Ю.К. Бегунов писал, что в этом раннем, близком к самому событию источнике «ничего не говорится ни о полемике между Нилом Сорским и Иосифом Волоцким, ни о выступлении последнего».

Согласно «Слову иному», основные споры на соборных заседаниях развертываются не между «нестяжателями» и «иосифянами», а между великим князем Иваном III и соборным большинством во главе с митрополитом Симоном… Против предложения о секуляризации[94] решительно выступило большинство присутствовавшего на Соборе духовенства. Автор «Слова иного» на первом месте называет Серапиона, игумена Троице-Сергиева монастыря (в будущем оказавшегося в распре с преподобным Иосифом), особенно подчеркивает значительную роль игумена Серапиона в деле сплочения соборного большинства против секуляризаторских намерений великого князя…[95]

Вскоре и архиепископ Новгородский Геннадий (второе после митрополита лицо в церковной иерархии) начал говорить «противу великого князя» о церковных землях по наущению митрополита Симона. Речь Геннадия была решительно остановлена Иваном III»[96] – то есть особенно ему досадила, и не прошло и года, как святитель Геннадий был сведен со своей кафедры, а, по убеждению А.А. Зимина, известное «обвинение Геннадия в «мздоимании» лишь предлог, чтобы с ним расправиться».[97] В упомянутом выше позднейшем «Письме о нелюбках» дана совершенно неправдоподобная картина Собора 1503 года (хотя целый ряд авторов использует ее и поныне как достоверную).

Согласно «Письму», не Иван III, а Нил Сорский требует отъятия монастырских сел и, с другой стороны, возражает на это не сонм иерархов во главе с митрополитом, а один только волоколамский игумен.

Выше уже шла речь о том, что преподобный Нил Сорский никак не мог предлагать программу отъятия монастырских сел. Р.Г. Скрынников недавно с полным основанием писал (допуская, правда, что Нил Сорский вместе с Дионисием Каменским действительно держали речь на Соборе, хотя это и маловероятно): «Нил и Дионисий отнюдь не предлагали насильственно изымать вотчины у монастырей».

Они ставили вопрос в моральной плоскости: достойно или недостойно для иноков владеть вотчинами и никогда не выступали в пользу секуляризации – насильственного вторжения государства в сферу имущественных прав Церкви. Речь Нила клонилась к тому, чтобы убедить монахов добровольно отказаться от «сел»… Только на этом пути христианского самоотречения иноки и могли спасти себя.[98] Последняя формулировка, впрочем, едва ли точна. В глазах преподобного Нила полное «нестяжательство» иноков (то есть отказ не только от личной собственности – что было обязательным и с точки зрения преподобного Иосифа, но и от «коллективной» собственности монастыря в целом) являло, так сказать, наилучшее (по убеждению Нила Сорского) условие истинного пути. Но в то же время преподобный Нил не считал, что нельзя «спасаться» в стенах таких богатых монастырей, как Троице-Сергиев, Соловецкий и, конечно, Иосифов Волоколамский. Мнение, согласно которому преподобный Нил вообще «противостоял» монастырям, нелепо уже хотя бы потому, что, как пишет наиболее основательный исследователь его пути Г.М. Прохоров, Нил Сорский «ограничил прием в скит требованием, чтобы человек предварительно прошел выучку в общежительном монастыре (в ските никого не постригали)». Сам этот порядок неоспоримо свидетельствует, что преподобный Нил отнюдь не «отрицал» иной путь; он полагал только, что избранный им путь – наиболее плодотворный (а такое убеждение естественно для любого самобытного деятеля). И «вообще, – заключает Г.М. Прохоров, – путь борьбы за исправление пороков окружающего его общества, даже общества монашеского, был чужд Нилу Сорскому», – хотя, конечно, он придерживался мнения, что в условиях монастыря, «ведущего большое хозяйство» (как те же Троице-Сергиев, Иосифов Волоколамский, Соловецкий), жизнь оказывается «рассеивающей внимание и рождающей страсти».[99]

Но отсюда не возникал и не мог возникнуть тот острый конфликт, который пытались и пытаются выискать во взаимоотношениях Нила Сорского и Иосифа Волоцкого. Поэтому крайне сомнительна версия о резком столкновении преподобных на Соборе 1503 года.

Что же касается характерного для позднейших источников превращения всего этого Собора в спор между Нилом Сорским и Иосифом Волоцким, оно, без сомнения, объясняется совершившимся к тому времени наивысшим признанием преподобных («такие светила» – сказано о них в том же самом «Письме о нелюбках»), личности которых как бы затмевали все остальное.

Не исключено, что преподобные присутствовали на Соборе и, может быть, сказали свое слово (правда, часть историков, как и А.А. Зимин, сильно сомневается даже в том, что Иосиф Волоцкий держал речь,[100] а «Слово иное» сообщает только о беседе Нила Сорского с Иваном III, причем последний, возможно, использовал затем высказывания преподобного о нежелательности монастырских сел в своих – чуждых преподобному – секуляризаторских интересах). Однако при всех возможных оговорках у нас нет сколько-нибудь серьезных оснований полагать, что на Соборе 1503 года имела место «борьба» преподобных Нила и Иосифа. Версия об их столкновении, изложенная в «Письме о нелюбках», родилась скорее всего под воздействием «подложных» псевдоцитат в широко распространяемых сочинениях Вассиана (преподобный Иосиф сообщал, что Вассиан «рассылает… послания»); ведь весь дальнейший (после сообщения о Соборе 1503 г.) рассказ «Письма» посвящен целой цепи столкновений Иосифа Волоцкого не с Нилом Сорским, а с Вассианом. И мысль о том, что первоначально конфликт, обрисованный в «Письме», представлял собой столкновение между преподобными Иосифом и Нилом, была скорее всего внушена автору «Письма» лживыми сочинениями Вассиана.

Обратимся теперь к наиболее «острой» стороне вопроса о преподобных Иосифе и Ниле – их отношении к ереси жидовствующих. Ересь, как известно, была обнаружена в 1487 году архиепископом Новгородским святителем Геннадием. После достаточно длительного изучения ереси, в конце 1488 или в начале 1489 года, он отправляет послание своему единомышленнику, жившему вблизи Нилова скита, в Ферапонтовом монастыре, Иоасафу (до 1488 года – архиепископу Ростовскому и Ярославскому) с просьбой привлечь к расследованию ереси Паисия Ярославова и Нила Сорского.[101] Либеральные публицисты XIX века, воспользовавшись скудостью сведений о преподобном Ниле (в частности, отсутствием известий о прямом его отклике на послание святителя Геннадия), утверждали, что он-де отказался от какого-либо участия в борьбе с ересью. Эта выдуманная версия постоянно повторяется до сих пор.

Между тем еще в 1950-х годах Я.С. Лурье, который не склонен идеализировать (с либеральной точки зрения) не только преподобного Иосифа, но и любых правоверных деятелей Церкви, показал, что имеющиеся в распоряжении историков достоверные сведения об участии преподобного Нила в борьбе с ересью весьма и весьма значительны.

I. Святитель Геннадий предлагал в своем послании снабдить Нила Сорского потребными для его задачи книгами, и книги вскоре начали отправляться из Новгорода.

II. В своем «Предании», составленном, по всей вероятности, в то же время, преподобный Нил недвусмысленно написал: «Еретическая учениа и преданна вся проклинаю яз и сущий со мною».[102]

III. В 1490 году преподобный Нил вместе с Паисием Ярославовым участвует и противоеретическом Соборе в Москве, и нет ровно никаких оснований полагать, что он оспаривал решения Собора.

IV. Преподобный Нил сам написал определенную часть «Просветителя» (то есть «Сказания о новоявившейся ереси»), основным автором которого был преподобный Иосиф Волоцкий.[103]

К этому надо добавить, что, как установлено позднее Г.М. Прохоровым, преподобный Нил собственноручно переписал около половины глав («слов») «Сказания о новоявившейся ереси».[104] Кстати сказать, Я.С. Лурье комментировал – и вполне обоснованно – открытие Г.М. Прохорова так: «…Нил Сорский в начале XVI века никак писцом не был. Готовность Нила взяться за перо, чтобы изготовить парадный список «Просветителя», свидетельствует о том, что книга эта была ему близка и дорога».[105]

Итак, едва ли возможно отрицать прямое участие преподобного Нила в борьбе с ересью, хотя, конечно, его роль была менее значительной, чем святителя Геннадия и преподобного Иосифа, которого, как и Нила Сорского, призвал к этой борьбе архиепископ Новгородский (в «Житии Иосифа Волоцкого», написанном Саввой Черным, сообщено: «И возвестиша архиепископ сие зло игумену Иосифу и просит помощи…»[106]).