Счастливые кошки (сборник) - Людмила Петрушевская

Но вот однажды ночью, убрав лестницы, Нина пришла взглянуть на окно молодого человека и увидела, что занавески задвигает какая-то старушка вся в черном. Не помня себя от страха, Нина взбежала на четвертый этаж и позвонила в чердачную дверь.

Ей открыла та самая старушка в черном.

— Что вам надо? — спросила она.

— Что с ним случилось? — спросила Нина.

— С кем?

— Ну, с молодым человеком, не знаю, как его зовут. Он здесь живет.

— А вы кто ему будете? — спросила старушка.

— Он меня однажды спас в поезде, — ответила Нина.

— Ну, тогда проходите. Он очень болен.

Нина вошла в комнату на чердаке и увидела своего милого, который лежал под одеялом и тяжело дышал.

— Кто вы? Я вас не знаю, — сказал он. — Вы не та, за кого себя выдаете.

— Что с вами? — спросила Нина.

— Я заболел после тех занятий в подвале библиотеки. Я, видно, слишком много узнал. Но вас это не касается. Я скоро умру.

Старушка кивнула.

Нина выбежала вон, села в ночной поезд и приехала в другой город к своему волшебнику.

— Я ничем не могу вам помочь, — сказал волшебник.

— Я вас прошу, — заплакала Нина, — спасите моего милого! Возьмите что хотите, возьмите правую руку, я могу мыть полы левой.

— Я возьму обратно мой нос, — сказал волшебник.

— Берите и спасите моего милого, — ответила Нина.

И в тот же момент она стала такой, как была. Выйдя на улицу, она не встретила ни одного восхищенного взгляда. Никто не остановился при виде ее, никто не увязался провожать, ей не подарили ни одной розы. В поезде она не получила ни одной коробки конфет. Когда она приехала в свой город, она увидела автомобиль графа, но граф не заметил ее, хотя она была одета, как всегда, в серое платье, и на ней были мягкие серые туфли и серая шляпа.

Нина побежала на улицу Правой руки, взлетела на четвертый этаж и вошла в комнату своего любимого. Он сидел на кровати и пил пиво.

— А, это вы! — воскликнул он. — Приятно снова вас увидеть. А то тут приходила какая-то девица и выдавала себя за вас. Но меня не обманешь. Смешней вашего лица я не видел нигде. Вас так легко не забудешь.

Нина засмеялась и заплакала сразу. И в комнате как будто вспыхнуло солнце и засияли жемчуга.

— Что вы плачете? — поинтересовался молодой человек. — Не хотите ли выйти за меня замуж?

Нина ответила:

— Я ведь не та, что была.

И она стащила серую перчатку с правой руки.

— Это? Это ерунда, — сказал молодой человек. — Меня зовут Анисим, и я врач. В той библиотеке я прочел все, включая самую последнюю книжонку на сыром полу подвала. Я не хотел бы прочесть ее снова, — добавил Анисим и потянулся к полке, на которой стояли микстуры, капли и бутылки с таблетками. — Вот, примите.

Нина приняла маленькую ложку лекарства, и ее правая рука стала такой же, как прежде.

— Я только возвращаю то, что было, — сказал Анисим громко, — и ничего больше.

И Нина вскоре вышла замуж за своего милого Анисима и родила ему множество смешных детей.

Верба-хлест

Жил-был один слуга.

И ничего плохого в таком звании нет, работа как работа.

Тем более что этот слуга был самым первым слугой в государстве, приближенным Короля, и звали его Первый.

Король был, как все короли, обыкновенным человеком: явно не дурак, но и не академик. Не урод, но и красивым его нельзя было назвать даже на параде при мундире, что делать!

Как говаривала его нянька: «Король лучше пня елового — уже хорошо».

Но вот Первый должен был быть умным, иначе как же править королевством! И по стечению обстоятельств он был к тому же еще и красивым, да и добрым тоже.

Бывают такие совпадения.

Ну, и как слугам полагается, он отличался скромностью. Словно бы специально выращивали.

И конечно, он многим поэтому не нравился.

И прежде всего он не нравился Королеве, которая, как это и полагается, сама считала себя первым лицом в государстве, раз Король рылом не вышел.

Королева была как в сказке, красотка на длинных ногах, ее и выбирали за красоту: в мыслях о потомстве.

(Между прочим, совершенно не учитывая при этом, что у нее было тяжелое детство, так как мамаша порола ее ивовым прутом в некоторых случаях, приговаривая: «Верба-хлест, бей до слез». И мамаша выбила у девочки все — доброту, нежность, кротость, жалость и чувствительность. Осталось все остальное, что бывает у вредных, злорадных детей.)

Что у нее была за мамаша, неизвестно, дело происходило на другом конце света: может, ее тоже колошматили.

Может, это была такая дикая семейка.

Короче говоря, Королева была настоящая выдра, но все-таки красотка. И на парадах и церемониях, открытиях олимпиад и теннисных состязаний Королева смотрелась великолепно рядом со своим замухрышкой супругом.

Вообще, говорили в публике, если кто и найдется под стать Королеве, то это только Первый. Прекрасная пара: зловещая Королева и мягкий, великодушный слуга, и оба красавцы.

Народ с удовольствием смотрел по телевизору, как Первый благородно поддерживает нервную Королеву под локоток, подсаживая ее в карету, и тетки вздыхали, каждая представляя себя на месте Королевы: собственно говоря, а что в ней такого?

Если любую тетку отволочь в косметический кабинет да в парикмахерскую, да на месяц на Багамские курорты, да кормить по науке, да сделать пластическую операцию в Бразилии — то ого-го еще, неизвестно кто кого!

То есть женщины не верили в природную красоту Королевы, и правильно делали.

Если и ноги удлиняют, и носы убирают, и глаза вставляют, а волосы тем более, то вся остановка только за деньгами, девочки!

Так что народ не верил своей Королеве, не переваривал Первого и благодушно относился к дураку Королю, который изо всех наук освоил только науку анекдота и даже записывал их все в амбарную книгу под номерами.

Кстати, Королева так и не родила Королю наследника, причем все рассчитала правильно, а то бы не миновать этому несчастному ребенку (сыну упомянутых чудных родителей) тоже розги, моченой вербы, и мало ли какие могли бы быть последствия для не особенно умного народа данного государства.

Король же, поскольку он был не дурак, как мы уже говорили, то он пил, ел и гулял в свое удовольствие, и потому единственную личную королевскую обязанность — чтение речей по бумажке — он выполнить иногда был не в силах, то есть грамотно прочесть то, что ему написал Первый.

Вместо этого он вдруг оживлялся и рассказывал анекдот, и все вокруг смеялись как дети и были очень довольны, поскольку каждый чувствовал себя намного умнее Короля.

Все ликовали и рассказывали друг другу теперь уже анекдоты про Короля.

Ведь королей не выбирают, как не выбирают пап и мам — какие детки, такие у них и родители.

И государство благоденствовало.

А Первому доставалось от граждан за все промахи, и вообще его жизнь была не слишком радостная — он рано овдовел и теперь жил с двумя малыми детьми, хотя он тоже не унывал и много работал.

Во всяком случае, Король ему не мешал, Король был всеобщим любимцем за границей — он быстро забывал все, даже мелкие обиды, наносимые ему другими королями на совещаниях и конференциях.

В ответ он рассказывал очередной анекдот, и все вокруг заливались смехом.

Поэтому страна ни с кем не воевала.

Или это была заслуга мудрого Первого — кто там разберет.

После первой же рюмки Король лез обниматься и целоваться — однако только не с Королевой, только не с ней. С супругой он виделся исключительно на парадах и церемониях, так как искренне ее боялся.

У нее были длинные острые ногти, большущие зубы и стальные от постоянных занятий спортом ноги.

Руки у нее тоже были длинные и сильные, и Королева запросто побивала любого местного чемпиона по карате, да никто особенно и не сопротивлялся, ни женщины, ни тем более мужчины, еще чего.

Она даже любила заглядывать в клетку к одному опасному сумасшедшему, к Злодею, который убил пять человек просто потому, что они в поздний час шли по улице, ночью надо спать, твердил он убивая, должен же быть порядок!

Таким образом этот человек решил воспитать народ, который шлялся у него под окнами и мешал отходу ко сну.

Его не казнили, добряк Король был против смертной казни, или это его слуга Первый подложил ему на подпись такой указ, об отмене государственного убийства убийц.

Держали сумасшедшего Злодея в особой клетке, просторной, со всеми удобствами.

Он там сам у себя убирал, держал все в идеальном порядке.

Единственно что: Злодей сидел на цепи, чтобы охранники могли входить в клетку по разным делам — то ввернуть лампочку, то починить телевизор; а на крайний случай, если, к примеру, узник, обидевшись на плохое обслуживание или запах, допустим, чеснока (а также чего другого), не захотел бы порешить охрану одним ударом, цепь можно было укорачивать по желанию, держа заключенного на короткой привязи.