Неодолимое влечение - Кей Торп

Когда они вернулись, в вестибюле отеля стояла тишина и за конторкой клерка никого не было. Они подошли к лифту, Кирстен слышала, как громко стучит ее сердце. Интересно, мелькнула мысль, слышит ли его биение Терье? Украдкой поглядывая на прекрасный профиль, словно высеченный из камня, она упрекала себя за то, что, наверно, неправильно истолковала его намерение. Но тут Терье повернулся к ней, и она интуитивно почувствовала, что не ошиблась. Кирстен словно нырнула в синеву его глаз, руки и ноги будто растаяли.

— Сегодня, — мягко произнес он, и она тотчас поняла, что он имел в виду. Сегодня ни он, ни она не смогут просто так разойтись в разные стороны.

Первой в коридоре была дверь ее номера. Пальцы дрожали, и Кирстен никак не могла попасть ключом в замочную скважину. Терье взял у нее ключ, повернул его и легким движением открыл дверь, пропустив Кирстен вперед, хотя в дверном проеме места было достаточно, чтобы пройти обоим.

Несмотря на опущенные шторы, в комнате было почти светло. Терье и не подумал включить свет, он неслышно закрыл дверь и повернул внутренний замок, который громко щелкнул. Теперь им не грозит нежеланное вторжение чужих, мелькнула у нее мысль, когда, обняв за плечи, он привлек ее к себе. Они в безопасности до тех пор, пока сами не захотят нарушить свое уединение.

В этот раз рот возлюбленного стал совсем другим, почти нежным, он ждал ее ответа. Кирстен искренне ответила ему, ощущая во всем теле восхитительную слабость. И волна чувственности захлестнула ее. Было так, как она того желала, — губы ласкающие, нежно покусывающие, возбуждающие все ее чувства. Его подбородок мягко терся об ее. Она вдыхала его неотразимый мужской запах, от которого кружилась голова.

В этот раз его язык вошел к ней в рот не грубо, а с опаляющей чувственностью, вызывая ответную страсть. Теперь тепло, охватившее ее тело, превратилось в жар, который все глубже и глубже погружал ее в пучину страсти. Кровь буквально бурлила в венах, пела в ушах, стучала в сердце, тело пылало желанием.

Пуговицы на рубашке легко поддались Терье. Легкий и низко вырезанный лифчик не мог быть препятствием. У нее перехватило дыхание, когда его гибкие длинные пальцы скользнули под тонкую ткань лифчика, исследуя склоны ее груди, поддразнивая соски и превращая их в трепещущие бутоны. Он главенствовал, они оба знали это, и она не возражала. Ей хотелось, чтобы он овладел ею, она желала целиком и полностью принадлежать этому мужчине.

Как и раньше, он скользнул рукой вниз, поднял ее и понес к кровати, положил на покрывало и на какое-то мгновение застыл, наслаждаясь своей властью. Потом нагнулся, расстегнул оставшиеся пуговицы рубашки и стянул рукава. Ее лифчик застегивался спереди, и сбросить его не заняло и минуты. Кирстен словно током пронзил взгляд голубых глаз, когда он изучал ее наготу.

Высокие и крепкие груди покоились в его ладонях, он словно измерял их. Она вздрогнула, когда он наклонил голову и обежал языком сначала один сосок, потом другой, а когда его зубы сомкнулись вокруг трепещущего розового пика, у нее перехватило дыхание. Невыносимое наслаждение и мука овладели ею, внутри все трепетало, и по телу разливалась блаженная истома. Она запустила пальцы в его густые волосы, терзаемая желанием оттолкнуть его и крепче прижать к себе, не в силах выносить его ласку и страшась, что он прекратит ее.

—Терье! — умоляла она — и сама не верила, что это она его просит. — Терье!

—Jeg, her[13], — прошептал он.

От тембра его голоса, низкого и вибрирующего, словно искра пробежала от головы до пят. Все в нем заставляло ее трепетать, но не от страха, а от предчувствия, что главное наслаждение еще впереди. Он нагнулся и снял с нее туфли, сначала одну, потом вторую, и бросил их возле кровати. Потом расстегнул пояс ее джинсов и стянул их с бедер. Несмотря на ночную прохладу, в комнате было жарко, так что она не почувствовала холода, когда он полностью снял с нее джинсы и также бросил их на пол. Но Кирстен вся дрожала.

Под джинсами на ней были только тоненькие нейлоновые трусики, но Терье не стал сразу же снимать их. Вместо этого он легко провел пальцами по обнаженному животу, затем ниже, лаская и возбуждая. Нагнувшись, он прижался губами к месту чуть ниже уха, потом словно обрисовал ртом очертания ее лица и спустился к шее, разыскивая чувствительную ямочку с бьющимся в ней пульсом.

Кирстен закрыла глаза, ощущая медленное движение его руки и прислушиваясь к нарастающим ударам крови в ушах. При первом же нежном прикосновении пальцев к узкой полоске трусов сердце ее замерло и куда-то покатилось. Когда палец скользнул к шелковистому бугорку внизу живота, мышцы бедер непроизвольно свела судорога, что-то внутри её сомкнулось против угрозы вторжения.

Он поднял голову и снова нашел ее рот, лаская ее губы до тех пор, пока она не расслабилась и не ответила ему. На этот раз, когда его рука скользнула в поисках ее горячей и влажной женственности, сопротивления уже не было. Она только задержала дыхание. Стон сорвался с ее губ, когда он с медлительной чувственностью углубился в своей ласке и вызвал отклик в каждом нервном окончании ее тела. Он был в ней, владел ею, доводил ее до безумия своим изысканным мучительством и в то же время дарил жгучее наслаждение, в котором сливались тело и разум.

Она словно плыла в забытьи, смутно осознавая его движения. Но вот он снова склонился к ней, и она поняла, что он тоже разделся. Его кожа была чуть влажной, она ощутила тугой узел его мышц. Потом легко провела пальцами по широкому плечу, спустилась по руке, впитывая в себя его силу и упиваясь ею. Мужчина до мозга костей, умелый, возбуждающий.

Взяв ее руку, он повел ее вниз к своей плоти и в ответ на ее первую пробную ласку испустил низкий стон, идущий из самой глубины. Она стала смелее, осознав свою власть над ним, наблюдая за его лицом, чувствуя восторг оттого, что она тоже может подарить ему такое же жгучее наслаждение, как и он ей. Желание в ней росло. Ей хотелось слиться с ним, чтобы он был в ней, стал ее неотъемлемой частью, полностью овладел ею.

Когда он наконец коснулся своей плотью ее женственности, она уже ждала его. Он вошел в нее нежно и властно, и дальше она не могла себя контролировать. Она потеряла чувство времени и места и ощущала только силу движения его плоти, нарастающий шум ударов своего сердца и в конце пульсирующее извержение.

Когда она открыла глаза, в окно лился яркий дневной свет. В первый момент она не могла вспомнить, где находится. Повернувшись, она почувствовала глубоко внутри тупую боль, и память вернулась к ней.

Кирстен лежала в кровати одна, хотя шум воды, доносившийся из ванной, подсказал ей, что произошло. Она провела ночь в объятиях Терье — в частности, потому, что им пришлось спать на узкой постели. Она спала так крепко, что не слышала, когда он ушел.