Юмористические академки - Сапфир Ясмина

– Тогда почему все преступники не спятили? – удивилась я словам Нейта.

Охранник негромко, но задорно рассмеялся.

– Это было бы слишком просто и привлекательно. Для всех. Но – увы, увы. Если ластики разбойничают недолго, копят капитал и едут его тратить, то ничего плохого с ними не случается. Только отдача по мирам прокатывается вроде той, что мы ощущали в отеле. Но это уже не проблемы преступников. На скопленные средства они рванут в местечко, где никакая отдача не достанет. Другое дело, если ластики злоупотребляют. Занимаются преступной деятельностью десятилетиями. Вот тогда чужеродные эмоции намертво застревают в ауре и энергетике. Как занозы, только гораздо хуже. Аура пытается их отторгнуть – так тело гноится, заработав занозы. Ну и запускается процесс оболванивания. Безумия то есть, которое ты и видела.

– И бандиты хотят, чтобы я вылечила ставрисов? Вот этих полуголых горе-ремонтников, которые даже обои поклеить не могут? – поразилась я почти на все подземелье.

Танн быстро приложил ко рту ладонь и продолжил, чуть понизив голос:

– Да нет, этим уже не поможешь. Видимо, кто-то из главарей поранился.

– М-да… Теперь не удивительно, что у преступников такое странное чувство юмора, – хмыкнула я и продолжила измышления: – Стало быть, этих уже не арестовываем?

Нейт отмахнулся.

– Зачем? Для других они опасности уже не представляют. Для себя? Думаю, тоже. В конце концов, кто-то же должен клеить обои в подземельях? Ну, я предполагаю, что должен. Любому, кто в здравом рассудке и твердой памяти, такое занятие даже не придет в голову… Тем более использовать подобные обои… Только глядя на них, свихнуться недолго.

– Арестовываем, значит, только вменяемых? – продолжала я цепочку рассуждений.

– Я вижу в этом двойной гуманизм, – подмигнул Нейт и довольно улыбнулся. – Этих мы жалеем и не арестовываем. Других сажаем в тюрьму междумирья и тем самым спасаем от страшной участи. Видишь, какие мы добрые и человеколюбивые? И даже неважно, что преступники не люди.

– Нет, слов, одни чувства, – обронила я, но возглас утонул в странном гуле и грохоте. Я удивленно посмотрела на Нейта, и тот поторопился за следующий поворот. Подземелье начало петлять зигзагами, словно создавали его тоже не совсем вменяемые. Теперь я уже не удивлялась, только хихикала. М-да… Вот до чего жадность существ доводит. Фраза «жадность фраера сгубила» так и вертелась на языке, просясь наружу.

Ставрисы на стремянке вешали лампочки. Вернее, два ставриса и один землянин. По крайней мере, мне так показалось. Выяснять поточнее желания не возникало. Мало ли, вдруг тихое безумие внезапно перейдет в буйное помешательство. Такое я в дурдомах сплошняком видела. Секунду назад существо мнит себя тумбочкой, готово даже твои вещи держать сколько потребуется, а через минуту осознает, что оно – плоскогубцы. И тут уже спасайся кто может…

Землянин остервенело сверлил потолок, ставрисы нервно мяли провода с патронами. Теперь понятно, почему они так выглядели, словно вначале попали под чьи-то челюсти.

Отбойнику помогать безумцам не нравилось. Поэтому он то и дело норовил заглохнуть. Тогда землянин отключал «машину» и начинал долбить уже вручную. Просто так вкручивал сверло в потолок. Что удивительно – весьма успешно.

Нейт посмотрел на это безобразие, подошел к стремянке, подвинул ее прямо вместе с тремя горе-работниками. Взял отбойник и, даже не включая, так долбанул по потолочному своду, что там образовалась огромная дыра. Вырвал из рук ставрисов провода с патронами, накрутил четыре друг на друга, сверху присобачил пятый и поднялся на стремянке. Я поразилась, как удалось гиганту-танну разминуться с землянином на узкой лестнице. Безумец тоже слегка опешил, на минуту даже пришел в себя, огляделся, сосредоточился на мне и спросил:

– Простите, а что это мы тут делаем?

– Не знаю, как вы, а вот мы в плен угодили, – зачем-то ответила я землянину. Он прицокнул так, словно понял, покачал головой и обернулся к ставрисам.

– Они в плен угодили, – сообщил так, будто товарищи не слышали. Ставрисы что-то прогундели в лучшем стиле Вышлы. Мол, плен хорош, только когда пойманного схватят, привяжут и подвергнут разным пыткам. В остальных случаях – силы на ветер.

Тем временем Нейт мастерски присоединил конструкцию из проводов с патронами к проводке – из дыры как раз торчал провод, разумеется, изогнутый причудливыми зигзагами.

Ставрисы и землянин переглянулись, подошли к танну и торжественно вручили ему лампочки. Нейт вкрутил те в патроны.

Лампочки вспыхнули одновременно. И начали традиционно подмигивать – что удивительно, даже почти синхронно.

«Работники» уставились на конструкцию то ли в изумлении, то ли в восхищении. Танн усмехнулся, указал на работу и объявил:

– Люстра!

– Ага-а-а… – послышалось от работников. Они рванули куда-то за угол, видимо, за очередными лампочками.

– Заметь! Работают под напряжением! Как настоящие эти, эпилептики! Ой, электрики, конечно, электрики! Хотя под напряжением одни от других уже не особо отличаются. – Нейт так подмигнул, что я догадалась – ошибся мой варвар намеренно.

– А почему остальные им разрешают? – удивилась я такому безобразию. – Мало ли, еще током дернет.

– Наверное, надеются на лечение электротоком. Знаешь, была раньше такая методика, – небрежно пожал плечами Нейт и добавил: – Пошли скорей, пока они не вернулись. Не нравятся мне их воспоминания о связанных пленниках. Особенно в свете того, что кроме проводов и дрели, у этих дуболомов ничего нет под руками.

Некоторое время мы трусили по подземелью, чтобы оторваться от безумных ремонтников. Когда Нейт решил, что опасность миновала, у меня уже едва дыхания хватало. Правду сказать, танн дважды пытался поднять меня на руки и понести, как порядочный ухажер, вовсе не варвар – на плече и в пещеру. Но я упорно отказывалась от предложения. Не хотелось испытывать танна на терпеливость. Несмотря на его внезапную галантность, спутник время от времени окидывал такими взглядами, что становилось ясно: мужчины – они и в Африке мужчины. Подземелье, заточение, преступники повсюду, пусть и невменяемые, но ведь преступники же! Интерьер в стиле «мы затеяли ремонт и внезапно поняли, что деньги закончились»… Ничто не мешает мужчинам думать об их истинном природном предназначении. Продолжении рода. А женщине остается только надеяться, что у мужчины хватит неприродных качеств. Воспитания, уважения, желания и дальше поддерживать хорошие отношения, чтобы природа не брала свое.

Вот почему я твердо решила, что для целомудренности ластика куда безопаснее бежать сломя голову, даже если ноги уже заплетаются, чем нежиться в крепких объятиях варвара. Нейт, кажется, догадался, умильно развел руками, словно говорил: «Ну а чего ты хотела или ожидала от варварского организма?» – и мы продолжали длинный забег.

Притормозили, оставив позади несколько крутых поворотов и длинных переходов, и двинулись спокойнее, восстанавливая дыхание. Когда я наконец-то смогла говорить, шутка вырвалась сама собой. Кажется, включился защитный рефлекс. Я всегда иронизировала, угодив в неприятности. Вот почему в дурдомах только этим и занималась.

– Слушай, а где ты научился так ремонтничать? Креатив прямо бросался в глаза… Не говоря уже о богатой фантазии…

Нейт поймал мое настроение, а может, опять собирался его улучшить:

– У отца учился. Временами папа начинал свою шарманку про ремонт. Мол, вот завтра встану пораньше, перевешу картину, что висит под потолком, упираясь в него углом. Приделаю к шкафу дверцу, которая давно уже работает половичком у двери. Закреплю раковину, что вибрирует и трясется, видимо, в страхе, что поток воды унесет ее в море… В общем, когда он намекал, что собирается что-то чинить или приделывать, мама срочно заказывала нам три вещи из магазина. Четыре литра пустырника, два литра снотворного и веревку покрепче и подлиннее.

Танн выдержал паузу в ожидании моего вопроса. Я подыграла своему варвару.