Ортог во власти тьмы - Анри Рюэллан

- У колодца, где спал вечным сном отверженный Гараль, установили постоянное наблюдение. Возможно, он был мертв, возможно, находился в своем возмутительном путешествии, но, тем не менее, Институт Эллипсов объявил его мертвым, чтобы вместе с ним похоронить его пагубные идеи. Ты, слушающий меня, будь осторожен, ибо ложное учение приведет тебя к забвению.

Дал собрался покинуть ложу прослушивания. Аналогии накапливались, но в то же время были слишком разрозненными; многие факты были совершенно необъяснимы.

Но, когда он поднялся, снова раздался голос; сеанс еще не был окончен.

- Вот так Гараль покинул этот мир, покинул своих близких. Узнав об этом, Ифлиза Мудрейшая пришла поклониться погребаль.ному колодцу, и здесь, рядом со своей оборвавшейся любовью она, казалось, потеряла и смысл жизни, и чувство ответственности. На замкнутой реке она села в лодку, чтобы отправиться к месту, где солнце находится в зените. Зная о вредоносном действии его перпендикулярных лучей, она уравняла скорость движения лодки и звезды, чтобы постоянно находиться под смертельным облучением во время полного периода обращения планеты. Однако эта попытка самоубийства ни к чему не привела, ибо опасными были лишь многочисленные проходы через зенит. Одна, пусть продолжительная, экспозиция не давала того же результата. Ифлиза вернулась во дворец своего отца, где ей снова по достоинству пожаловали ее титул. Отныне все могут и должны, мысленно обращаясь к ней, именовать ее "Ваша Мудрость".

Это было заключение. Подождав еще немного, Дал поднялся и покинул ложу прослушивания. В его мозгу будто колокол гудел, а сердце билось, как барабан.

Было очевидно, что попытка самоубийства Ифлизы имела как следствие смерть Каллы. Если даже эти два факта не были причиной и следствием, то все равно должна была существовать какая-то связь.

Дал медленно спускался по наклонной дорожке, вьющейся вокруг пирамидального здания, и вдруг увидел дверь... но куда вела эта дверь? В паноптикум? Он попытался определить, где находится, но тотчас же понял, что заблудился окончательно. Теперь ему снова предстояло долгое скитание по наклонным переходам, залам и террасам.

Но он не смог найти ни террасу с проповедником, ни аудиторию театра музыкальной живописи, ни зала странных и опасных игр.

Внезапно он вышел в амфитеатр, в стене которого с большой высоты открывалась широкая панорама на равнину. Дал подошел к краю пустынного амфитеатра и стал вглядываться в далекие окрестности, над которыми медленно, как улитка, поднималось солнце. Он видел, как на горизонте заклубилось облако пыли; это облако быстро приближалось, и вскоре можно было различить детали: мириадами прибывали черные кирасы.

Неизвестно по какой причине, но посланцы не возвели никаких укреплений вокруг дворца Повелителя Эллипсов. А, собственно, зачем? Ведь не существовало никакой политической оппозиции, а отверженные, целые их поколения, были надежно заперты в своем гигантском лабиринте. Конечно, они могли вырваться на свободу, но презрительное отношение к ним со стороны посланцев никак не способствовало повышению бдительности.

Дал задавал себе вопрос: почему владыки мира сего пренебрегли самыми элементарными мерами предосторожности и что они будут делать, когда получат информацию о восстании? Они явно недооценивали силы противника. Зеркала Небытия? Да, конечно.

Но Голубые Мечи пришельцев? Мужество отверженных? Их численность?

Между тем армия приближалась, и очень скоро Дал заметил, что, кроме обычного оружия, среди атакующих четко выделялись очертания множества Зеркал, которые, видимо, были захвачены у разбитого противника. Если они ударят первыми, то разнесут всю резиденцию еще до того, как посланцы успеют подготовить к бою свои Зеркала.

Дала охватила мелкая дрожь. Без своего щита он чyвствовал себя как краб, с которого содрали панцирь. И если даже Ифлиза - не Калла, он все равно испытывал страх за нее, как будто возможная смерть Ифлизы стала бы для Каллы второй кончиной.

Между тем, к обороне готовились. Залы и переходы наполнились скрежетом кирас. Через широкий проем стены Ортог видел, как внизу выстраивались бесконечные линии воинов; через равные промежутки угрожающе блестели Зеркала. И это, без сомнения, был лишь первый оборонительный рубеж: его должны были усилить многочисленные и хорошо вооруженные солдаты.

Как бы в ответ черная армия начала растягиваться. Длинной извилистой линией колонны приступили к маневру охвата. Это должно было означать, что дальность действия Зеркал была сравнительно небольшой, и отверженные явно не собирались сразу вводить в бой свою лучевую артиллерию, слишком слабую для подобной дуэли. Они, видимо, решили, что окружение резиденции - тактика наиболее благоприятная и менее рискованная. Равнина постепенно исчезала под черными кирасами; на таком расстоянии люди казались насекомыми в вертикальном положении. Для того, чтобы прибыть сюда так быстро, повстанцы, очевидно, воспользовались тем же способом передвижения, что и Ортог. Рыцарьнавигатор представил себе замкнутую реку, сплошь покрытую черными латами, несущимися, подобно урагану, перед растерянными взглядами прибрежных жителей.

Дал довольно долго неподвижно стоял в проеме амфитеатра, куда все еще доносился шум суматохи, сопровождающей подготовку к обороне. Жгучее чувство досады от собственной беспомощности постепенно уступило место оцепенению. Он просто стоял и смотрел, безразлично, как посторонний наблюдатель.

Черная армия внизу полностью развернулась и замерла. Вдали были едва различимы другие Зеркала, прикрывающие арьергард.

Совсем близко застыла двойная линия белых кирас. Все происходило, как во сне: осада, молчаливое и неподвижное противостояние двух армий. Это было как пророчество о том, что будет. Это было похоже на что угодно, только не на то, что происходило в действительности. И тем не менее, над рядами воинов дул ветер холодной ненависти, предвестник страшной битвы. И вдруг в помутившемся сознании Ортога раздался голос:

- Эй, рыцарь, вы все еще в этом мире или уже в ином? Зная присущее вам любопытство, я вполне допускаю, что вы способны пойти поискать смерть внутри самой смерти!

Золтан, как всегда, выражался причудливо, но, главное, умел передавать свои чувства на очень большое расстояние.

- Я жив,- тихо ответил Дал.- Точнее, я продолжаю жить в этой смерти, о которой вы говорите, Гендерсон.

Теперь по его лицу блуждала улыбка. Посторонний наблюдатель вполне мог бы принять его за сумасшедшего, пребывающего во власти своих химер.

- Отлично,- продолжал Золтан откуда-то из глубины равнины.- Я сейчас нахожусь среди отверженных, которые обложили какие-то здания, очень странные. Где сейчас вы?