Судьба моряка - Ханна Мина

Матрос Шабо — один из тех, кто был в нее влюблен. Он утверждал, что она его разорила, что он тратил на нее все, что зарабатывал. Всякий раз, вернувшись из плавания, он преподносил ей подарки, тем не менее желанной цели так и не достиг. Она обходилась с ним ласково, но не поддавалась ему. Фавзия знала, что он преступник, подлец и пьяница, человек, готовый на все. Такой возлюбленный ее не устраивал. Она старалась отвадить матроса по-хорошему, в минуты гнева не боялась вступить с ним даже в драку. Присутствующие обычно не вмешивались, опасаясь коварства Шабо и острого языка самой Фавзии.

Салеху Хаззуму не было никакого дела до отношений Шабо и Фавзии; он, как и другие моряки, питался в ее таверне и платил по счету. Он не был влюблен в Фавзию, просто они немного симпатизировали друг другу. Когда он входил в таверну, Фавзия, приветливо улыбаясь, усаживала его за отдельный стол, подавала самую чистую посуду и лучшие блюда. Потом подсаживалась к нему, выпивала вместе с ним, если он позволял, и старалась сама прислужить ему, если только в таверне было не слишком много посетителей. Шабо завидовал Салеху и с ненавистью смотрел на него.

В тот день Салех пришел в таверну вечером. Судно запоздало и пришвартовалось к причалу только после полудня, рабочие сразу же стали таскать мешки с пшеницей. У моряков не было времени спуститься в гавань, они были голодны. Салех хотел перекусить на скорую руку и вернуться к работе, но Фавзия, по своему обыкновению, подсела к его столу и попросила подать ему вина. Шабо разозлился, стал скандалить. «Я не стану вмешиваться, — подумал Салех. — Этот сын потаскухи пьян в стельку, лучше отправить его на судно». Салех продолжал молча наблюдать за происходящим. Фавзия не обращала внимания на крик Шабо и на то, как он со злости бил тарелки и стаканы. Но вот Шабо подошел к ней, к столу Салеха, и попытался силой увести Фавзию к своему столу.

— Развратница! — орал он. — Берешь деньги у меня, а идешь к другому!

— Какие деньги? У тебя нет никаких денег. Все, что зарабатываешь, сразу пропиваешь.

— Я трачу их на тебя!

— Не ври!

— Ах ты шлюха!

И он изо всех сил ударил ее по лицу…

Фавзия закричала. От боли и от бессилия. Слуги не смогли вырвать ее из рук разъяренного матроса. И тут вмешался Салех. Шабо явно переборщил, оттащив Фавзию от его стола и так грубо ударив ее. Будь это в другом месте и при других обстоятельствах, Салех убил бы насильника, но сейчас ему не хотелось бить своего коллегу, он хотел лишь утихомирить буяна и освободить женщину.

— Успокойся, Шабо! — закричал он.

— Оставь нас, не вмешивайся, Салех.

— Связался с женщиной… Тебе не стыдно?

— Мне стыдно? Когда ты…

— Я не хочу драться с тобой, но ведь она женщина…

— Такая же, как ты…

— Я не стану бить тебя, Шабо. Успокойся…

— Тогда оставь ее мне… я убью ее!

— А если я не позволю?

— В таком случае я скажу тебе, кто ты… Ты… сводник!

— Я?!

— Сводник!

— А ты?!

Салех хватил Шабо кулаком в лицо, да так сильно, что тот отпустил Фавзию, едва удержавшись на ногах.

— Ублюдок, — прорычал Салех, — подлец и сын подлеца.

Схватив стул, он опустил его что есть силы на голову матроса.

— Я тебе покажу, Шабо, сразу же родную мамочку вспомнишь.

Почувствовав свободу, Фавзия тут же обрушила на пьяницу поток грязных ругательств; Салех уклонился от удара дубины, которой замахнулся на него озверевший Шабо, потом оба оказались на полу. Таверна мигом опустела. Люди толпились у двери, на улице. Они опасались за Салеха. Все в порту знали, что Шабо убийца, ему ничего не стоит пустить в ход любое оружие в схватке с соперником. Однако и Салех прошел в портах неплохую школу, повидал немало таких, как Шабо. Он решил преподать Шабо хороший урок, проучить его по-своему, унизить перед всеми. Он верил в себя, в силу своих рук. Этими руками ему удалось однажды стереть надпись с турецкой монеты. Да и стойкости у него хватит, его не страшит даже смерть. Зубами он поднимал стул, а руками… Стульев в таверне хоть отбавляй, они разбросаны по всем углам. Шабо снова замахнулся дубинкой, Салех швырнул в него стул, стал бросать стулья один за другим, не давая Шабо поднять головы. Салех хотел приблизиться настолько, чтобы схватить Шабо своими железными руками. Маневр удался, Салех отнял у буяна дубину, отбросил ее, а затем ударом кулака в голову послал самого Шабо в угол. Тот упал, Салех мог бы бить его ногами сколько угодно, но он не стал делать этого. Когда Шабо растянулся во всю длину, Салех схватил его за шиворот и вышвырнул на улицу, молча вытер руки и попросил всех разойтись. Успокоившись, сказал Фавзии:

— Займись своим делом.

Спокойно и неторопливо Салех направился к реке, к судну, которое стояло на якоре неподалеку.

Шабо поднялся, портовики безуспешно пытались его удержать. Схватив железный прут, он с руганью побежал за Салехом на судно. Окруженный рабочими, Шабо орал:

— Пустите меня… Я убью его!

Все, кто был в порту, толкая друг друга, поспешили к судну. Стоящий на палубе капитан преградил путь Шабо, не подпуская его к Салеху. Но, изловчившись, Шабо все-таки сумел ударить Салеха по плечу. Прежде чем он успел опустить прут во второй раз, Салех вцепился в него, и на судне началась драка не на жизнь, а на смерть. Упав, они катались по палубе; в конце концов Салеху удалось оседлать противника. Схватив Шабо за голову, он стал бить ею о деревянный настил.

— Хватит, Салех, — кричал капитан, — смотри не убей его… Не марай руки об эту мразь!

И вдруг все остолбенели. Салех поднял Шабо над головой, и всем показалось, что он швырнет того о палубу и, конечно, убьет его. Но Салех подошел к борту и бросил хулигана в воду. Бросил — как кусок мяса, а следом швырнул железный прут, затем опять вытер руки, сел на мешок с пшеницей, лежащий на палубе, и принялся скручивать цигарку, дрожа от негодования.

Но бывало, когда он этого хотел, то сам охотился за женщинами, ловил их, завоевывал не словом, а делом. Пусть мужчина действует, а женщина пусть смотрит и восхищается. Красота дела, а не красота лица — вот в чем истина, с ее точки зрения, вот где капитал, вот что ценится в конце концов выше всего. Когда мужчина совершает что-либо и не стремится извлечь пользу из своего деяния, его благородство, его поступки, жесты манят к себе, неодолимо притягивают женщину.

Поступок Салеха доказал его мужество. Он совершил его во имя правды и справедливости, из уважения к женщине и к реке. Вот и все. Повернулся и ушел. После этого каждый раз, когда он приходил поесть в эту таверну, он оплачивал сполна свой обед. Он принимал внимание Фавзии, знаки ее искреннего уважения, сам же он никогда не делал ей ни малейших намеков ни словом, ни взглядом, ни оскорбительным жестом. Он отвергал зов желания, кипящего в ее крови, отвергал мягко, но решительно. Его влекло в иные края, тянуло в другую гавань — в собственный дом, в объятия жены, — но он никогда не говорил об этом вслух.