А отличники сдохли первыми... 5 (СИ) - "R. Renton"

Шаг, второй... И вот первые руки уже вцепились в грубо сколоченные доски...

Но тут из-за деревянных бортов повылетали какие-то пакеты и посыпались прямо на головы подступающей толпы. Лопнув, целофан выпустил наружу какую-то серую массу, облепившую головы и плечи атакующих жор.

— Что это за дерьмо...

— Овсянка, сэр! — Рация у моего уха отозвалась бодрым девичьим голосом Беты-один.

Вот почему большинство жор предпочла отступить от транспорта своего повелителя... Говорят, что пустой холодильник всегда рано или поздно побеждает телевизор, полный пропаганды. И народ отворачивается от своих вождей. Вот и контроля этого вонючего главжоры, очевидно, сейчас не хватило для того, чтобы отвлечь своё вечноголодное воинство от манящего запаха варёной каши.

Разбрызгавшаяся по толпе овсянка прекрасно отвлекла внимание заражённых тварей от деревяных бортов. Ни одна тощая лапа больше не тянулась к доскам — жоры всецело были поглощены пожиранием разваренных злаков — заодно с лицами и ушами тех, на кого упали пакеты с кашей.

А вот штрафники, в свою очередь, отнюдь не собирались отвлекаться от боевых задач. Борта телег опустились, и, следом за ними, в толпу опустились длинные заострённые колья. Совсем как тогда в энгельсской промзоне — пацаны принялись методично протыкать незащищённые шеи и глаза жор, которые не обращали на удары никакого внимания. Рядом с пикинерами на телеги взобрался ещё с десяток парней, вооружённых чем-то вроде цепов — и начали отоваривать ближайших жор ударами тяжёлых поленьев, привязанных к длинным древкам верёвками или цепями. Даже не особо сильные и резкие удары этого оружия легко проламывали плешивые черепа и сминали тонкие ключицы за счёт действия длинных рычагов.

Очень скоро перед рядом телег образовался истекающий кровью вал из избитых и исколотых тел. А те, кто неловко топтался позади него, уделяли больше внимания слизыванию и поеданию остатков аппетитной каши, как следует приправленной кровью убитых товарищей.

За развязкой этого побоища я следить не стал — уж с кем-кем, но с жорами селяне явно научились иметь дело. Даже с таким количеством. И в очередной раз доказали это на практике. В любом случае — теперь у них есть все возможность для того, чтобы спокойно отступить, пока твари заняты поеданием каши и друг друга. По ту сторону мёртвого мясного вала.

Пока я торопливо шагал к фургону, расталкивая перед собой не только багровую толщу воды, но и плавающие в ней фрагменты расстрелянных тел, все три вертолёта висели прямо над головой, медленно перемещаясь следом за мной на высоте примерно четвёртого-пятого этажа. Самогонщики следовали чуть впереди, а лёгкий «Ансат», как обычно, прятался за их бронированной тенью от основной массы уцелевших жор. Судя по всему, повинуясь приказам Игоря, все экипажи были готовы открыть огонь по тем, кто мог помешать предстоящему контакту разумов. Ведь изрядно прореженное подкрепление из Детского парка сейчас тоже унюхало кашу — и ломанулось на запах в полном составе, не обращая на нас никакого внимания. И подавлять огнём их наступление больше не требовалось.

Ну что, хана тебе, амёба вонючая... Всё молчишь... Нечего сказать, когда всё просрал? «Альфа, блядь, и Омега...»

Приблизившись к задним дверям фургона, я достал обрез винтовки и прицелился в замок.

Но выстрел не потребовался. Двери резко распахнулись и изнутри на меня уставились три пары белесых глаз. И там не было никого, кто хотя бы отдалённо напоминал то существо, которое я видел тогда на атомной станции...

Два прыгуна стояли по сторонам от третьего жоры и держали его за плечи. Существо между ними сидело на полу фургона, уложив на ноги огромных размеров пузо. Пухлые щёки повисали по обеим сторонам серого одутловатого лица.

— Что за...

Прежде чем я успел добормотать свой риторический вопрос, солдаты размахнулись свободными руками и вдарили толстяку в пухлую спину, вдавив её внутрь.

Повинуясь животному рефлексу, я отшатнулся в сторону за миг до того, как изо рта жирдяя ударила тугая струя зелено-жёлтой жижи, плюхнувшись в воду рядом со мной.

Тут же потянув этого блевуна за плечи, солдаты направили его раскрытую пасть вверх и снова ударили тому в спину.

И, прежде чем я выстрелил своим единственным сухим патроном в раздутое пузо, на этот раз мерзкая струя попала в цель. Взлетев вверх, поток жижи облепил часть кабины и хвостовой винт одного из зависших надо мной «крокодилов».

Винтовочная пуля продырявила толстяка навылет — тонкая струя слизи, смешанной с кровью, ударила из его тела как вперёд, так и назад — на стенку салона фургона. Объём раздутого живота быстро уменьшался. И следующий удар по спине блевуна не дал почти никакого эффекта — струя слизи вылилась изо рта совсем слабо, шлёпнувшись в воду недалеко от микроавтобуса.

Но к мерному стрёкоту машин над моей головой добавились какие-то напряжённые нотки. Из хвоста вертолёта, заляпанного жижей, повалил серый дым, лопасти небольшого винта стали вращаться настолько медленно, что я смог различить их по отдельности. И вертолёт, потеряв боковую опору о воздух, начал постепенно раскручиваться в сторону, противоположную вращению несущего винта. Грозная боевая машина, вращаясь всё быстрее, накренилась и, чирканув лопастями по стене ближайшего жилого дома, рухнула в воду под осколками стёкол и кирпичей.

Подняв тучу брызг, бешено вращающиеся лопасти врезались в землю, переломились и разлетелись во все стороны десятками обломков.

— Глупый маленький автоном... Ты действительно надеялся нас победить? Если твой вид ведут за собой такие как ты — он обречён на вымирание...

Толпы жор, ещё недавно со всех сторон устремлявшиеся навстречу аппетитному запаху варёного овса, тут же остановились. И, как по команде, одновременно повернули лица в мою сторону.

Глава 12. Ломай шаблоны и хребты

Я снова тебя слышу. Значит, ты всё-таки где-то рядом, разумный кусок дерьма...

Уцелевший «крокодил» над моей головой разрезал микроавтобус короткой очередью, вдавив в пол тела солдат и останки пузатого отродья. Гул резко прервался и, коротко оглянувшись, я заметил, что стволы пулемёта на носу машины продолжают вращаться, а пламя из них больше не вырывается. Всё, отстрелялись самогонщики. Рядом со мной в воду дождём попадали гильзы их последних патронов. Ну, хотя бы самую насущную проблему решили. Правда, осталась ещё пара сотен. И все сейчас шагают ко мне.

Судя по тому, что на подступающей толпе больше не было следов от выстрелов, патроны кончились и на борту «Ансата».

— А ведь ты всё ещё можешь стать одним из нас. Стать частью будущего величия этой планеты. Частью той жизни, которая гораздо лучше приспособлена к существованию...

Давай, прополощи мне мозг ещё немного. Заяви ещё что-нибудь в этом духе. А то что-то я слишком спокоен после всех этих водных процедур.

— ...Ведь для нас не существует ограничений времени. Твоя жизнь скоротечна и жалка, маленький автоном. Время беспощадно к тебе. А мы его просто не замечаем. Мы — вечны.

Зато мы умеем приспосабливаться... И одинаково хорошо умеем ломать как хребты, так и шаблоны. Сейчас я продемонстрирую тебе и то и другое.

Попятившись в сторону упавшего вертолёта, я заметил, как из кабины с трудом выбираются Фёдор и его бортстрелок, а их напарники начинают снижаться поблизости.

— Отходите, я их задержу! — С трудом перекрикивая стрёкот снижающейся вертушки, я помог им слезть со стального туловища поверженного гиганта и толкнул в сторону второго борта, благоразумно опускающегося чуть поодаль от подходящего к нам бессмысленного стада. — И скажите моим, чтобы тоже не приближались!

Упрашивать пацанов было не нужно — геройствовать они точно не собирались. Но на лице командира выражение досады от потери машины сменилось чем-то вроде уважения. Кивнув, оба парня быстро зашагали прочь, расталкивая багровую воду и останки поверженных тварей.