Бумажный грааль - Джеймс Блэйлок

Дядюшка Рой ответил не сразу.

– Возможно, ты придаешь этому слишком большое значение, – наконец проговорил он. – Гораздо безопаснее считать это просто мифом. В нашем климате легко поддаться ветру, дождю, лесу, начать думать по логике погоды. У нас тут сверхъестественно зелено бывает, и было бы, если бы не засуха. Туристы стекаются на север, говорят о «возвращении к земле». Но они не знают, что это значит. Совсем не знают. Про это я тебе минуту назад и толковал… ну, про леса. Это опасное место. Сечешь?

Говард покачал головой. Он ничего не «сек», кроме того, что из-за простого, почти невинного вопроса о Шалтай-Болтае разговор зашел прямо в дебри мистики. Да что такое с местными людьми? Все как один головоломка, которая только и ждет, чтобы ее решили. Сначала мистер Джиммерс, потом домовладелица. Теперь дядюшка Рой. И что, черт побери, делала тетя Эдита в лесу с сандвичем на тарелке?

– Смотри-ка, – внезапно оживился дядюшка Рой. – Почти пять. Забудь про колу. Давай заглянем ненадолго к Сэмми. Я обычно в это время туда заваливаю. Нам еще пару часов надо убить до обеда. Сможем обмозговать наш проект с амбарными досками.

«Какой проект?» – удивился Говард, выходя за дядей. Теперь очистка досок ни с того ни с сего превратилась в «проект», хотя никто на свете не мог бы изложить его последовательно. В своем воображении дядюшка Рой, несомненно, был уверен, что Говард серьезно обдумал, как взяться за амбарные доски. Хотелось бы надеяться, что планы дома с привидениями не столь эфемерны.

– Поедем в твоем грузовичке, – сказал дядюшка Рой, тяжело забираясь на пассажирское сиденье, и украдкой заглянул в правый карман своего пиджака.

Говард сел с другой стороны, завел мотор и, выехав на Дубовую в сторону трассы, свернул на юг, а потом назад на Кипарисовую.

– Тут, через улицу, – сказал дядюшка Рой. – Возле складов.

Заведение Сэмми оказалось длинным строением без окон, стены у него были обшиты красным мамонтовым деревом, а поверх выведено краской «У Сэмми». Крыша… проще называть ее буйством разномастной черепицы, положенной неровными слоями. Отдельные черепицы и целые их полосы за давностью лет успели попадать или были сброшены ветром. На вкопанной у входа ржавой трубе высился неоновый коктейльный стакан, несмотря на дневное время, тускло светящийся. Когда они подъехали, на посыпанной гравием стоянке стояли только две машины, одна из них – нечто, когда-то, возможно, бывшее старым «шеви» модели этак 1965 года. Теперь уж и не определить, потому что он совершенно скрылся под слоями копеечных картинок: черепа Дня поминовения, истекающий кровью Христос, Пресвятые Девы в длинных одеждах из раскрашенной пластмассы или гипса.

– Клейщики, – прошептал дядюшка Рой.

7

– Неприятности? – спросил Говард и почти сразу почувствовал себя немного глупо, почти по-детски. Он поймал себя на том, что испытывает острый приступ непонятного беспокойства. На город будто бы пала тень, и он подозревал, что в ней притаилось зловещее нечто, которое он вот-вот разглядит. Вот еще один клочок, подумал он, глядя на припаркованную под неоновой вывеской машину.

Дядюшка Рой покачал головой.

– Нет, – сказал он. – Это в голову не бери. От них тебе никак неприятностей не будет. Скорее наоборот. Но положись на меня, делай все, как я скажу. Тут можно кое-что выгадать. Только ты держи рот на замке.

Говард вошел за ним в бар и вдруг почти ослеп из-за темноты. По стенам висели подсвеченные неоновые вывески с рекламой пива, горела одинокая лампа, только сгущавшая полумрак, было прохладно и пахло пролитым пивом. Он постоял немного на пороге, давая привыкнуть глазам. Дядюшка Рой прошел вперед, легко лавируя между мебелью – благодаря долгой практике, вероятно. Минуту спустя Говард различил большую часть теней-столов и стульев и длинную стойку у дальней стены.

Бар был почти пуст, если не считать двух мужчин, сгорбившихся над пивом у стойки и разговаривавших, по-видимому, о баскетболе. Один повернулся и, увидев дядюшку Роя, поднял «пять», сказав:

– Что новенького?

– Живем понемножку, – отозвался дядюшка Рой, и завсегдатай, рассмеявшись, вернулся к пиву и баскетболу. В дальнем углу некто – по виду, клейщик – беседовал за столиком с мужчиной в рубашке и галстуке и с лицом управляющего бакалейной лавкой. Этот второй, когда дядюшка Рой направился к их столику, встал. Взяв с соседнего стула коробку с бутылками, он понес ее к бару, а поравнявшись с дядюшкой Роем, кивнул.

Клейщик походил на старого хиппи, ни дать ни взять – брат Страшилы из Страны Оз. Его одежа напоминала сшитое пьянчугой лоскутное одеяло, а седеющие спутанные волосы свисали до середины спины. Говард постоял с минуту, размышляя, что лучше – присоединиться к дяде или заказать что-нибудь у стойки. Вид у клейщика, однако, был мало располагающий, скорее он напоминал фанатика, скажем, моави-тянина, поэтому Говард решил, что лучше будет заказать выпивку. Он не станет вмешиваться в дядины дела больше, чем необходимо, – во всяком случае, пока. Пристроившись у стойки, он попросил бармена налить пару кружек бочкового пива.

Когда бармен отвернулся, чтобы открыть кран, Говард осторожно поднял одну бутылку из коробки и посмотрел на нее. Этикетки на ней не было, но внутри плескалась янтарного цвета жидкость, а так как ее привез лоскутный человек, очевидно, что в бутылке прославленное виски «Фермы солнечной ягоды», о котором говорил дядя. Без сомнения, оно.

– А вам до этого какое дело? – Внезапный вопрос бармена застал Говарда врасплох.

– Что? – переспросил Говард. – Ничего. Просто смотрю. Интересно, что там. Могу я заказать стаканчик?

– Не знаю, о чем вы говорите, – откликнулся бармен. – И почему вы хотите стаканчик отсюда, если не знаете, что это? Это принадлежит вон тому человеку. – Он ткнул подбородком в угол. – В бутылках образцы мочи, которую он везет в лабораторию. У нас тут ужасная вспышка гепатита. Какой-то новый вирус из Сан-Франциско. Сами знаете, как это бывает – мировая столица заболеваний. Департамент здравоохранения нанял этих бедолаг собирать образцы.

– Квартами? Бармен пожал плечами.

– Да кто вы, черт побери, такой? Пить будете или только вопросы задавать?

Сняв со стойки коробку, он поставил ее на пол позади себя, потом выпрямился и посмотрел Говарду в лицо, уже не улыбаясь.

– Рой Бартон – мой дядя. Я приехал с юга, погостить.

– Семейство Бартонов, а? Значит, вы тут с Роем. Тогда ладно. Вы откуда, из Л.-А.? – Он расслабился, снова улыбался и повернулся, чтобы снять с полки бутылку скотча. Наливая на пару пальцев в два старомодных стакана, бармен без умолку болтал о том, как в последний раз был в Лос-Анджелесе, какой там смог и грязь, и резня на трассах, словно хотел вывалить на Говарда самосвал слов и под этими словами похоронить его интерес к виски клейщиков. Он убрал бутылку. – Называется «Томатэн», недурное виски. Такое не везде сыщешь.