Хайшенвей. Миллионка - Ирина Мутовчийская

– Какая же ты, Лара, наблюдательная. Но к приставу я тебя не повезу. Ты мне все расскажешь дома, а я ему перескажу с твоих слов.

– Нет, папа! Ты не запомнишь все! А я, когда рассказываю, вспоминаю ещё больше деталей. Вот, я ещё вспомнила! Мне показалось, будто одежда, которая была на этом мужчине, не его, а чужая. Будто он ряженый!

– Ну, это уже Лариса, ты сочиняешь!

– А вот увидишь папочка, когда его поймают, то сам скажешь, что я была права! Как всегда!

– И в кого ты такая наблюдательная?

– Когда мне бывает скучно, а скучно мне почти всегда, я беру твой бинокль, сажусь у окна и наблюдаю, наблюдаю, пока не стемнеет или пока няня не отправит меня спать.

– Ларочка, ты не забыла, что сегодня твой день рождения? Дома тебя ждёт торт, подарки, а вечером придут гости.

– Нет, папа, не забыла. А для этой девушки день рождения никогда не наступит!

– Лариса, в конце концов, это не наше с тобой дело. Это дело японского консульства. Здесь затронута международная политика.

– Папочка, я не понимаю таких слов. Но зато я понимаю другое: я единственная в зале, видела лицо того, кто убил бедную девушку.

– Ну вот, ты опять об этом! Лариса, в конце концов, чего ты от меня хочешь?

– Я хочу, чтобы ты взял меня с собой в полицию, и я там рассказала все, что видела. А потом мы поедем домой. Будем праздновать день рождения.

– Ну, хорошо. Твоя взяла. Поехали. Семён, поворачивай. Поедем в полицейское управление. Что случилось, Семён?

– Так, это… Праздник у них сегодня.

– У кого, у них?

– У азиятов этих. Ну, китайцев, корейцев.

– И что? Почему мы-то стоим?

– Потому что шествие у них праздничное. Неужели не слышите?

– Такое чувство, что у них постоянный праздник. В любой день, как ни проедешь мимо, все время отсюда несётся эта музыка пронзительная. Ну, хорошо, праздник. А мы то чего встали?

– Так лошади же…

– Ты когда-нибудь научишься договаривать предложение до конца? Что лошади? О чем ты вообще говоришь?

– Не ругайтесь барин, но лошади боятся шума. Боюсь, понесут. Барышня испугается.

– А праздник-то какой? Какой праздник?

– Юсяо, какой-то. Вчера девка дворовая сказывала. Вот так и сказывала, завтра последний день праздника Нового года у этих азиятов. Фонари будут красные и шарики из риса. Эта девка все знает, ее сестра замужем за китайцем.

– Слушай Степан, а делать-то, что будем? Надо же выбираться отсюда.

– Есть у меня одна задумка!

– Ну? Чего опять замолчал? Что за задумка?

– Вы возьмёте под уздцы левую лошадь, с левой стороны. А я возьму правую лошадь, с правой стороны. И так мы потихонечку их и поведём. Пока не выведем в тихое место. И тогда поедем!

– Да, глубокие мысли посещают твою голову Семён. Ну что же, давай будем претворять твой план в жизнь!

– Чевой-то вы говорите? Вроде по-русски, а ничего не понятно!

– Пойдём, говорю! Ларочка, ты не забоишься посидеть в карете несколько минут одна? Я ненадолго.

– Иди, папа! Чудно как, у нас Новый год давно прошёл, а у них только…

Последних слов отец Ларисы не услышал, так как вышел уже из кареты наружу. Пройдёт несколько дней, прежде чем отец увидит снова свою дочь и услышит ее голосок. А произошло вот что. Только лишь за отцом закрылась дверца кареты, как распахнулась дверь со стороны Ларисы и две жилистые жёлтые руки схватили девочку в охапку. От неожиданности девочка потеряла дар речи. А когда пришла в себя и хотела крикнуть, то оказалось, что уже поздно. Одна из жёлтых рук крепко держала девочку, а другая зажимала рот. Девочка даже не успела разглядеть лицо своего похитителя. Все начало мутиться в ее глазах, потому что странная жёлтая рука с татуировкой, не только зажала девочке рот, но и одним из пальцев, дурно пахнущих пальцев, протолкнула круглую конфету в горло девочки. Малышка задохнулась и хотела прокашляться, но сил на это не осталось. И Лариса потеряла сознание. Она не видела, как человек, в надвинутой на лицо шапке-ушанке, врезался в весёлую толпу, празднующую последний новогодний вечер. Сначала никто ничего не понял, но потом кто-то из толпы заметил в руках убегающего, безвольно обвисшее тело маленькой русской девочки. Послышались крики возмущения, но было уже поздно, мужчина с девочкой скрылся в проходном дворе.

Я не могу последовать за мужчиной. Не успею и просто заблужусь в проходных дворах пронизывающих Миллионку, просто застряну в узких щелях, через которые без труда протискивается тощий и маленький мужчина. Поэтому о судьбе девочки я поведаю позже. Когда мужчина, от пальцев которого пахнет опием, выберется на более ровное место. А пока я познакомлю вас с пятым героем. Вернее, он расскажет о себе сам.

Глава 5. Толи

Меня зовут Толи. Я японец. Японец, родившийся во Владивостоке. Моё японское имя – Токагава, но мои друзья переиначили его в Толи. В этой странной истории, начавшейся в предпоследний день восточного Нового года, я играю не очень большую роль. Начну с того, что я самый старший в этой компании. Через полгода мне исполнится 15 лет. Наутро, после того странного дня, я поссорился с дядей. Мой дядя серьёзный человек. Профессор археологии. Месяц назад он приехал из Токио, чтобы серьёзно заняться изучением истории государства Бохай. Это государство существовало очень давно, где-то здесь, на территории Приморской области. Дядя давно занимается этой темой, но так сказать, заочно. А теперь он решил увидеть все своими глазами. То есть увидеть хоть что-то. Потому что, естественно, все это было очень давно и от сильного государства давно ничего не осталось. Ну, если только какие-то черепки. Мой отец держит большой магазин. Дедушка очень стар, чтобы работать. Мама, и сестра Енеко, сидят дома. И поэтому отец был не очень рад, когда узнал, что брат моей матери едет из Токио к нам. Как сказал тогда отец: «Ещё одна гиря на мою шею!» Но дедушка и мама пристыдили отца, и больше он на эту тему не заговаривал. Вплоть до самого приезда дяди.

Дом наш находится недалеко от Миллионки, на Китайской улице, в достаточно спокойном квартале, где проживают в основном русские. В тот странный день, я принёс книгу, которую мы с друзьями нашли, когда бродили по подземным ходам, пронизывающим всю Миллионку. Вернее, один лист из книги. Но я лучше расскажу все по порядку. Если знаешь куда идти, где поворачивать, куда подняться и куда, потом, спуститься, то бродить под землёй совсем не страшно. Но мне было страшно, потому что я очень слабо ориентировался в этих подземных коридорах и шёл туда, куда направлял меня своей железной рукой мой друг Павел. Второму моему другу, Сергею, тоже было страшно, но он не подавал вида. В отличие от Павла, уроженца Миллионки, Сергей с родителями лишь недавно приехал во Владивосток из России. Отец Сергея, чиновник, который быстро разочаровался во всем, что ему сулили, заманивая на Дальний Восток, но было уже поздно.

Около часа мы бродили по подземелью, как вдруг мне показалось, что по моей ноге что-то ползёт. Я невольно закричал и начал стряхивать с ноги эту гадость. Паника одолела меня за секунду, я покачнулся и начал падать. Голоса Павла и Сергея отдалились. Помню, Павел просил меня успокоиться и даже попытался шлёпнуть меня по щеке. Я оттолкнул его руку и, не удержавшись, налетел на что-то твёрдое, наверное, стену. Стена неожиданно легко поддалась под моим весом, и я начал падать вниз. Это были самые страшные мгновенья в моей жизни. Пока я падал, успел попросить прощенья у всех: отца, матери, Енеко, дедушки и даже дяди, которому пока ничего плохого не сделал. Но все-таки попросил прощения и у него. Когда я, наконец, упал, мне показалось, что я летел очень долго, хотя Павел потом сказал, что прошло секунд двадцать пять. Ну вот, когда я, наконец, упал, то решил, что все, я на том свете. Вокруг было темно. Ушибленная нога горела огнём, вокруг меня пылало множество красных глаз, а по рукам ползло что-то скользкое и холодное. Я завизжал. Через несколько секунд Павел бросил вниз зажжённую и промасленную тряпку. И когда эта тряпка достигла дна и приземлилась рядом со мной, перед моими полуослепшими, после полной темноты, глазами, предстало страшное зрелище. Вокруг меня двигались крысы, которые были размером с взрослую кошку, а по рукам и ногам ползли змеи. Впрочем, кошмарное воинство чуть-чуть отступило, когда эта дыра осветилась. Змеи сползли с моих рук, крысы попятились, но не очень далеко. Сергей и Павел что-то кричали, обещая помощь и верёвку, а крысы стали снова стягиваться вокруг меня. Ткань стала гаснуть, а я начал шарить вокруг, что бы хоть что-то швырнуть в крысиную стаю. Наконец, под слоем земли, моя рука нащупала какой-то продолговатый предмет, что-то вроде книги. Это и оказалось книгой, но книгой очень странной. Ломая ногти, я разгрёб верхний слой земли. Когда я в панике дёрнул книгу, чтобы освободить ее из-под слоя земли, что-то просвистело в воздухе и больно ударило меня. В отблесках догорающей ткани я увидел то, что меня ударило, и заорал от страха ещё громче, чем раньше. Хотя несколько минут назад казалось, что громче уже кричать невозможно. Книга была заляпана землёй и была твёрдой на ощупь. Твёрдая обложка защищала листы книги. Мой взгляд был устремлён на то, что соединяло книгу с предметом, стукнувшим меня. От книги шла цепь. Такой цепи я никогда не видел. А к цепи была прикреплена… рука. Отрубленная рука. Рука была одета в то, что когда-то было рукавом и… шевелилась. Это было ужасно. Я, конечно, не думаю, что вид целого скелета на цепочке привёл бы меня в восторг. В этом случае я бы тоже, наверняка, испугался, но то, что увидел сейчас, выходило уже за пределы страха и паники. Когда я понял, что охрип и не могу кричать, то неожиданно для себя успокоился. Тем более что крысы и змеи куда-то исчезли. Книга в моих руках вибрировала, рука на цепочке начала шевелиться, а я успокоился. Но, ненадолго. Рука вдруг начала хвататься и подтягиваться за звенья цепи. Промасленная тряпица погасла, однако в этот момент к моим ногам шлёпнулась верёвка. Павел велел мне успокоиться и схватиться за конец верёвки. Я попытался выполнить то, что он приказал мне, но вдруг книга в моих руках начала неожиданно сильно трястись и вибрировать. Рука добралась до моего горла и попыталась задушить. Паника опять окатила меня своей горячей волной, и я выронил книгу. Что-то осталось у меня в руке, но это что-то, я обнаружил лишь в тот момент, когда меня, вопящего, брыкающегося и плюющегося, подняли наверх. Для этого Павлу пришлось спуститься вниз. Как он позже мне рассказывал, никаких отрубленных рук, книг, а также крыс со змеями он не видел. В том состоянии, в котором я был в тот момент, меня на поверхность поднимать было нельзя. Поэтому прошло довольно много времени, пока увещевания Павла и Сергея дошли до меня, и я по крайне мере перестал повторять: «Рука… цепь… книга». Наконец я успокоился и пришёл в себя до такой степени, что вспомнил, что сегодня день рождения моей матери, и все давно ждут меня и не начинают праздничную церемонию. Как только я сказал об этом Павлу, мы начали не торопясь подниматься наверх. В какой-то момент нам послышался выстрел где-то в глубине подземелья, очень далеко, который, впрочем, больше не повторился. Улица встретила нас шумом, треском, смехом и музыкой. Мы попали в эпицентр праздничного шествия. Новый китайский год достиг своей кульминации. Люди разных национальностей, среди которых были и японцы, смеялись, кричали и хлопали в ладоши в такт музыке. Поэтому на нас никто не обратил внимания. Дойдя до условной границы Миллионки, мы расстались. Павел повернул назад, Сергей пошёл в сторону Тигровой, а я двинулся домой.