Стильные штучки Джейн Спринг - Шэрон Крум

В подростковом возрасте Элис учила Джейн накладывать макияж. Амазонка фыркала и сопротивлялась, но уроков этих не забыла. Злость на лучшую подругу за обучение такой ерунде теперь сменилась глубокой благодарностью.

Джейн взяла тушь для ресниц, подводку для глаз, светлый тональный крем, розовую помаду, матовый белый лак для ногтей, голубые тени для глаз и компактную пудру. Затем перешла к другому прилавку и приобрела лак к краску для волос, парикмахерские ножницы, бигуди и три упаковки маленьких заколочек — красных, розовых и бирюзовых.

В следующем отделе она добыла пену для ванны и кольдкрем. В электротоварах — небольшой фен. Проверив, все ли купила, Джейн встала в очередь в кассу. Тут у нее зазвонил мобильник. Это была Элис. «Ах, Элис, — подумала Джейн, — какое совпадение, я как раз вспоминала, как ты учила меня накладывать макияж».

— Привет, Спринги. Как там ваша буря?

— Ой, да все ерунда. Штатские подняли столько шума, словно наступает конец света.

— А что ты делаешь?

— Стою в магазине. Покупаю мыло, туалетную бумагу и зубную пасту.

Джейн сочиняла на ходу; женщина, следующая в очереди прямо за ней, покосилась в набитую косметикой корзинку и понимающе улыбнулась.

— Так, Спринги, ты подумала о моих словах?

Чувствуя муки подруги, Элис не стала ей надоедать звонками, она дала Джейн время самостоятельно подумать и разобраться в себе и своих чувствах и желаниях.

— Да, Элис. И не только подумала. Даже начала кое-что предпринимать, чтобы исправить положение. — Джейн как раз выкладывала покупки на прилавок перед кассиром.

— Я нашла инструктора, способного научить меня общению с мужчинами, — произнесла Джейн громким шепотом. — Кассирша подняла на покупательницу заинтересованный взгляд.

— Молодец, Спринги. Я слышала, что сейчас это очень модно. А где ты этого инструктора откопала?

— Ну, это по рекомендации. Ее зовут Дорис.

— Дорис. Даже имя внушает доверие, И что вы с ней делаете?

— Все очень просто: я следую ее советам.

— Только не переусердствуй, Спринги. Не сходи с ума, ладно?

— Боишься, что у меня крыша поедет? Элис, ты забываешь, с кем разговариваешь, — расхохоталась Джейн и протянула кассирше кредитку.

— Я помню, — ответила Элис. Про себя она пожелала удачи этой Дорис, потому что изменить Джейн — дело мудреное, это вам не прогулка по парку, а скорее восхождение на Эверест.

Труднее всего оказалось обрезать волосы. Джейн долго-долго стояла в ванной перед зеркалом и собиралась с духом. Она знала, что стричься все равно придется. У Дорис была короткая стрижка, сводившая мужчин с ума.

Чтобы подбодрить себя, Джейн вспомнила, что новобранцев всегда бреют наголо: в свое время она подглядывала в окна парикмахерской, когда там стригли солдат. Волосы медленно падали с их голов — и мальчишкам тоже было жалко своих модных причесок. Джейн взяла себя в руки и приступила к делу.

Она отделила одну прядь и отрезала ее. Долго разглядывала, что же получилось. От длинной пряди осталось сантиметров двадцать пять. Все, теперь пути назад нет.

Дальше пошло как по маслу. Джейн расчесывала и стригла, и снова бралась за расческу. Длинное должно быть той же длины, что и короткое. И так, пока на голове не осталось ни одной длинной пряди. Когда все было сделано, Джейн выстригла себе аккуратненькую челку, выкрасила волосы в платиновый цвет и высушила их так, чтобы концы завивались внутрь.

Теперь все. По всей ванне валяются остриженные волосы — видно, что тут дело делали. Джейн снова взглянула на себя в зеркало. А ведь хорошо! Девушка тихонько улыбнулась. Она себе нравилась.

— Джейн Спринг, ты выглядишь просто здорово, можешь мне поверить, — сказала она, любуясь своим отражением в зеркале. — Очень, очень хорошо!

Вечер Джейн решила посвятить двум самым трудным задачам — пункт второй: поведение и пункт первый: личность. Она полагала, что поход в бар и знакомство с Хэнком (ну, если забыть, что он в конце концов сбежал) были неплохим началом, однако надо было поработать над ошибками. Джейн примерила одно из вечерних платьев бабушки Элеонор и туфли на каблуке (ох, господи, за что ты наказываешь меня!), поставила стул напротив зеркала в коридоре и села, скрестив ножки и сложив ручки на коленях, выпрямила спину и внимательно оценила себя в целом. Затем поменяла позу и положила ногу на ногу. Это были излюбленные позы Дорис. Джейн повторила урок еще раз, поправила волосы, склонила голову на правое плечо, затем на левое. Великолепно!

Она встала со стула, отодвинула его в сторону и принялась фланировать по коридору. «Медленнее, Джейн, медленнее. Спокойнее. Шаги мельче. Не забывай, что ты дама. Это же не военный парад, а ты не офицер. Плечи свободнее. И не забывай высоко держать голову и непрерывно улыбаться». Дорис Дей улыбалась даже тогда, когда под дождем переходила Мэдисон-авеню. Джейн Спринг ковыляла по коридору еще минут десять, после этого у нее отказали ноги. Может быть, стоит спать в туфлях? Ведь нужно же как-то привыкнуть к каблукам. Интересно, как это делают другие женщины?

Джейн скинула туфли на пол и села на желтый диван. Скрестив ножки, она принялась беседовать с воображаемыми гостями. (А миссис Карнс-то думала, что она одна так развлекается.) Самым сложным пунктом был пункт один — личность. Да, разумеется, мужчинам нравились квартира Дорис, ее веселенькая прическа, коралловые костюмы, решительный взгляд, но влюблялись-то они в ее солнечный кипучий характер и медовый голосок. Да-да, еще не нужно забывать про невинность. Помнить об этом постоянно! Дорис была скромной, нравственной, абсолютно недоступной. Вот почему мужчины сходили по ней с ума.

«Впрочем, мне к аскетизму не привыкать», — подумала Джейн.

— Доброе утро! — громко сказала она, стараясь придать голосу максимум энтузиазма. «Улыбайся, Джейн, улыбайся». — Здравствуйте, Сюзан. Очень рада вас видеть.

Джейн побледнела. Неужели действительно придется говорить этой лениворожденной секретарше (если, конечно, вообще можно считать секретаршей человека, который целыми днями раскладывает пасьянс), что она рада ее видеть? Может быть, допустимы разумные исключения? Нет, никаких поблажек быть не может. Этим Дорис и отличается от других женщин, она со всеми одинаково приветлива.

— Дамы и господа, члены суда присяжных, — начала Джейн. «Улыбайся, Джейн, улыбайся». — Я не сомневаюсь, что вы потрясены всем услышанным. Мужчина завел роман с молодой женщиной («Губки бантиком, Джейн, и испуганные глаза!»), но разве за это следует убивать?

На протяжении последующих сорока пяти минут Джейн тренировалась, перевоплощаясь в Дорис. Она снова и снова приветствовала коллег, произносила вступительную речь — и улыбалась, улыбалась и улыбалась. Скоро у нее свело челюсть: никогда в жизни Джейн не приходилось столько растягивать губы. Она слезла с дивана и привычным шагом направилась в ванную. «Стоп, Джейн, прекрати изображать из себя офицера! Маленькие шажки, не забывай об этом!» Она посмотрела в зеркало и напомнила себе те моменты, когда ее обуревала ярость. «Давай, вспоминай Глорию Маркэм, Лентяйку Сюзан, Джона Гиллеспи». Прежде она гневалась и прямо выражала обуревающие ее эмоции, теперь же решилась выбрать иную стратегию. «Давай, вспоминай, в какое они привели тебя бешенство. Теперь сконцентрируйся». Джейн выпрямилась, расширила глаза и глубоко вдохнула (совсем как Дорис, когда та злилась на глупые выходки Рока Хадсона или Кэри Гранта). «Давай. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Медленно и глубоко, Джейн. Давай, у тебя получается. Вдох. Выдох. Вдох. Вы…» Она как раз собиралась снова выдохнуть, как вдруг зазвонил телефон. Джейн бросилась отвечать, молясь только о том, чтобы это был не генерал.