Твари, подобные Богу - Мария Спивак

Затем Ласточкой овладел праведный гнев: я ради него отказалась от великой любви и цацкаюсь с его родственничками, а он!.. Мерзавец!

Следующие несколько месяцев сбились в один огромный, удушающий ком несчастья. Сначала казалось, что муж внимет доводам рассудка, порвет с любовницей, останется. Он клялся — и раз за разом нарушал слово. Хитрил. Обманывал. Злился. Пропадал по командировкам. Ласточка несла горе одна — не решалась открыться даже сыну, хотя тот о многом догадывался. С близкими подругами ей не повезло, а приятельницы жестоко завидовали непогрешимо идеальной Ласточкиной семье. Вдруг примкнуть к армии обманывавших, обманутых, разведенных, было равносильно смерти. Но как назло именно сейчас ужасно хотелось рассказать всем о любовниках, за которых, кстати, вспоминая предостережения, Ласточка горько себя проклинала.

Доведенная до края, она решилась на самоубийство, вернее, его инсценировку — здоровая, сильная натура отторгала самую мысль о том, чтобы причинить себе физический вред. Даже проглотить несколько таблеток из полной пачки тех, что потом отправились в унитаз, оказалось невероятно трудно, хотя запиты они были любимым сухим вином (очень умеренно, Ласточка жутко боялась переборщить).

Раскаянье Протопопова, примчавшегося в Склиф, а после почти присутствовавшего на промывании желудка, не знало границ. Но длилось недолго. Как вода при легком засоре раковины, оно взбухло до краев — и тут же, утробно булькнув, исчезло в стоке. С неделю Ласточке было не до чего, а потом она поняла, что мерзкая разлучница никуда не делась, и значит, пора по-настоящему защищаться и срочно разыскивать новую Серафиму.

Первым делом она обратилась к приятельнице, больше других связанной с миром паранормального: у той сестра всерьез увлекалась эзотерикой. Весть о Ласточкином несчастье — и посрамлении — возымела потрясающий эффект. Ее бросились спасать, таскать по всевозможным колдунам, ведьмакам, предсказателям, экстрасенсам, деревенским бабушкам и дедушкам. Каждый что-то провидел, правил по фотографии, наговаривал. Разлучницу «отрезáли», пророчили ей скорую мучительную погибель, моральную и даже физическую. Тщетно. Протопопов безумствовал и чуть не в открытую общался с проклятущей Татой.

Казалось, все пропало. И вдруг нашелся человек, хмурый гигант Вадим, физик по образованию, который после перестройки занялся биоэнергетикой и неожиданно обрел умение править карму. Услышав об этом по телефону, Ласточка безнадежно поморщилась, но в первую же встречу впервые за долгое время успокоилась: вот она, новая защита. Вадим, как в свое время Серафима, проникся нежностью к миниатюрной страдалице и был готов оберегать ее даже бескорыстно. Он без претензий на ясновиденье, но четко и не щадя чувств клиентки, обрисовал ситуацию и пообещал вмешаться. Сказал:

— Мужа я с соперницей разведу. Но учтите, чувства у него к ней настоящие. — Тут он повторил слова Серафимы: — Она ему на роду написана.

Помолчал и прибавил:

— А вот он для нее лицо проходное, и это меня до известной степени оправдывает. Так вот, поскольку чувства, повторяю, настоящие, не наведенные, — («Надо же, а другие твердят: «приворот, приворот»» — ахнула про себя Ласточка), — ничего особенно радужного я вам не обещаю. Муж останется в семье и не больше.

Вадим застыл, превратившись в суровое изваяние, но секунд через тридцать вздрогнул, как от укола, и снова заговорил:

— Если честно, я боюсь ему навредить. Видите ли, энергетически он и ваша соперница крепко спаяны. После разрыва оба лишатся привычной подпитки. Но если для нее дело обойдется временными недомоганиями, то ваш супруг может серьезно заболеть. Он кармически ослаблен какими-то, уж простите, не слишком благородными поступками. Прежде чем начать действовать, я обязан предупредить, что ответственность за любые негативные последствия ляжет в первую очередь на вас. Вы к этому готовы?

— Готова, — шепотом, но твердо ответила побледневшая Ласточка.

Вадим усмехнулся с некоторым изумлением перед ее жестокостью, однако от комментариев воздержался, сурово кивнул (он все делал сурово) и приступил к «вмешательству».

Ласточка нисколько не удивилась, когда события начали развиваться по его сценарию, и мало-помалу перестала ждать неприятностей, вздохнула полной грудью — зажила. Тут-то у Протопопова и случился инсульт, громом среди ясного неба семейной идиллии. Ласточка смиренно приняла божью кару — в ее представлении, не мужу за измены и прочие неблагородные поступки, а ей самой за смерть матери и Федора Ильича. Да, не она затеяла перестройку дома, но в ее силах было этому воспротивиться… Она терпеливо несла заслуженное наказание и одновременно злилась на Тату: дрянь, испортила людям жизнь и хоть бы хны. Чтоб ее!.. Ласточка досадливо крестилась, прогоняя вредные для кармы мысли.

Избавиться от них полностью помог новый роман, по новизне, свежести, азарту такой же страстный, как с Питером. Ласточка и лечащий врач Протопопова, очертя голову, пустились в плаванье по бурному морю адюльтера. Роман был четырнадцатым по счету и по многим неуловимым признакам завершал своеобразный венок сонетов увлечений ее молодости. Стоит ли удивляться, что героя звали Глеб.

Глеб Павлович Попцов.

Как почти всякий мужчина-врач, ветеран ночных дежурств и убежденный «физиолог» в любви, он хорошо знал сладость запретного плода и его ценность для правильной перистальтики отношений с женами богатых частных пациентов. К тому же он был истинный артист. Все это дошло до Ласточки лишь в тот миг, когда муж застал их вдвоем — до того на протяжении почти двух лет она считала, что ее никогда еще не любили так сильно. Именно пылкостью Глеб пробудил ее от летаргии, в которую она впала, победив в борьбе за семейное счастье. Ласточку, разумеется, немного смущало, что Глеб Павлович женат — вроде бы только что штудировала с Протопоповым библейские заповеди, но… ее так ужасно предали, а Глеб, по его собственным словам, начисто помешался от любви. «Как мальчишка, семнадцатилетний мальчишка», — жарко шептал он ей в ухо, подловив на выходе из комнаты мужа и настойчиво притискивая к стене. Поначалу Ласточка не принимала ухаживаний всерьез — просто выдала себе карт-бланш на развлечения. Однако прошел год, и между ними что-то изменилось; возникла настоящая близость, нежность. Она сама не заметила, как полюбила. Протопопов выздоравливал, но это уже ничего не значило. Они с Глебом образовали отдельную пару, не менее важную с точки зрения небесного ЗАГСа. Так, во всяком случае, думала Ласточка. Они не раз обсуждали, как будут жить вместе.