ДюймВовочка - Лариса Есина

– Мне нечего скрывать! – уверенно заявил задержанный и рассказал все, как было, не утаив ни единой детали.

В смежном кабинете допрашивали Викторию. Она рыдала, потому что ей было чего опасаться и скрывать от следствия некоторые детали. Но план побега она также изложила детально, и ее показания совпали с показаниями Вовки – словно были списаны под копирку. Но это еще ничего не значило: сообщники могли сговориться.

А в их родном городе, за сотни километров от столицы на вопросы следователя отвечали охранник, которого они так ловко провели, и Анна Петровна, ставшие свидетелями побега. Помещение кухни и подсобка кафе, даже жилище шеф-повара, а также сторожка охраны подверглись тщательному осмотру следователей. Описанных Жоржетой ценностей нигде не нашли. Опросили даже Тимура, сына псевдо-потерпевшей. Тот не припомнил, чтобы у матери было нечто подобное. В возбуждении уголовного дела за недостаточностью улик было отказано, что вызвало сильнейший приступ ярости Жабы, грозившейся написать жалобу в инстанции повыше. На том дело и закончилось.

Через три дня после прилета отчаянных беглецов выпустили из следственного изолятора, поскольку предъявить им милиционеры ничего не смогли. Все обвинения с них были сняты. Правда, извиниться перед ними никто не поспешил. Но они и без того были несказанно рады. Вовка торжествовал!

Вот она – столица! Самый главный город в его стране, и, пожалуй, даже в мире! И самый-самый красивый! Был теплый летний вечер. Они гуляли по Набережной Москвы-реки. Потом прокатились на речном пароходе, что доставило беглецам несказанное удовольствие. Время близилось к полуночи. Пора было подумать о ночлеге. Вовка растерялся, поскольку здесь у него не было никого из знакомых и родных, кто мог бы хотя бы на одну-две ночи приютить его с подругой.

– Пошли! – Виктория решила взять его с собой. За добро надо платить добром. Все-таки Вовка помог ей сбежать из ненавистного салона «мамы Любы».

– Куда? – поинтересовался приглашенный.

– В ночной клуб, где работает одна моя хорошая знакомая. Отоспаться мы с тобой и в СИЗО успели. Не хочу терять времени даром!

– Супер! – Вовка был в полнейшем восторге, не веря своему счастью. – А нас туда пустят?

– Со мной – пустят! – заверила его Виктория и стала останавливать такси, чтобы доехать до клуба, где планировала скоротать первую свободную ночь в столице.

Глава 6 Свобода выбора

Машина остановилась у красивого многоэтажного старинного дома в центре города, нежилого, на что указывали многочисленные вывески располагающихся на верхних этажах здания офисов банка, туристического агентства, салона красоты, магазинов одежды, парфюмерии, бытовой техники… А первый и цокольный этажи занимал ночной клуб, в котором в свое время работала танцовщицей Виктория. Несмотря на то, что она здесь давно не появлялась, ее не забыли и встретили настолько радушно, насколько позволяли нравы его обитателей.

– Шахерезада! Не верю своим глазам! Да не одна, а как всегда в сопровождении мужчины. В гости к нам или на работу? – расплылся в улыбке старший охранник Глеб.

– Пока отдохнуть от трудов праведных, а там видно будет, – губы Виктории изобразили ответную улыбку, в то время как глаза излучали обратное.

– Почему он назвал тебя Шахерезадой? – шепотом спросил подругу озадаченный Вовка, – Перепутал что ли с кем?

Виктория рассмеялась.

– Это мой сценический псевдоним, под которым я здесь выступала одно время, – пояснила она.

– А, – по лицу ее спутника было заметно, что ему все же не все понятно, – А настоящего твоего имени он не знает, что ли?

Это рассмешило ее еще больше:

– А откуда ты знаешь, какое настоящее? Здесь я – Шахерезада, на «Прудах» – Виктория… А завтра, может быть, я стану называть себя Никой…

Ответ озадачил Вовку и заинтриговал одновременно, а пленительный образ подруги стал еще более загадочным и желанным. Разговаривая таким образом, беглецы подошли к стойке бара. Вику узнали и здесь.

– Шахиня, опять ты?! Рад видеть! Угощаю! – воскликнул молоденький бармен в красной рубашке и черной атласной жилетке, которые придавали ему сходство с цыганом, несмотря на то, что был он обладателем светло-русых, а не темных волос. И протянул гостье бокал с ароматным спиртным коктейлем.

Вовка еще одному имени своей спутницы уже не удивлялся.

– О, фирменный! – оценила угощение Виктория. – Тогда давай еще один. Видишь, я сегодня не одна?!

– Он с тобой? – проронил блондинистый цыганенок, окинув Вовку презрительным взглядом, поставил на стойку еще один фужер и, словно фокусник, ловкими движениями стал его наполнять содержимым бутылок разной формы и цвета. Через пару минут еще одна порция фирменного коктейля была готова, и бармен протянул ее Вовке, – Угощайся!

– Бери, не стесняйся! Здесь все свои! – заверила его подруга, рассеяв неловкость.

Любопытство взяло верх, и Вовка отхлебнул хмельного напитка, сначала с некоторой опаской, а потом уже смело большими глотками.

– Эй, эй! Куда торопишься? Это манюсенькими глоточками пьется, чтобы вкус успел раскрыться. И вообще спиртное залпом пьют одни алкоголики. Воспитанным людям одного бокала хватает на вечер, потому что они только пригубляют его каждый раз, – Виктория объяснила Вовке правила этикета.

Он последовал ее совету и действительно нашел, что напиток стал много вкуснее.

– А сделай-ка нам еще по одной порции мартини, – заказала Виктория-Шахерезада, – Я плачу! Пошли присядем вон за тот столик, – обратилась она уже к Вовке, указывая на самый темный угол помещения.

Там они могли бы спокойно отдохнуть, не привлекая внимания окружающих, а если удастся, даже вздремнуть на мягком полукруглом кожаном диване. Однако они были лишены такой возможности, потому что появление здесь Шахерезады в обществе молоденького, скромно одетого, ничем не примечательного Вовки, который к тому же был ниже ее ростом, стало событием для всех, кто ее знал. Раньше она предпочитала ухажеров более солидных и презентабельных.

– Кто это с ней? – гадали танцовщицы за кулисами, ожидая своего выхода.

Подойти к парочке сейчас и выяснить, что к чему, они не могли, так как находились на своих рабочих местах, а общаться с посетителями им не дозволялось. Поэтому пока приходилось внимательно наблюдать за необычной парочкой и гадать, кто кому приходится.

– Интересно, это ее новый любовник? – предположила одна из танцовщиц.

– Вряд ли, – отвергла версию другая, – Шахиня мужчин другого типа предпочитает. Не таких голодранцев…

– Откуда ты знаешь? Любовь зла… – не сдавалась первая.

– Я Шахиню хорошо знаю! Люди не меняются… – настаивала на своем вторая.

– Она к нему действительно равнодушна. А вот он влюблен! Причем, страстно! – примирила спорщиц третья.

Обе с ней согласились: слишком уж бросались в глаза восхищенные взгляды Вовки, и усталый, отрешенный вид той, к кому они были обращены.

– Ничего, девоньки, после выступления подсядем к ним и все выясним! – обнадежила подруг четвертая танцовщица группы, солистка Александра.

Номер этой сногсшибательной четверки был гвоздем программы ночного клуба. Многие приходили сюда, чтобы посмотреть на него. Столько в нем было экспрессии, эротики, красоты, драйва!.. На несколько минут он заворожил и Вовку, который смотрел на сцену, не отрывая глаз. Девушки выступали в костюмах из перьев, в диадемах, украшенных ими же. Костюмы были настолько тяжелыми, что в них можно было только ритмично передвигаться. В том-то и состояло искусство такой хореографии: как можно выгоднее подчеркнуть достоинства костюма и фигуры. Девушки казались хрупкими заморскими птичками в тяжеленных каркасных конструкциях, украшенных боа всех цветов радуги. На самом деле нужно быть в хорошей физической форме и обладать силой, чтобы не только удержать на себе такую громадину, но еще и двигаться красиво, синхронно, правильно… Зал, как обычно, взорвался аплодисментами, как только стихли последние аккорды музыки и танцовщицы застыли в эффектных позах. Казалось, гром рукоплесканий вспугнул этих заморских пташек, и они понеслись стайкой по залу, собирая на ходу приветствия, комплименты и купюры благодарных зрителей. Пробегая мимо Вовки с Викторией, одна из них успела бросить на ходу, что подсядет к ним через пару минут, как только переоденется. Это был заключительный номер развлекательной культурной программы. Далее вплоть до закрытия клуба, то есть до утра посетителям предоставлялось право отдыхать, как им заблагорассудится.

Виктория оживала на глазах, ощутив себя в своей стихии. Вовке все было в новинку, он впитывал в себя, словно губка, умение держаться в таком обществе: жесты, мимику, даже манеру держать бокалы между средним и указательным пальцами правой руки… Глядя на него сейчас со стороны можно было подумать, что он завсегдатай этого заведения. Вот это была настоящая жизнь: вино, хорошая музыка, красивые женщины, веселая кампания! Он подумал, что до этого не жил, а существовал. Действительно, что он видел? Но ничего – успокаивал он себя – он все наверстает!