Искатель. 1989. Выпуск № 06 - Любовь Лукина

Как приятна была неожиданность и всякий раз неповторимость скачка напряжения в сетях, когда зажигались вдруг сотни ламп! Как замечательна тяжесть неравномерно наполняемых ванн по субботам! Как чувственна немножко неприличная выборка мусора из емкостей, как бодряща выплескиваемая из сотен и сотен динамиков мелодия ежевечерней телепрограммы!. Он вспомнил, он все вспомнил и был готов вернуть теперь!..

Тщетно. Дом стал стремительно хиреть. С каким отчаянием он вспоминал теперь Ниникина Сашу с его среднеоплачиваемыми родителями и неизбежным фатализмом! Как хотел докричаться до них, всех, там, за нежно отфугованными кордонами, за двойным оцеплением, за упорными слухами, в которых фигурировало слово «бомба» — то ли его считали за таковую, то ли для него готовили… Но не успел. Не успел заклинить кодовые замки в подъездах. Промедлил. Слишком поздно понял. Захирел. Угас.

Под утро уже сверкнули последние огненные зигзаги по его фасадам. Всхлипнули и затихли переливы труб. Умолкли звуки… всякие звуки. Последний раз пролетели по кольцу, обрадованному смыкающимися секциями, волны всякого рода возмущений — мысли Дома, — и кто знает, о чем были они. Все стихло, так; строго говоря, и не начавшись.

В свете нового, занимающегося дня люди сперва робко, еще не веря, что мир, только что пошатнувшийся, вновь, слава те, вернулся на круги своя, а затем все смелее стали подходить к своему дому, заглядывать в черные дыры подъездов; некоторые пустились в неблизкое путешествие с целью обойти весь дом, и многие вернулись только под вечер. Оттянуты были армейские части, детвора весело жгла сваленные в кучу кордоны и стреляла из poгаток по воробьям. Ответственное Лицо так и не произнесло Слова Третьего, и мы никогда уже не узнаем, что это должно было быть за Слово. Зато появилось Слово Четвертое, всегда имеющееся у Ответственного Лица наготове: «Комиссия» — и Комиссия экстерном образовалась, а к вечеру, еще подучившись и основательно поднаторев на местных условиях, вынесла, подпирая плечьми, Решение, согласно которому жильцам вновь полагалось находиться по месту прописки, где теперь безопасно.

Где чисто, светло.

Вернувшиеся к тому времени из вокругдомного путешествия подтвердили правильность Решения Комиссии, хотя их, в сущности, никто не спрашивал. Был произведен ремонт или выдана денежная компенсация тем, кто особенно пострадал в результате бесчинств. В двухэтажных — вот они, счастливцы, о ком я упоминал вначале, — квартирах даже сменили паркет — весь, что хорошо видно из сметы работ в целом. И вообще люди, вернувшиеся домой, были страшно рады, что вновь будут жить где жили, а именно: в самом красивом, большом и престижном доме их города.

Не на следующий, правда, но через день открылось большинство магазинов и учреждений в цокольном этаже. Да и то сказать, следующий-то день было воскресенье, а кому в воскресенье нужны учреждения, а особенно магазины? Если и найдется такой чудак, подождет до понедельника, ничего с ним не будет.

Но.

Но прав взыскующий читатель, не могло все кончиться просто так. Взять хотя бы, что во многих ячейках… простите, — квартирах, ведь люди их называют именно так, из самолюбия что ли? — особенно где делался ремонт, продолжали ни с того ни с сего течь трубы, гаснуть свет, засоряться канализация. Разумеется, тому могли быть, да в большинстве случаев и были, самые объяснимые причины, но первое, что приходило в голову напуганным людям, а не проделки ли, не тайные ли происки это их вновь готового взбрыкнуть Дома? А если не его, то чьи-нибудь еще? Впрочем, воздвигнутая посреди двора гипсовая Копия Решения Комиссии постепенно убедила и маловеров.

Однако нас здесь интересует то, чего добрые доверчивые жильцы единственного в своем роде, престижного дома подчас и не замечали. Либо, замечая, не придавали значения или уж, во всяком случае, не связывали с происшедшими событиями.

Почему, спрашивается, проживающие в девятой секции подполковники в тот же год сделались полковниками — все, кроме служивших в войсках ПВО? А из уже имевшихся полковников не стал генералом ни один? У крупных торговых людей понизилась зарплата и повысились доходы. Обладатели темных взглядов и выговора стали больше улыбаться всем, люди вольных профессий — меньше пить. Остальные — токари, слесари, машинисты и машинистки, журналисты, врачи, вдовцы шоферы, бухгалтеры, начальники производств и начальники канцелярий и прочие — вдруг обнаружили, что у них повысилась утомляемость, особенно в рабочее время, и вместе с тем усилился интерес к радиовещательным и телепрограммам, хотя согласно медицинским свидетельствам (самые мнительные сразу побежали по врачам) кривую роста последнего в настоящий момент удалось пригасить и стабилизировать.

Ну а чем объяснишь факт тринадцатого подряд лотерейного выигрыша жильца из шестьсот шестьдесят шестой квартиры? Тогда как жилец шестнадцатой, специалист ведь, знающий инженер-конструктор, накупив на всю получку, на все сто шестнадцать рублей билетов «Спортлото» и заполнив согласно рекомендациям друга-программиста из вычислительного центра, не выиграл, представьте, ни-че-го! Это вам как?

В двух продуктовых магазинах внизу не день, не два, а пять дней кряду давали продуктовый дефицит, а в промтоварных — промтоварный. Уж и очереди нет, а они все торгуют, вот до чего дошло!

Что говорить. Оставили свой след эти фантастические события, оставили. Или, может, кому-то покажется мало, неубедительно? Так я ведь и сотой доли… я… ого-о. Про этот дом можно такого, понимаете ли…

А с этим рассказом, собственно, все. Дом теперь тихий, славный. На него водят смотреть. «Перебесился», — ласково говорят о нем жильцы. Изредка-изредка вздохнет там что-то, но то ли это недоотсеченный мятежный теплопровод, то ли сантехник-ветеран никак не выберется из хитросплетений дома, тут и там натыкаясь на гостеприимных хозяев. Периодически он позволяет себе короткий отдых и тогда похрапывает, приложившись к чемодану с инструментом, а мальчик охраняет его сон… Забыл, забыл! А где же Нипикин Саша, школьник, юный техник и фаталист? Где он, наш герой? Одаренный ребенок уже вернулся с занятий литературно-механического кружка; разломав свой старый процессор, он построил новый, еще надежней стянул его корпус изолентой и подарил папе.

И представьте, агрегат заработал! Правда, почти сразу саморазрушился от переохлаждения, но Сашин папа все-таки успел написать один-единственный фантастический рассказ и тотчас отнес его в редакцию популярного журнала, которая располагалась здесь же, в доме, рядом с бюро ритуальных услуг, помните?