Последний натиск на восток ч. 1 (СИ) - Чайка Дмитрий

— Не стоит благодарности, королева, — махнул рукой Самослав. — Вы можете жить в Словении столько, сколько посчитаете нужным.

— До конца жизни? — невесело усмехнулась Мария. — В Бургундии мне появляться небезопасно. Или смерть или монастырь. И для меня и для моей дочери.

— Дочь короля Хильдеберта? — вскинул на нее взгляд Самослав. Он не учитывал в своих раскладах принцессу, что приехала вместе с матерью. — Как ее назвали?

— Пока никак, ваша светлость, ее еще не крестили, — ответила Мария. — А вот выбор имени я хотела обсудить с вами.

— Даже так? — с немалым удивлением посмотрел на нее Самослав. — Тогда, если мое мнение кого-то интересует, то имя Геновефа отпадает.

Святая Геновефа, или Женевьева в более позднем произношении, была покровительницей Парижа. У Меровингов имена имели символическое значение. Молодого короля назвали Хильдебертом, в честь первого короля Парижа, и это уже стало недвусмысленным политическим заявлением и обещанием реванша. А если еще и девочку назвать таким именем… Это практически Casus belli(1).

— Тогда, может быть, Радегунда? — тонко улыбнулась Мария.

Князь задумался. Святая Радегунда была тюрингской принцессой, одной из жен Хлотаря I, прадеда Дагоберта. Она сбежала от ненавистного мужа, который перебил всю ее семью, в монастырь. Там она и прославилась еще при жизни как образец кротости и добродетели.

— Да, так будет гораздо лучше, — кивнул Самослав, который смотрел на девушку с все возрастающим интересом. Без сомнения, она была очень умна. — Это должно будет успокоить короля франков.

— Мой муж погиб, ваша светлость, — тонко намекнула Мария. — Мне и моей дочери нужен защитник. Может быть, им станете вы?

— Прямо так сразу? — задумался князь. — Может быть, сначала пообедаем? Составите мне компанию? Прошу прощения за скудный стол, но мы не в столице.

Стол и, правда, был не слишком богат. Мясо, хлеб, соленья и жареная рыба. Мария ела чинно, как и полагается даме из хорошей семьи, но к ее удивлению, за столом не было чаши с водой, где она могла бы обмыть грязные пальцы.

— Прошу прощения, — смутился князь, и чашу немедленно принесли. — У нас не принято есть руками.

— Я вижу, — Мария весь обед не сводила глаз с вилки, которой ловко орудовал герцог земель, считавшихся в Бургундии варварскими. Но манеры князя похожими на варварские не были совершенно точно. Мария покраснела, она впервые в жизни почувствовала себя деревенщиной. — А можно мне принести такой прибор? Вы едите так изысканно…

— Конечно, — князь кивнул, и перед Марией тут же легла серебряная вилка.

— Это очень необычно, — удивилась Мария, осторожно насаживая на вилку соленый гриб. — Наверное, в самом Константинополе едят так?

— Насколько я знаю, пока нет, — пожал плечами князь. — Да меня это и не слишком интересует. Пусть едят, как хотят.

— Но это же Константинополь! — подняла на него удивленные глаза Мария. — Это же центр мира! Там император! Все лучшее идет к нам оттуда!

— Мой центр мира здесь, — прямо посмотрел на нее Самослав. — Здесь, в Новгороде, в Белграде, в Братиславе. И ромеи мне не указ. Я беру у них то, что мне подходит, но я не собираюсь повторять их ужимки, как дрессированная обезьяна.

— Я видела обезьяну в Марселе, — кивнула Мария. — Она смешная. Мой покойный муж любил мимов, жонглеров и гимнастов. Правда, святые отцы этого не одобряли.

— Вот и я не хочу быть такой обезьяной, — Самослав отхлебнул из кубка. — Я не буду носить плащ патрикия, который мне дали в Константинополе. Я его даже ни разу не надевал.

— Но почему? — удивленно вскинула глаза Мария. — Ведь это огромная честь. Сам великий Хлодвиг носил облачение, присланное императором.

— Принять это звание, значит принять старшинство Империи, — терпеливо объяснил Самослав. — А я не считаю себя слугой ромеев, я хочу играть с ними на равных.

— Интересно, — задумалась Мария. — Я обдумаю то, что вы сказали, ваша светлость. Я хотела бы остаться в Словении. Будьте крестным отцом моей дочери, прошу вас.

— Это возможно, но я еще не решил, как поступить, королева, — Самослав посмотрел в пустой кубок, размышляя, не выпить ли еще вина и, вздохнув, отставил его в сторону. Ему понадобится светлая голова. — Это слишком серьезный вопрос, чтобы решать его с наскока. Но и вам, и юной королеве Радегунде будет выделен дом в Новгороде и подобающее вашему статусу содержание. И да, я стану вашим защитником.

— Благодарю вас, ваша светлость, — Мария встала и чинно поклонилась. — О большем я и мечтать не смела.

И только проскочивший чертик в ее глазах дал понять, что она сказала гораздо меньше, чем думала. Князь изучающе смотрел на нее. Без сомнения, он поможет ей. А вот как дело повернется дальше, можно только догадываться. В голове Самослава выстроилось сразу несколько вариантов развития событий, и все они были вполне рабочими.

Королева Мария ушла, а в покои князя пришел Виттерих, которого вызвал гонец. Беглый герцог был теперь не у дел, и немного нервничал. Впрочем, нервничал он напрасно. На столе князя была расстелена коровья шкура, испещренная какими-то значками и линиями.

— Смотри, — ткнул Самослав в какую-то точку. — Это Солеград. Это Аквилея. Видишь?

— Ха! — воскликнул Виттерих. — Я две недели через горы сюда шел. А тут они близко совсем! Пальцем достать можно!

— Все верно, — кивнул князь. — Это карта, чертеж земель. Вот Марсель, вот Италия, вы обогнули ее на корабле. Вот Равенна, здесь вы высадили королеву Клотильду. Теперь понял?

— Теперь понял! — Виттерих ошарашено вглядывался в шкуру. — А тут что?

— Александрия Египетская, — терпеливо сказал князь.

— А тут?

— Карфаген.

— А где Индия? Я про нее слышал. Оттуда приправы везут.

— Не влезла, — коротко отвечал князь.

— А тут что? — не унимался Виттерих.

— Испания.

— О! Испания! — Оживился Виттерих и прочитал по слогам. — То-ле-до! Я тут родился! — гот был в полном восторге. — А вот мой Лугдунум, я там герцогом был. Хотя, какой я теперь, к демонам, герцог, одна видимость! Я все понял! Чтоб я сдох, ваша светлость! Какая хорошая штука!

— Вот тут находится городок Тергестум, — князь терпеливо дождался, когда восторги гота поутихнут. — Он пока принадлежит императору, но его скоро возьмет герцог Гразульф. Ты и твои люди пойдете с ним. А чуть позже он отдаст его тебе, и ты снова станешь герцогом.

— Сомнут, — задумчиво пожевал губами Виттерих. — Как пить дать, сомнут. У меня пять сотен мечей, а вокруг ромеи и словене. Не удержим мы это город, государь.

— Удержишь, если я помогу, — уверил его Самослав. — И вот эти острова в лагуне тоже удержишь. Смотри! — он ткнул в карту. — От Тергестума до острова Мурано сто миль. Это твои земли будут.

— А корабли? — быстро спросил Виттерих. Он начал понимать весь замысел.

— Дадим, — обронил князь.

— А вот этот кусок земли? — Виттерих ткнул в полуостров Истрия, который раскинулся чуть ниже Тергестума. — Он так и просится.

— Заберем, — кивнул князь. — И понемногу все побережье заберем. Ромеи его не удержат.

— Тяжко будет, государь, — снова задумался Виттерих. — Ромеи, словене, лангобарды… Всех локтями растолкать нужно будет. Я же там один буду, как остров в море.

— Два года надо будет продержаться, — серьезно посмотрел на него Самослав. — А потом легче будет.

— А что будет потом? — жадно спросил Виттерих.

— А потом я перейду Альпы, и ты уже не будешь, как остров, — свернул карту князь. — Ты будешь рядом со мной. Настойка есть от владыки Григория. Будешь?

— Настойка? — хищно зашевелил усами Виттерих. — Буду! Мне эта бургундская кислятина уже поперек горла стоит.

Милица подъезжала к крепости, стоявшей на крутом холме. Каменный пояс с башнями смотрелся грозно и угрюмо, словно воин, ожидающий битвы. Крутая извилистая дорога, что поднималась вверх, заканчивалась крепкими воротами, и они были открыты настежь. Почему? Да потому, что внизу, там, где начинался городской посад стояла группа людей во главе с крепким воином, лицо которого показалось Милице знакомым до боли.