Первые уроки (СИ) - Горбачева Вероника Вячеславовна

Он проводит ладонью по моей щеке.

– Я тебя не усыпляю, Ива. Просто кольцо слишком долго держало тебя в защитной сфере; твоя аура истощилась без подпитки от стихий. Малыши ведь тянут из тебя магию, ты помнишь? Вот тебя и клонит в сон. Ничего, часов за двенадцать восстановишься. Спи.

Дослушиваю, уже смыкая веки. И в самом деле, спать, спа-ать…

…Интересно, куда подевался дон Теймур? И ведь больше не подошёл к карете. При его-то обыкновении везде оставлять за собой ехидное веское слово?

…И почти уйдя за грань яви, просыпаюсь – но не по-настоящему, а в своём сне.

Потому что хочу всё-таки знать .

Потому что понимаю, о чём и о ком умалчивает мой некромант. Вернее, догадываюсь, но… Мне нужно услышать или увидеть это самой. Да, в отличие от отца-интригана, его сын прям, откровенен и никогда не станет уклоняться от ответа. Даже если при этом ему будет больно. А я не хочу его ранить ещё сильнее, я же вижу, как и без того впилась ему прямо в сердце эта несчастная булавка. Хоть целились-то в меня.

Веди, мой Дар.

Глава 10

Глава 10

Иногда, переборщив с волшебством, маги выгорают.

Не так давно, месяца четыре назад, и меня не миновала чаша сия. Обережница я ещё начинающая, сил рассчитывать не умею… Да и, по правде сказать, предупреди меня кто о неприятностях – отмахнулась бы. Не по беспечности, а потому, что просто надо было открыть портал, что меня почти угробил. Надо. И кроме нас с Рориком было некому. [1]

Впрочем, утратив Дар, я не шибко горевала. В конце концов, сорок лет жила как-то без него – обойдусь и дальше… Хотя уже и не хватало чего-то. Но после того как я умерла и воскресла – удивила многих видавших виды магов. И даже не самим фактом воскрешения: в Гайе, это иногда случается.[2] Я уже говорила, что смерть – своеобразная перезагрузка? Так вот, после возвращения к жизни мои утерянные способности вернулись, да ещё подросшие. Что оказалось очень кстати, ведь нужно было каждый день делиться магией с детишками! Тройня магов – это вам не шуточки. Если в нашем мире будущим малышам полезно мамино правильное питание, спокойствие и прогулки на свежем воздухе, то крошечным магическим матрицам плюсом к тому нужны ежедневные подпитки чистой магией. Забудет мама поделиться или не сможет – они сами оттянут из её ауры, сколько нужно. Поэтому-то дважды в сутки я «заряжалась» от стихий: медитировала на рассвет, собирала с росистой травы земную мощь, вдыхала ветер, черпала силу из моря: правда, с последним приходилось обращаться аккуратно, дозы-то были нужны гомеопатические.

Такой режим шёл на пользу всем. Малыши, судя по тому, как был доволен мой врач-куратор, развивались нормально, сама же я чувствовала себя так хорошо, как никогда прежде. И даже иногда, оставаясь одна, позволяла себе небольшие эксперименты со стихийной магией; впрочем, именно небольшие, помня предостережения Симеона. Тот не советовал баловаться волшебством, пока не рожу, даже оберегами просил не увлекаться, чтобы излишками магопотоков не повредить детским матрицам. Вот после родов – пожалуйста, можно работать в полную силу.

А вот про такое ответвление Дара, как вещие сны, старец ничего не говорил. Сны – это ведь не стихийная магия, верно?

Однако видеть их осознанно, «по заказу», больше не удавалось. Скорее всего, не было серьёзной надобности. Жизнь вошла в новую колею и текла себе ровно, без особых потрясений; не считать же трагедиями мелкие вредности от донны Мирабель! Да и шпильки до сегодняшнего дня отпускались ею только в словесной форме. А вот нынешняя булавка – это, пожалуй, перебор.

Ладно, вернёмся к снам.

Верный признак того, что вещий сон ухвачен – стойкое ощущение, что ты, собственно, проснулась в этом самом сне. Иногда в знакомой обстановке. Иногда в сером клубящемся тумане… по-видимому, когда сам Дар не определился с местом переноса. А ещё при этом я становлюсь бестелесной. Чистым сгустком сознания, невидимым для окружающих. Состояние не совсем привычное, но полезное, ибо, если меня заносит не в прошлое и будущее, а самое что ни на есть махровое настоящее, то сон остаётся сном лишь для меня, а для участников событий всё как раз реальнее некуда.

И вот опять передо мной наружная галерея Эль Торреса, что ведёт из крыла, соседствующего с Магиной башней, в центр резиденции. Я вижу Магу, печатающего шаг по мраморным плитам, из тени колонн на свет, со света в тень, его суровое сосредоточенное лицо, плотно сжатые губы… и сжимающийся кулак. Тихонько вздохнув, пристраиваюсь ему в спину. Взбешён. Расстроен. Но держит себя в руках.

По одному из маршей лестницы, чем-то похожей на Эрмитажную Иорданскую, он спускается в парадный холл, изменённый до неузнаваемости. Судя по всему, после того, как я заснула, прошло какое-то время: атриум, в обычные дни залитый светом, преобразился в мрачный зал с приглушённым освещением, с полной сменой интерьера. Паркет застелен ковром настолько густого чёрного цвета, что кажется, будто дон Теймур, неторопливо прохаживающийся по нему, разгуливает над бездной. Три высоких кресла-трона, обитых чёрным бархатом, расположились по центру; за ними замерли истуканами Тёмные рыцари. В некотором отдалении, прямо напротив кресел – ряд широких скамей.

– И к чему весь этот фарс? – угрюмо спрашивает мой супруг.

Они с отцом обмениваются взглядами, как ударами.

– Это не фарс, Маркос.

Дон Теймур снисходителен. Дон Теймур терпелив. Дон Теймур ненавязчиво даёт понять, что та буйная пора, во время которой они с Магой, молодым и неразумным, устраивали не только словесные, но и магические баталии, закончилась. Наследник вырос, сменились методы.

– Это суд. Ты ведь понимаешь, что некоторые акции со стороны противников нужно пресекать тотчас, не просто наказывая, но предупреждая рецидивы? Объяснять, кто и в чём виновен, нужды нет: ты сам считал с кольца подробности. Достаточно отследить траекторию отражённого проклятья и вычислить семейство преступников. Возможно, виноваты все. Возможно, лишь один или одна. Посмотрим. И взыщем по справедливости.

– Показательная порка? – сухо уточняет Мага.

– Совершенно верно. Урок остальным. Наглядный.

Мой супруг не отводит взгляда.

– Согласен, урок нужен. Но не объяснишь ли, дорогой отец…

Косится на Тёмных рыцарей и чуть приглушает рычание в голосе.

– Я понимаю: рыцарь Бастиан находится в твоём непосредственном подчинении, и в чрезвычайных ситуациях докладывает о происходящем лишь тебе, напрямую. Но почему о покушении на Иву я узнал не от тебя? И не от Бастиана, которому ты мог поручить это сделать? Но нет, со мной связалась Элизабет! А если бы не она? Я бы так и пребывал в неведении?

Дон Теймур якобы в глубокой задумчивости закладывает руки за спину. Машинально или по привычке Мага зеркалит его позу. Так и стоят друг против друга, сверкая глазами. Первым молчание нарушает сын.

– Собственно, можешь не объяснять.

Голос его звучит на удивление спокойно. Мало того: в нём проскакивают нотки горечи. Он протягивает отцу что-то небольшое, длинное, тускло сверкнувшее в свете настенных светильников.

– Вот через это Иву нашли и попытались столкнуть с лестницы. Кольцо сработало, но проклятье успело зацепиться за маячок и активировалось снова, когда Ива выходила из кареты. Ей теперь вообще лучше забыть о лестницах? А что ещё придумает это семейство в следующий раз?

Взгляд Главы холоден и остёр, как та булавка, что он выхватывает у сына.

– Следующего раза не будет.

– Будет, – говорит, как обрубает, Мага. – Ты знаешь, почему.

Далее… они долго молчат, переглядываясь одинаково свирепо, и я вдруг понимаю, что их диалог ушёл в иной, неслышный диапазон. Мысли же считывать даже во сне я не умею. Остаётся лишь догадываться. И опять Мага заговаривает первым.

– Хорошо. Выслушаем всех. Но если окажется, что Иглесиасам помогали из Эль Торреса не по недомыслию, а вполне осознанно – мы с Ивой покинем твой дом навсегда. Это не обсуждается.