Любить и не страдать. Когда страдание становится образом жизни - Татьяна Хромова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Во время драк хотелось забиться в самый дальний угол, перестать видеть и слышать, более того – просто исчезнуть. Всегда было чувство жуткой паники. Я рыдала, меня в самом буквальном смысле трясло. Но на это никогда не обращали внимания, наоборот, мы с братом должны были еще и разнимать, быть участниками всей этой ситуации. После каждого скандала тоже нельзя было разговаривать, обсуждать, можно было только делать вид, что ничего не произошло.
Родители разошлись, когда мне было девятнадцать. Считаю этот момент и переезд к мужу лучшими днями в своей жизни. Сейчас мне двадцать семь. Я не умею злиться, не умею нормально воспринимать злость других. Подстраиваюсь под находящихся рядом людей, чтобы даже не создавать ситуаций, где они могут быть недовольны. Во время конфликтов я теряюсь, молчу, путаются мысли. Если даже конфликт не мой, а происходит рядом и при этом кто-то повышает голос, меня автоматически начинает трясти, как в детстве.
У меня зашкаливает тревога и проявляется много мазохистических черт, но в работе я их замечаю чаще, чем в жизни. Часто перерабатываю, делаю работу за других и жду, что это оценят.
Виктория, 27 лет
Мой отец бил маму. Я просыпалась ночью от шума, вскакивала и просила их прекратить, вставала между ними, закрывала маму. Мне было очень страшно. Потом мы с мамой и сестрами переехали от него. До недавнего времени я почти не помнила детства до этих событий (мне было 8 лет, когда это начало происходить). Сейчас я с переменным успехом лечусь от депрессии, в целом есть ощущение, что жизнь дается мне тяжелее, чем относительно здоровым людям, я очень неуверена в себе и своих силах, случаются периоды, когда у меня мало энергии и сил справляться недостаточно. В такие моменты меня посещают суицидальные мысли. Потом становится легче, психотерапия помогает. Думаю, родительский пример уберег меня от отношений с инфантильными мужчинами-алкоголиками. Своими отношениями я довольна. В психотерапии узнаю себя и учусь жить так, как мне подходит, учусь принимать свое прошлое и снижать его влияние на меня настоящую. Это сложный путь, но я рада, что я это я, и надеюсь, что справлюсь. С отцом мы виделись раз в полгода примерно по каким-то праздникам, и эти встречи были всегда натянутыми. В 2017 г. он умер. С мамой отношения ровные, если нужна какая-то физическая помощь, она всегда поможет, я стараюсь помогать в ответ. Встречаемся с разной периодичностью на даче. Душевного родства нет, по душам мы никогда не разговаривали и не разговариваем. Скорее какие-то отвлеченные разговоры или обсуждение новостей: кто где был, что там случилось и т. д. Без обсуждения эмоциональной сферы.
Таня, 25 лет
Родители дрались и ругались, но меня никогда не били. Легче от этого не было. Страшно, но ничего не можешь сделать. Но иногда все-таки приходилось вмешиваться, когда дело доходило до ножа. Надо было либо нож отбирать, либо маму прикрывать. И надо было быть поблизости, вдруг что. Сейчас не общаемся. В мужчинах главный критерий – чтобы было безопасно.
Карина, 25 лет
Драться могут не только родители, но и другие родственники, например, мама и бабушка. И для ребенка это очень мучительно и болезненно. Ведь ему так же приходится выбирать чью-то сторону, как будто предавая другую и испытывая за это огромную вину.
У меня дрались не родители, а мама с бабушкой, и это всегда было для меня ужасом, я по любому оттенку интонации мамы понимала, что грядет буря, и, хотя зачинщицей и агрессором всегда была она, мне приходилось вставать на ее сторону и потом неделями не разговаривать с бабушкой, иначе на меня бы сыпались обвинения и проклятия. Как итог – я очень тревожная, ненавижу крики и громкие звуки, даже когда мне муж какой-то вопрос кричит из кухни в комнату, я инстинктивно сжимаюсь, жду скандала – плюс испытываю очень сильное чувство вины по отношению к бабушке, ее уже нет в живых, знаю, что была не права по отношению к ней…
Маргарита, 35 лет
Еще одним вариантом, когда ребенок является свидетелем насилия, является ситуация, при которой ребенок видел жестокое обращение с животными или становился невольным соучастником насилия.
В детстве держали свиней, кур, коров, коз. И почему-то мой отец всегда думал, что мне обязательно надо было смотреть на то, как забивают животное. Говорили – это же мясо, это еда! Да, я понимала это… Но я их кормила, и это, по моему мнению, было жестоко. И по отношению к животным, и по отношению ко мне. Я всегда была очень веселой, озорной, разговорчивой, но в некоторых ситуациях закрывалась, терялась, старалась спрятаться и отмолчаться, перетерпеть. Мне кажется, именно из-за этого. Сейчас такое уже бывает редко.
Устроилась я на первую работу парикмахером, пришел мужик выпивший, уселся и начал ко мне придираться сразу же. Мне было 16, это, естественно, было видно. И тут я приступила к стрижке, он комментировал каждое мое движение, обзывал меня, кричал, а я терпела и стригла… Я его достригла, он продолжал обзываться на меня, угрожал. Администратор при этом сидела и молчала… Я долго заметала волосы, старалась удержать слезы. Подошла администратор и сказала, что так бывает, и попросила выйти на работу, пожалела меня. Я вышла на работу, хоть мне было и тяжело, там я проработала еще 3 года. Я работала во все праздники, до последнего клиента, когда все коллеги расходились по домам, у них же детки, семьи. А потом я с этой работы сбежала.
Так же у меня было и в первом браке, я молчала и терпела, жаловалась подружкам. Сейчас у меня небольшой салон, где я никогда не позволю клиенту так относиться к мастеру, а мастер тем более не должен позволять так относиться к себе.
Саша, 31 год
Соседская девочка крутила кошку за лапы, той это явно не нравилось, мне было очень жаль кошку, до сих пор думаю, какая гадкая это была девочка. А еще мы с братом в детстве нашли котенка и ухаживали за ним, домой взять не разрешили, у нас уже был свой. Того котенка мы поселили на лестничной клетке, подкармливали как-то, а потом девочка из другого подъезда, наша
