Проза жизни - Иоанна Хмелевская

   Шпулька, уже прошедшая полдвора, вернулась, чтобы закрыть квартиру, которую оставила открытой.

   — А в чем дело? — осторожно спросила она, усаживаясь в машину. — Меня одной вам хватит? Может, подождать Тереску? Должна же она вернуться из этого кино...

   — Ждать некогда, а то не успеем. Тот тип, которого вы опознали, сидит в пивнушке с двумя своими дружками. Вам нужно только взглянуть, те самые это или нет. Больше ничего.

   Шпулька подумала, что взглянуть можно, а остальное ее не касается. Она молчала, снова впадая в паническое состояние. Кшиштоф Цегна всю дорогу старался выдрать из кожи невидимые иголки, горько сожалея, что не отрастил длинных ногтей, и помогая себе зубами. Участковый, сочувственно наблюдавший за его стараниями, предостерег:

   — Сынок, как бы они тебе в язык не впились.

   Шпулька подтвердила предостережение зловещим кивком головы. Кшиштофу Цегне ничего не оставалось, как терпеть муки, не оказывая сопротивления. На Шпульку он косился с такой обидой, что ей стало не по себе от укоров совести.

   В Уяздовских Аллеях, напротив ресторана «Спатиф», к машине, из которой они уже начали выходить, приблизился какой-то молодой человек.

   — Они вышли, - лаконично известил он. — Сташек сел им на хвост.

   Кшиштоф Цегна и участковый, ничего не сказав в ответ, вернулись в машину. А потом Шпулька внимала странному разговору, который участковый вел с таинственным голосом, неведомо откуда к ним доходившим.

   — Мы на Жолибоже, — рапортовал голос, перечислив перед тем какие-то цифры и буквы. — Они стоят возле почты. Выходят из машины, иду за ними...

   — Едем на Жолибож, - решил участковый и сказал Шпульке: — Ради вас я загрузил работой почти всю варшавскую милицию. Хорошо, что ребята отзывчивые, без них нам бы не управиться с этим делом...

   Возле площади Парижской Коммуны снова отозвался таинственный голос, причем казалось, что обладатель его сильно запыхался.

   — Холера, еле успел... Бродят, как потерявшиеся овцы по кругу, въезжают сейчас на Красиньского...

   — Все вместе?

   — Да, все трое. Возвращаются. Ошалеть от них можно! Остановились. Снова торчат перед почтой. Вышли из машины...

   Около почты на Жолибоже было пусто — ни одной машины. Участковый, Кшиштоф Цегна и Шпулька вышли и стали озираться по сторонам.

   — Что за притча? — недоумевал участковый. - Куда они все подевались?

   Они зашли на почту, вышли и стали ждать.

   — Черт побери! — гневался участковый. — Испарились они, что ли? Где Сташек? Иди, Крысь, вызови его.

   Сам он вместе со Шпулькой перешел на другую сторону улицы, продолжая озираться. Шпулька понятия не имела, кого он высматривает, тем не менее озиралась вместе с ним — за компанию, благодаря чему углядела-таки знакомого. Довольно молодой мужчина, появившийся в дверях ближайшего магазина, увидев ее, слегка дернулся назад и замер. На лице Шпульки расцвела радостная улыбка.

   — Добрый день! — приветливо прокричала она.

   Участковый немедленно обернулся и увидел весьма неприглядного типа — прыщавого, с обезьяньей челюстью и низким лбом. Тип не очень охотно отвесил Шпульке поклон. Искренняя радость Шпульки, вызванная появлением этой ужасной гориллы, весьма удивила участкового, хотя он знал, что женщины любого возраста в вопросах вкуса непредсказуемы. Но в данном случае контраст был слишком разителен.

   — Кто такой? — подозрительно поинтересовался он.

   Тип покинул магазин и зашагал в противоположном направлении, со спины он сильно напоминал гориллу.

   — Один человек, — ответила Шпулька с нежностью. - Необыкновенный. Ну просто исключительный.

   Против исключительности участковый не возражал — столь близкое сходство с обезьяной встречается раз в столетие, но все равно восторг Шпульки казался ему подозрительным.

   — И в чем же его необыкновенность состоит? — осторожно спросил он.

   — Конечно, его красавцем не назовешь, — признала Шпулька, — но это еще ничего не значит. Это широкой души человек, такой отзывчивый и благородный, такой... чудесный! Он выдал нам вчера все недостающие саженцы и даже отвез нас вместе с грузом в Варшаву. С первого взгляда он мне тоже не очень понравился...

   Участковый по профессиональной привычке заинтересовался столь широкой души человеком. Такой филантропический раж встретишь не часто, к тому же участкового тревожил тот факт, что внутренняя красота щедрого филантропа слишком прикрыта наружной оболочкой. Он потребовал от Шпульки деталей. Та без всякого сопротивления, с искренним увлечением рассказала ему о вчерашней поездке в Тарчин и о несказанной доброте обезьяноподобного владельца огромного питомника. Во время ее рассказа к ним побежал Кшиштоф Цегна.

   — Сташек тут, — доложил он, - у него передатчик испортился, но теперь все в порядке. Они стоят возле «Европейской».

   Участковый со вздохом направился к машине. Рассказ Шпульки так его заинтересовал, что он попросил продолжения. Но сперва принял рапорт таинственного голоса, которые известил:

   — Все еще держатся вместе. Вошли в кафе.

   — ... Он сразу же занялся нами, хотя у него сидел гость, — в умилении продолжала Шпулька. - Он гостя покинул, дал нам саженцы и отвез в город, до самой школы, а гостя даже не предупредил.

   — А вы уверены, что кто-то был у него в гостях?

   — Уверена, я даже знаю, кто. Псих из Виланова. Мы видели его машину.

   Участковый и Кшиштоф Цегна заметно оживились.

   — Да ну? А почему вы думаете, что это его машина?

   — Потому что мы в этом убедились собственными глазами. По номеру. Великая французская революция. Проходу мне не дает эта французская революция, я, наверное, скоро выучу дату...

   В битком набитом кафе отеля «Европейский» далеко не все обратили внимание на необычную сценку. Двое милиционеров ввели очень молоденькую и не успевшую умыться девушку. Милиционеры остались У дверей, а девушка пошла дальше, к колоннам, отделившим большой зал от малого, расположенного в глубине. Там она остановилась и стала всматриваться, кого-то выискивая.

   — Присмотритесь к столикам у стены, - посоветовал участковый. - Может, кого-нибудь узнаете.

   Участковый знал, что их приход вызовет сенсацию — они с Кшиштофом Цегной были в мундирах, на Шпулькином лице остались следы огородных работ, но ему было не до конспирации, он считал опознание пустой формальностью, от которой надо побыстрее отделаться. Шпулька ступила несколько шагов и кинулась назад.

   — Сидят там! Все трое! — испуганным шепотом доложила она. — Одежда другая, но это они! Я сразу узнала!

   Трое мужчин, сидевшие за столиком у стены, тоже ее заметили. Прервав разговор, они долго смотрели на дверь, за которой скрылись милиционеры, уводившие юную замарашку...

   Участковый, Кшиштоф Цегна и взволнованная совершённым опознанием Шпулька молча уселись в машину. Участковый, впавший в глубокое раздумье, тяжело вздохнул.

   — Что ж, - наконец отозвался он. — Все сходится. Это режиссер с телевидения, а дружки его — сценаристы. Пишут детектив. Точнее, уже написали, остались кое-какие подробности. Есть у них там такая сцена, где преступник убивает человека. Наезжает на него машиной.

   — Не может быть!

   Шпулька смотрела на него с обидой и даже с возмущением, не веря собственным ушам. Участковый снова вздохнул и повторил сказанное. Кшиштоф Цегна мрачно выковыривал из пальцев невидимые кактусовые иголки. Шпулька окаменела.

   — Мы уже давно проверили, кто они и что делают, — продолжал участковый, — но надо было убедиться, что тогда разговаривали именно они. Чтобы с этим можно покончить и перейти к другим делам. Кстати сказать, местом вымышленного преступления является Жолибож.

   Шпулька наконец обрела дар речи.

   — Обманщики! — гневно выкрикнула она. — Пугать людей вымышленными убийствами! Это же настоящее свинство! А зачем же тогда они следили за нами? Понадобилось для пьесы? Нет, с меня хватит, я иду домой!

   — Не спешите, — ласково проговорил участковый. — Со слежкой все обстоит иначе, и пора с этим наконец разобраться. Придется вам с нами поехать, совместными усилиями мы все разложим по полочкам вплоть до этой вашей великой революции...

   Именно потому пани Букатова, вернувшись домой под вечер, дочери не застала, зато в комнате увидела такой погром, словно кактусы, вырвавшись из горшков, подняли настоящий бунт. Она знала хобби своего чада и, осторожно перешагивая через черепки и кучи земли, подумала, что дочка, видимо, занялась пересадкой, но ей кто-то помешал внезапно. Ясно кто — Тереска...

   — Такой глупости свет не видывал! — объявила Шпулька Тереске, как только закончился первый урок. Раньше она объявить не могла, потому что на урок опоздали, и ее все время поднимали с места для ответа. — А главное, - пристыженно продолжала она, — мы сделали донос на порядочных людей. Никакого они убийства на замышляют, а пишут себе сценарий. Набралась же я из-за их сценария страху! Теперь милиция хочет, чтобы ты пришла к ним сразу после уроков и повторила то, что я им вчера сказала.