Десять историй о любви (сборник) - Андрей Геласимов

– Мне один чудак сказал, что здесь телефоны продаются, – буркнул Потапов, переводя взгляд с голой Марии Шнайдер на высокого и крупного в кости продавца, уткнувшегося в красную книжицу.

– У нас еще не то скажут, – через паузу ответил продавец, не отрываясь от своей книги. – Я бы не всему верил… Но телефоны мы продаем.

– Да? – Потапов недоверчиво покосился на Жерара Депардье, который несмело заглядывал через окно в комнату к очень строгой Фанни Ардан.

На подоконнике между французами стояла плетеная корзинка с апельсинами, а Фанни увлеченно кромсала ножом один из них, монументально занимая в своей целомудренной белой блузке практически весь передний план. Скрытый соблазн, борьба за лидерство и жестокое обращение с фруктами – вот как представлял себе женщин Трюффо, если судить по этому постеру.

– А плакаты эти тогда зачем?

Продавец искоса посмотрел на Потапова, отсканировал его «лук» и счел заслуживающим ответа.

– Это у нас креатив. Хозяин от большого ума придумал пиар-ход. Продажи должны подскочить выше крыши… Но что-то не подскакивают.

Продавец был из необычных для этого бизнеса. Его длинные светлые волосы были убраны в густой хвост. Кожаная куртка-косуха с множеством металлических заклепок и замков-молний пряталась под замшевой душегрейкой без рукавов. Черные джинсы были заправлены в высокие армейские берцы. Из-под бледного мясистого лба с двумя розовыми прыщами и глубокими складками смотрела пара таких же мясистых, не очень приветливых глаз. На обложке красной книжицы у него в руке Потапов разглядел круглый портрет Мао Цзэдуна. Поклонник идей великого кормчего находился тут явно не на своем месте. Или до сих пор не понял – кто он. Хотя тридцатничек ему уже подкатил. При разговоре он избегал смотреть в глаза собеседнику. Мясистый взгляд его, начиная с беглого заскока на лицо Потапова, затем убегал влево или вправо, как будто Потапов пришел не один, или как будто продавец при всей своей видимой уверенности в себе и очевидном презрении к окружающим хотел скрыть что-то стыдное.

– Пиар-ход? – переспросил Потапов.

– Ага, – продавец почувствовал, что клиент его – человек во всех смыслах нездешний, и потому готов был уделить ему немного своего царского времени. – Приблуду с плакатами вот сочинил. Говорит, они все из фильмов про любовную связь.

– И что?

– Так у нас магазин «Связь» называется.

Глаза его скользнули вбок, и Потапов невольно обернулся.

– А-а, в этом смысле, – протянул он, не обнаружив позади себя ничего примечательного. – Связь… Ну да… А я не сообразил.

– Никто не соображает. Но ему кажется, что это мясо.

– Не понял.

– Он думает, это мрачно круто, – пояснил продавец. – Капиталист. Вот еще подставочки особые для труб замутил.

Продавец вынул из-под прилавка и показал Потапову подставку для телефона в виде больших пухлых губ. Мобильник вставлялся в эту велюровую красную пасть, губы раздвигались, и вся композиция должна была, очевидно, создавать эротическое напряжение, пока абонент ждал звонка от любимого человека.

– Еще он прогу написал для тайных звонков. Если хотите, за отдельную плату можно поставить.

– А что это?

– Прога такая, я же говорю. Программа. Трэшак.

– А-а, программа… И что она делает?

– Позволяет скрывать некоторые звонки. Они не отображаются ни в списках набранных, ни входящих.

– Зачем?

– Ну, если вам подруга, например, часто звонит. А жена любит в телефоне без вас копаться. Можно даже настройку установить, чтобы эти звонки без гудков проходили. Вам, например, кто-то важный звонит, а вы с женой в этот момент в машине там, или в ресторане. Телефон даже не пикнет.

– А как я узнаю, что мне звонили?

– Вибрация. Ее можно только на этот номер установить. И кроме вас, никто не узнает. К тому же от звонка никаких следов. Не надо чистить потом журнал входящих. Многие, кстати, про это вообще забывают… Хорошие семьи распадаются.

Он кивнул с такой уверенностью, как будто сам только что спасал такую семью.

– Понятно, – вздохнул Потапов. – А ты что здесь делаешь?

– Я? – от резкой перемены в разговоре продавец растерялся, и взгляд его не успел убежать в сторону, замер на собеседнике, как уснувшая вдруг муха. – Так я эти телефоны продаю.

– С Мао Цзэдуном?

Продавец невольно опустил взгляд на книжку у себя в руке, но тут же внутренне подобрался.

– А в чем дело? Вы что, проверяющий?

– Да.

Мясистый взгляд продавца медленно набух раздражением.

– Никто не говорил, что на рабочем месте нельзя читать. Вы, вообще, от кого? Мне Толик сказал, что он сам будет за всем следить. Это он вас прислал?

Потапов знал один такой хитрый способ пожимания плечами, который даже с последнего ряда легко прочитывался любым зрителем как фраза «А ты сам разве не догадываешься?». На поиск и закрепление этого жеста с актерами у него однажды ушла целая репетиция, но оно того стоило, потому что работало безотказно. При условии «Догадайся сам» люди обычно предполагают, что их ждут неприятности, а вуаль умолчания многократно усиливает чувство тревоги.

– Ты мне пока телефончик продай. А после этого мы с тобой разговор продолжим.

Наблюдая за скованным теперь в движениях продавцом, делавшим какие-то свои отметки в технических документах, Потапов подошел к прилавку и взял раскрытую красную книжицу, которая лежала страницами вниз. Продавец настороженно покосился на этот жест, но смолчал. Он уже укладывал телефон в коробку. Потапов начал неторопливо перелистывать странички.

– Так вы все-таки от кого? – не выдержал молчания продавец.

– Я? – Потапов поднял на него заранее приготовленный по-детски открытый, лучистый взгляд. – Я от товарища Мао.

Руки продавца перестали теребить коробку. В глубине его мясистых глаз, как в океане, тенью кита прошла какая-то мясистая мысль.

– Вот здесь вот написано, что всякий империалист – это бумажный тигр, – продолжал Потапов, стремительно перекрывая продавцу обратный путь в адекват. – А хозяин твой… как его? Толик… Империалист?

– Да нет… У него, максимум, еще две торговые палатки. Ну, и веб-студия… Пара компов, трэшак… Не круто.

– Ага! Веб-студия. И через эту веб-студию Толик расползается грязным пятном по всему миру. Выходит, что он все-таки империалист. А значит – бумажный тигр. Так зачем же ты вкалываешь на бумажного тигра? Помогаешь ему шуршать бумажными лапами? Заметь, это сейчас не я с тобой говорю. Это товарищ Мао. Ты сам не чуешь – какой у тебя здесь косяк? Реально строишь капитализм. Чувак, а как же революция? Пепел Клааса уже не стучит в твое сердце?

С Уленшпигелем Потапова, конечно, занесло, однако сильно взволнованный к этому моменту продавец ничего не заметил. Тем более что Тиль тоже боролся с угнетателями. Позиция Потапова укреплялась еще и тем, что продавцу, по большому счету, было без разницы – прикалывается его странный клиент или нет. Сам он, очевидно, давно перешел эту грань, и то, что раньше являлось для него просто приколом, эпатажем, при помощи которого он бессознательно скрывал от окружающих свой неуспех в жизни, постепенно переросло в нечто большее и стало способно скрывать его статус даже от него самого. Он уверовал в революцию, в Че Гевару, в Мао Цзэдуна, и эта агрессивная вера, как обезболивающие уколы, позволяла ему переносить успех в жизни других людей.

– Да я тут ненадолго, – прорвало, наконец, продавца. – Матушка просто достала. Говорит – иди работай, чего лежишь. А я что, лежу? Я размышляю. Мне надо затаиться, надо ждать. У Мао написано – в стратегическом отношении мы должны презирать всех врагов. Я презираю. Но дальше он пишет, что в тактическом отношении мы должны уделять врагам серьезное внимание. И тут еще матушка жилы из меня тянет… В общем, я решил пойти на разведку.

– К Толику нанялся?

– Ну да. Мы с ним когда-то в одном классе… Короче, враг сам по себе не исчезнет. Надо его изучить. Я, знаете, о чем на самом деле мечтаю? О джипе.

– Не слишком буржуазно?

– Да нет, погодите. Такой большой черный джип, с большим черным пулеметом. Реальное мясо. У меня в «Сталкере» был такой.

– Где?

– В «Сталкере». Компьютерная игра по вселенной братьев Стругацких. Вы «Пикник на обочине», надеюсь, читали?

Взгляд продавца уже не бегал по сторонам, а тяжело буравил Потапова из-под массивного бледного лба.

– Ну-у… неважно. Ты продолжай.

– Короче, выезжаешь на центральную улицу и начинаешь гасить во все стороны – та-та-та-та-та…

– Постой, но там же не все империалисты.

– Да мне по фигу – что империалисты, что их бараны. Уничтожим баранов – империалистам некого будет стричь. И если уж на то пошло – бараны гораздо хуже. Они ведь сами хотят, чтобы их стригли. Сами соблазняют сильных. А в Библии, кстати, написано, что горе тому, через кого соблазн приходит в мир. Тупостью своей соблазняют. Ни к чему не стремятся, ни о чем не мечтают, покорные как… бараны. Заранее согласны на свою жвачку.