Казнить нельзя помиловать - Максим Чертанов

- Вру, - покорно согласился я. Не люблю разочаровывать людей. И зачем ей знать, что в гладиаторы я чуть было не подался не только ради денег, а из-за вдруг возникшего желания пострелять по живым мишеням. Прошел все отборочные комиссии, а потом так же вдруг потерял к этому интерес, повстречав в баре какую-то занятную личность, о которой в свой черед забыл через пару деньков. - Конечно, вру, милая. Какой спорт? Мы только в области балета...

- Какая же это своя воля - если ради бабок? Если у человека есть причина кого-нибудь убить - это одно. Но вот так - друга - без причины, на потеху зрителей! ...Что ухмыляешься? Смешно, что я мораль читаю?

- Смешно, - признался я. - Прости, Муська, но ты вот, например, за деньги спишь с разными мужиками. А как же твоя душа?

- Душа не при чем, - сказала она сухо. - У меня это просто бизнес. И я никого в пропасть не сталкиваю. Еще вопросы есть?

- Еще один, и отстану! - попросил я. - Скажи: если б игра велась не за деньги, а на выживание? В буквальном смысле? В живых останется один? Понимаешь? Что б ты сделала?

- Да ну тебя! Начитался Шекли. Вообще у вас с Лехой есть один очень противный недостаток: вы ужасно много читаете фантастики.

Сказав Маринке, что шоу не смотрю, потому что скучно, я малость покривил душой. С тех пор, как начали с огнестрельным оружием играть, частенько смотрю. Не раз наблюдал коллизию: игроки выбывают, и наступает момент, когда остается пара сдружившихся, казалось, словно братья родные. И всегда лелеешь сентиментальную мечту, что они откажутся драться друг с другом. Или хотя бы потихоньку от организаторов договорятся поделить приз и счастье на всех поровну. Может, конечно, иногда и договариваются. Хотелось бы в это верить.

- Маруся, тебе Генка сегодня случайно не звонил? - спросил я мерзким фальшивым голосом. - Как он там?

- Хорошо, что напомнил! Дай-ка телефон. Он меня на днях просил в Интернете справочку по жилищному кодексу найти.

Подал ей телефон, взял пустые чашки и вышел на кухню. Мне даже присутствовать не хотелось при том, как она будет звонить. Нервишки не выдерживают. Включу воду погромче, чтобы не слышать. Когда вернусь в комнату, она скажет, что все нормально, и тогда можно жить.

Тьму-тьмущую народу убивают по всему свету каждый день. Я знал одного мужика, который насмерть сбил женщину на дороге, так он чуток отсидел и вышел, и ничего, никакого особенного раскаяния. Поверьте, это совсем не так тяжело - знать, что ты кого-то убил. Если не было расчлененки, крови, хрипов, судорог и разбрызганных по вашей одежде мозгов, - это, в общем, не так ужасно. Наверное, потому генералы так легко посылают людей воевать для них мертвые существуют в виде сводок, а не в виде разбрызганных мозгов.

Конечно, всякие там угрызения совести, раскаяние, тоска бывают, если вы случайно убили кого-то дорогого, милого, беззащитного, кого-нибудь, кто вас любил. Но можно пережить и это. А уж если незнакомого или полузнакомого - это просто тьфу.

Что ж я все оправдываюсь? Опять генералов каких-то приплел! Дались мне эти генералы! Ничего с Генкой не случится. Я выключил воду, обернулся, и чашка выпала из моих рук: Марина стояла в дверях, глядя на меня широко распахнутыми, остановившимися глазами.

- Представляешь? - сказала она почти без выражения. - Геныча убили.

- Ты шутишь, - пробормотал я, нагибаясь и подбирая осколки чашки.

- Сосед по коммуналке сказал. Он уже на опознание ездил, сосед то есть. Вчера, поздно вечером, почти ночью. Патруль его расстрелял.

- Патруль?! - я вытаращился на нее с искренним недоумением: такого предположить никак не мог. - За что? У Генки же есть московская прописка!

- Там все как-то непонятно, я не могла подробно расспрашивать, скороговоркой произнесла Марина. - Сосед сам ничего не знает толком, ему не объясняли. То ли Геныч сопротивление оказал, то ли что. Менты ведь если кого убьют, даже нечаянно, - концов не сыщешь. Ну, это вообще уже ни в какие ворота..

- Случайность, - твердо сказал я. - Он ведь мафии боялся, ходил наверняка с оружием. А разрешения, поди, не было. Или стал в патрульных первым стрелять - крыша-то едет. Вот тебе и неадекватный поступок!

Пытаюсь ее успокоить, но верю ли сам хоть чуточку в то, что говорю? Менты - они кого хочешь пришьют, не моргнувши глазом... Это ведь не я, не я?! Что же теперь будет? Что мне теперь делать? Я не хотел, клянусь, не хотел! Шутка! Ничего я не имел против Геныча.

Как же, не хотел ты! А кто про эксперимент говорил? Проверю, есть оно, могущество, или нет его? Проверил, убедился? Останется только один... Нет, ничего не понимаю!

- Приходи завтра, - попросила Марина, - мне тоскливо... И Леха придет... А может, все-таки сходишь в милицию? Мне-то с ними связываться страсть как не хотелось бы...

- Мне и вовсе туда идти не резон, - ответил я. - У них ведь как: то ли он шубу украл, то ли у него шубу украли. Начнут самого проверять, выплывут все мои грехи: незаконный Интернет, отказ от исповеди, запрещенная литература, уклонение от уплаты налогов и бог знает что еще. Марина, а почему бы тебе к генералу своему не обратиться? Просто за советом.

- Он уехал, у них учения в НАТО. Так что я пока сирота.

- А других влиятельных друзей у тебя нет?

- О господи, это такие... домашние животные. Мирные, жирные, сытые. Кроме как жаловаться на своих жен, они ни на что больше не годны.

Я проводил Маринку и повалился на диван, сжимая голову руками, чтоб не разлетелась на кусочки, как чашка. Пошарил, нашел пульт, включил экран. Все обыкновенно. Завтра ожидается потепление. В Думе дискутируется вопрос о переносе столицы из Ленинбурга обратно в Москву, не исключено, что предложение получит необходимое количество голосов. В криминальном выпуске тоже ничего особенного. Конечно, когда речь идет о ментовском убийстве, ничего не скажут, эта информация всегда закрытая. Да и Геныч - кто он такой? Инженеришка задрипанный.

Факт общеизвестный: в шоковые моменты в мозгу человека включается некий предохранитель, не позволяющий думать о кошмаре, чтоб не сойти с ума. Мысли доходят до какой-то глубины и останавливаются перед невидимой преградой, отказываясь двигаться дальше. И все же попытаемся рассуждать трезво. Холодно и ясно, как Татьяна выразилась.

Предположим, с Генычем - тоже инсценировка! Ведь вся информация с чужих слов, и ее не проверить. Может такое быть? Запросто. Все "убитые" дают подписку о неразглашении и преспокойно отсиживаются по конспиративным квартирам, как в "Большой погоне" делается. Единственная разница - туда игроки приходят по своей воле, а нас никто не спрашивал. Ну и что? В этом заключается принципиальная новизна нашей игры.

Или допустим, что Генка действительно влетел по своей неосторожности. Увидал патруль, подумал, что это бандиты, достал ствол, начал палить. А такое может быть? Легко! Я тут абсолютно не при чем, элементарное совпадение. Вчера вечером я просто в шутку сказал, и даже не сказал, а всего лишь подумал. Маринка права: вредно столько читать Шекли и Кинга.

Седой был похож на Мефистофеля... Останется только один...О черт! Читать вообще вредно. Собрать все книги да и сжечь!

Маруся-то наша стопроцентная материалистка, несмотря на свою болтовню про форзи и прочее. Ей не нужно никакое вуду, чтоб мужа пришить, для этого всегда найдется вполне материальный исполнитель. Стоп, стоп: а не может быть, что кто-то из нашего списка рехнулся и убивает соперников по-настоящему? М-да, это уже не Шекли, а дешевый детектив. Какой вздор! То из автомата расстреливает, то машиной сбивает, то похищает, то патрулем прикидывается. Так не бывает. А что бывает?

Ладно. Глупости и больное воображение. Никакой паранормальной силы у меня нет. А если и есть... Что еще за "если"?! Нет... а если... да нет же... но все-таки... если, если... в таком случае я говорю: стоп.

Если это я натворил - пусть все теперь закончится, прекратится, прошу, приказываю: Game is over! Больше никого. Марину и Алекса - никогда, ни за что я такого не пожелаю, а раз не пожелаю, значит, ничего не будет. То есть что значит "Марину и Алекса"? Вообще никого, разумеется. Но главное, их чтоб не трогали, пощадили, только не их! Форзи! Слышите? Нет, нет, я просто неточно формулирую, никого не трогайте. Но главное - этих двоих...

Все, хватит! Нет такой силы, что заставила бы меня убрать еще кого бы то ни было. И вообще это чушь собачья... а если не чушь, если хоть на чуточку, хоть на столечко правда, - пусть это будет не Лешка и не Марина, можно?

Проехали. Хорош дурью маяться. Завтра сдам всего Кинга в макулатуру, и Кафку тоже. Интересно, что побуждает Леху проводить столько времени в нашем с Маринкой обществе, разве у него своих друзей нет? Девушки? А хоть бы и была... Не было случая, чтоб я не получил кого хотел. Эх, мою бы энергию да в мирных целях - давно министром стал каким-нибудь.

Какая сила заставляет меня губить, разрушать все на своем пути? И ведь не страсть, нет! Пустое сердце бьется ровно... Всегда одно холодное желание властвовать, видеть новую жертву на коленях. Добро бы хоть связывался с такими же, как сам, эгоистами, так нет ведь: одноименные заряды отталкиваются. Доверчивые, нежные, привязчивые, тонко чувствующие люди летят, как бабочки на огонь, или, если выразиться честнее, как мухи на...