Чего хотят вампиры - Елена Никитина

– Если только этот один не тыкает по кнопкам пускового механизма ядерной установки.

Я плотнее закуталась в мокрые одеяла. Меня знобило. Холод пробирал до мозга костей. Если в самое ближайшее время я не окажусь в горячей ванне, мой неизвестный доброжелатель в скором времени будет вознагражден за труды свои праведные, потому что воспаление легких уже приветливо помахивает мне ручкой.

– Что такое ядерная установка? – живо заинтересовался Карилен.

– Поверь, дядя, тебе лучше этого не знать. – Стеф бросил на старшего родственника предупреждающий взгляд.

Ага, значит, мой вредный упыреныш – племянник этого не менее вредного вампира, а Глашка, выходит, – его двоюродная сестра. Хоть что-то начинает проясняться в этом клыкастом мире. По крайней мере, поводов для ревности у меня поубавилось, а то, боюсь, мои шансы по сравнению с женщиной-вамп равны многочисленным минусам.

– А вот мне тоже интересно, – в разговор снова влезла неугомонная клыкастая блондинка. – Это какой-то необычный вид оружия из того отвратительного мира, где погибла твоя бедная Стадия? Стефианир, ты его видел? А в деле использовал?

Меня пробрал нервный смех.

– Поверь, дорогуша, если бы твой обожаемый братец его использовал в деле, боюсь, мы бы сейчас здесь плюшками не баловались.

– А где баловались бы?

– На том свете. Причем всем моим, как ты выразилась, отвратительным миром. – И я провела краткий экскурс в военную историю развития «мирного атома».

Знания мои в данной области оказались довольно скудными, по большей части основанными на школьных уроках ОБЖ, но и этого вполне хватило, чтобы клыкастые аборигены впечатлились до мозга костей. В прямом смысле. Потому что их больше всего потрясла не столько масштабность использования самих ракет, сколько губительное воздействие радиации на кроветворение человека. После использования такого оружия вампирам там точно есть нечего будет.

И все-таки хорошо, что Вадим открыл свою мерзкую лабораторию в Москве, подальше от подобных стратегических сооружений, а то у некоторых не в меру любопытных иномирных гостей (которые, кстати, сейчас с досадой об упущенной возможности покусывают клыком губу) хватило бы ума сунуть свой вездесущий нос в самое нутро ядерной боеголовки. И не исключено, что относительно безобидные вопросы жаждущего познания вампира: «Что внутри?» и «Как это работает?» не закончились бы Третьей мировой.

– Я не верю! Такого не бывает! – топнула ногой потрясенная столь варварским обращением с потенциальной едой Глафирена.

– Я вот тоже до недавнего времени не верила в вампиров и считала их плодом больного воображения фантастов, – не осталась в долгу я.

– Отец, она обозвала нас «плодом больного воображения»! – гневно обернулась обиженная вампирша к Карилену. – Можно я ее укушу?

– Нельзя, – строго ответил старший представитель клана Зварру. – И прекрати уже пугать бедную шейлари, ей и так у нас нелегко.

– А ничего, что она первая начала!

Не знаю, сколько продолжался бы еще этот «детский сад, штаны на лямках», но кое у кого наконец проснулось сочувствие, сострадание или что там у местных упырей вместо этого, потому что Стефианир все-таки заметил мое плачевное состояние. Посторонние были вежливо (дядя) и не очень (сестрица) выдворены из комнаты, а меня в срочном порядке засунули в долгожданную горячую ванну. Вместе с тремя одеялами и одним излишне заботливым вампиром, который клятвенно заверил, что ему нет равных в мастерстве тереть спинку. И ведь не обманул, коварный искуситель…

Совет Девяти, как успел просветить меня клыкастый любитель экстремальных свиданий, оккупировав противоположный конец ванны, представляет собой типичное собрание представителей глав основных кланов вампиров (есть еще и не основные, так называемые лишены, неистинные вампиры, права голоса они не имеют, поэтому зовут на клыкастый сходняк их редко). Собирают этот самый Совет, как правило, если глава одного из кланов не может решить проблему самостоятельно или же поставлен перед слишком трудным выбором. Стефианир сказал, что, скорее всего, на месте миррена Стирха поступил бы точно так же, потому что покушение на того, кому сам Лик Справедливых даровал жизнь, произошло на его территории, а это чревато – можно легко заработать черную немилость с последующим свержением самого правителя. Или вообще лишиться милости Айдары, то есть потерять большую часть силы, которой каждый глава клана наделяется при вступлении в должность.

Вообще-то у вампиров сор из избы выносить не принято, но бывают и в их жизни ситуации, когда проще и даже в некоторой степени разумнее выставить проблему на всеобщий суд, тем самым оградив себя от груза неправильно принятого решения. Такие проблемы всегда носят исключительно внешний характер, то есть приходят со стороны. Или же вероломно вваливаются из других миров. Да, да, мы с Вадимом тут не первые пришельцы. Но пока единственные, кто остался в живых, да еще и получил путевку в неопределенное будущее от самого Лика Справедливых.

Я оказанной честью проникаться не торопилась. Внутреннее чутье с самого начала подсказывало, что сия невиданная милость еще как аукнется. Боги, или кем там является Иинса на самом деле, не любят проигрывать. Уверена, Стефианир целиком и полностью разделяет мое мнение, несмотря на то что сам принял довольно активное участие в «божественном обломе» и является чуть ли не его прямым инициатором. В открытую он не говорит, конечно, но я уже научилась понимать его клыкастую мимику. И все происходящее ему тоже очень и очень не нравится. Стоило ли убегать от смерти из собственного мира, чтобы вскорости умереть в чужом?

– Стоило! – клятвенно заверил меня Стеф. – Если ты помнишь, твой мир всеми силами пытался уничтожить меня, но я нашел в себе силы бороться и до последнего противостоять неизбежному безумию. Не без твоей помощи, надо сказать. Здесь я не позволю никому причинить тебе зло.

– Благородный, да? – Я уже достаточно согрелась, чтобы начать серьезно задумываться о бренности бытия, и теперь пыталась найти тайный смысл в высокопарных речах моего очаровательного соседа по ванне.

– Скорее заинтересованный, – хитро сощурился вредный вампир, брызгая в меня благоухающей пеной, которой он набухал в воду от всей своей кровожадной души.

– Это чем же ты так заинтересован? – Я не осталась в долгу и запустила в ответ пузырьком из-под этой самой пены. Правда, пустым. – Уж не уникальным ли составом моей крови?

– И этим тоже, – к вящему сожалению, клыкастый паразит от прямого попадания ушел на дно, но быстро вынырнул, довольно скалясь. – Но прямо сейчас меня больше интересует, – Стеф смешно фыркнул, отплевываясь от пены, и одним плавным движением переместился на мою половину ванны, – не внутреннее содержимое твоих сосудов, а внешнее…

Чуткие мужские пальцы, еле касаясь, скользнули по моей шее, ключице. Темный бездонный взгляд обжигал кожу похлеще кипятка.

– Я всегда знала, что даже в еде ты – извращенец, – вмиг охрипшим голосом выдала я, стараясь скрыть за насмешкой чувства, которые вызывали во мне его прикосновения.

– Это почему же? – промурлыкал увлекшийся подводным изучением меня вампирюга.

– Потому что внешнее окружение сосудов – жир. Ты непостоянен в своих желаниях.

– Лучше быть непостоянным в своих желаниях, чем в предмете своих желаний. Ты не находишь?

Я промолчала. Просто потому, что не смогла придумать достойного ответа. Да он, наверное, и не требовался. Сейчас меня волновало кое-что другое, точнее – кое-кто другой. Клыкастый такой, нежный, чувствительный и жутко опасный. От его жарких поцелуев и страстных прикосновений кружилась голова, бездонные темные глаза затягивали в омут неземного блаженства, наши сердца бились в едином ритме, а мир существовал только для нас двоих и состоял только из нас двоих. Это было настолько восхитительно, нереально и одновременно… страшно. Я словно танцевала на краю пропасти с завязанными глазами. Чарующей музыке нашей страсти невозможно было противостоять, она увлекала и звала, дарила невероятное ощущение полета, но вместе с тем любой неосторожный шаг мог легко превратить головокружительный полет в стремительное падение. И от этой двусмысленности, постоянного витания в воздухе скрытой опасности у меня сладко замирало все внутри, я испытывала странное, неведомое ранее чувство удивительной свободы, если только свободой можно назвать тонкую грань между здесь и там, между всем и ничем, между жизнью и смертью.

Когда вода окончательно остыла, мы перебрались в комнату. Стеф разжег камин, удобно устроился в кресле возле огня, усадил свою иномирную пассию к себе на колени и, рассеянно поглаживая пальцами мою шею, прикрыл глаза. Мне же осталось только свернуться калачиком и начать мурлыкать от удовольствия.

Наверное, извращенка все-таки я, а не он, потому что чувствовать себя комфортно в объятиях кровожадного хищника, готового в любой момент вцепиться тебе в горло, нормальный человек не может по определению. А мне так хорошо, как не было никогда в жизни.