Сердце Зверя - Анна Луна

– Во и отлично. Пошли?

Зверь переложил пакет с контейнерами в левую руку, а правую дал Леночке. Она вложила свои пальцы в его ладонь, и они тронулись по тропинке в сторону лагеря.

– Дядя Вова, а что вы делали в лесу?

– Шел к себе домой.

– А где ваш дом?

– Недалеко.

– Можно к вам в гости пойти?

– Нельзя.

– Почему?

«Вот пристала! – рассердился Вовка. – Свалилась на мою голову. Надо было мимо пройти, и все!» – но вслух сказал другое:

– Потому что ты приехала в лагерь и не должна его покидать, пока вас не привезут обратно в город к родителям.

– А если я не хочу?

– Лена, – Зверь остановился, прислонил пакет к дереву и украдкой размял негнущиеся пальцы. Нести эту тяжесть в больной ладони было очень трудно, будто Рая камней наложила. – Пока ты маленькая, за тебя все решают родители. И больше в лес одна не выходи. Если ты заблудишься, пострадают все.

Он взял пакет, но тот вырвался из уставших пальцев и шлепнулся на землю. Из него вылетело яблоко и покатилось в темноту.

– Ой, у вас рука болит? – кинулась к нему Леночка.

– Немного, – Зверь спрятал руку за спину. Но Леночку это не остановила. Она обежала его кругом и схватила ладонь.

– Ой, как страшно!

– Это я на охоте ее повредил.

– Правда? – Лена поднесла его руку к глазам. – А кто вас так ранил?

– Я сражался с волком, – выпалил неожиданно для себя Вовка и чуть не прикусил язык с досады: эта девочка заставила его почувствовать себя обычным человеком, а не зеком в бегах.

«Зачем? Кто тебя, идиота, за язык тянул? – скрипел зубами он. – Она сейчас всем разболтает, что ее привел дяденька, которого волк в лесу покусал».

Он двинулся вперед, девочка побежала за ним.

– Правда? А я думала, что волки только в сказках на людей нападают.

– Святая простота. Мы пришли.

Они действительно за разговором незаметно добрались до ворот лагеря. Зверь остановился: он не хотел выходить на освещенную фонарями подъездную дорогу, поэтому просто толкнул девочку вперед.

– Больше не убегай, ладно?

– Хорошо.

Леночка помахала рукой и понеслась вприпрыжку к воротам. Зверь из кустов наблюдал, как она тронула рукой створку, но та была закрыта. Девочка подергала за металлические прутья. Во дворе у сторожа залаяла собака, загремела цепью.

– Ты чего, Полкан? Чужого почуял? – услышал Вовка, так как стоял очень близко.

– Дяденька, откройте ворота. Это я, Лена Ульянкина из пятого отряда, – закричала девочка.

Сторож вышел со двора и приблизился к забору.

– О боже! А ты что забыла за территорией лагеря?

Он открыл ворота, впустил девочку, и только после этого Зверь ушел в глубь леса. Он бежал по тропинке к дачному поселку, довольный добрым делом, которое совершил. Значит, еще не совсем он пропащая душа, способен на хорошие поступки. И тут впервые у него мелькнула мысль: «А может, сдаться? Нельзя прожить всю жизнь в бегах». Ему вдруг нестерпимо захотелось домашнего тепла и уюта, горячих пирожков и женской заботы.

Зверь встряхнул головой, отгоняя непрошенные желания. Еще не время! Он не созрел для перемен.

Глава 10

После той первой туалетной ночи Инна и Сашка стали встречаться каждый день. Пока прятались от всех, выходили на прогулку, когда лагерь засыпал сладким сном. Инна все больше погружалась в омут новых, неизведанных чувств.

В первую ночь она сказала Сашке, что замужем и у нее двое детей. Он немного помолчал, подумал, а потом прижал ее к себе и глухо сказал:

– Мне все равно.

Инна затрепетала от счастья, но не подала виду. Первые свидания они просто разговаривали, как лучшие друзья, старались поближе узнать друг друга. Потом уже держались за руку, несмело целовались, но лишнего себе не позволяли, да и негде было: со всех сторон окружали глаза да уши.

Они расходились уже под утро. Инне удавалось поспать пару часов, и снова она бежала на работу. Но ни усталости, ни раздражения на Марину она не чувствовала. В душе летали бабочки, и она порхала вместе с ними.

Но зарядили дожди, встречаться стало все труднее. Им приходилось искать крышу над головой, и наконец наступил такой день, что они решили отменить прогулку. Инна забежала в комнату к Сашке, чтобы пожелать спокойной ночи. Парень сидел за столом и что-то штопал. Его сосед Алик сладко похрапывал на своей кровати.

– Ты почему не ложишься? – шепотом спросила Инна.

– Тебя жду, – также тихо ответил Сашка, отложил в сторону дырявый носок и посадил ее себе на колени.

– С ума сошел? Ты что делаешь? – попыталась вырваться она, искоса поглядывая на кровать Алика.

– Он спит, как убитый. Не бойся. И потом, Алик не выдаст.

– Но я не хочу, чтобы кто-нибудь узнал.

– Не бойся. Останься на полчасика.

И вот теперь они лежали на кровати Сашки и страстно обнимались. Инна жадно впитывала в себя сладость поцелуя, вдыхала пряный аромат молодого и сильного тела. Губы Сашки пахли ментоловой жвачкой и были невероятно приятны на вкус. Кровь бешено пульсировала в жилах Инны, вызывая во всем теле мучительное напряжение. Ей хотелось целовать его бесконечно, но она боялась напугать юношу своей опытностью и страстью.

Тихий голос рассудка наконец пробился в ее сознание. «Остановись! Что ты делаешь? Остановись, пока не поздно!». Разумом Инна понимала, что должна взять себя в руки и прекратить это мучительное истязание себя.

Она оторвалась от таких пленительных губ и скатилась с мужчины, на котором лежала.

– Ты куда? – сильные руки подхватили ее за талию и попытались вернуть обратно, но Инна решительно легла рядом.

Она одернула задравшуюся футболку. Подумала немного и заправила ее в джинсы. Лучше так, от греха подальше. Пока возилась на узкой кровати, то и дело задевала лежавшего рядом Сашку. Каждый раз он вздрагивал всем телом, а потом напряженно замирал.

Наконец она привела себя в порядок, приподнялась на локте и попыталась разглядеть в полумраке идеальные черты, достойные греческого бога. Тусклый свет из окна падал прямо на прямой нос с легкой горбинкой и чувственные, четко очерченные губы, которые манили к поцелую. Большие глаза, мерцавшие в дрожащем лунном сиянии, проникавшем из окна, казались почти черными, хотя Инна знала, что они небесно-голубого цвета.

Вид красивого юноши, который вот уже несколько дней мешал ей спать ночами, опять взволновал тоскующее по мужской ласке тело.

– Сашенька, – выдохнула она, с трудом переводя дыхание и пытаясь успокоить бешеный ритм сердца.

– М-м-м?

– Сашенька, какой ты сладенький. Я буду звать тебя карамелькой. Тебя никто еще так не называл?

Инна