Сара Джаннини: девушка в голубом платье - Татьяна Покопцева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сара вышла, не поднимая глаз, и принялась бежать к выходу. «Я себя обманывала всё это время! Я ужасно танцую! Зачем я только себе возомнила, что великая танцовщица! Я сама посредственность! И какая же глупая!» Она шла, спотыкаясь, не замечая прохожих, то и дело, наступая им на ноги. Добравшись до дома, она растерянно озиралась, ища место, куда положила свой телефон. В этом момент в дверь позвонили. Это был агент по недвижимости.
– Привет, я Маттео.
– Привет, я Сара. Рада познакомиться.
– У вас всё хорошо? Вы что-то неважно выглядите.
– Да так себе.
– Я могу помочь?
– Да. Осмотрите дом, сделайте фотографии и выставите, пожалуйста, на продажу. Больше помочь нечем. Кофе не предложу. У меня его нет.
– Воды было бы достаточно, спасибо. А я пока пойду работать. – Он улыбнулся и пошёл осматривать дом. Через полчаса Маттео уже прощался с Сарой: – Дом шикарный! Вы уверены, что хотите его продать? Такой потом не купите.
– Да, уверена.
– Я знаю, кому его предложить. У меня есть один американский клиент, ему должно понравиться.
– Предлагайте. Чем быстрее, тем лучше. – Сара смотрела на Маттео, а сама вспоминала слова той женщины из Академии танца.
– У вас что-то случилось?
– Да ничего не случилось! Просто услышала неприятные слова в свой адрес.
– А вам важен этот человек? Это ваш родной? Любимый?
– Нет. Это профессионал.
– И что? Люди ошибаются в своих оценках, и это ломает жизни тех, кто верит другим больше, чем себе. Не расстраивайтесь.
– Да, я постараюсь. Спасибо большое за поддержку.
– Я дам вам знать, когда будет покупатель. Предлагаю оформить доверенность, чтобы я мог показывать дом вместо вас.
– Да, хорошо. Мне сегодня нужно уехать. Вернусь, сделаем.
– Договорились!
– Спасибо, Маттео! Хорошего вечера!
– До свидания!
Сара закрыла за ним дверь, посмотрела на часы. Пора было ехать на вокзал. В такси она думала о Стефано. Таксист попался разговорчивым и мешал Саре сосредоточиться на своих мыслях:
– Куда едете?
– В Марке.
– А вы слышали, что там произошло? Кошмар какой-то.
– Да, слышала, потому и еду. Подруга моего… моего жениха там сейчас, помогает.
– Кому помогает?
– Родственникам жертвы, наверное. Она психолог.
– А кто жертва-то? Мы же не знаем правды, может, тот нигериец напал на итальянца, а он защищался.
– Сеньор, но вы же не будете отрицать, что совершено убийство! Какая разница, что было до, есть факт и с ним не поспоришь.
– Сейчас об этом поговорят день-другой и забудут. Сколько такого уже было.
– А почему замалчивают? Как вы думаете?
– Что тут думать? Человеческая жизнь сегодня ничего не значит. Ни-че-го. Понимаешь? Ты юная такая, может, и не поймёшь.
– Почему же. Мой возраст не мешает мне понимать. Жизнь человека разве когда-то что-то значила? Разве за всю историю государственности было время, где человеческая жизнь имела ценность? Сколько умерло людей, выстраивая пирамиды? Сколько погибало в войнах и крестовых походах? Ценность имела лишь элита, правители. Так есть и сейчас.
Таксист молчал. Обернулся, посмотрел на Сару:
– Откуда ты такая?
– Вьетри-суль-Маре.
– Понятно, – он рассмеялся. – Приехали.
– Спасибо. До свидания!
– Удачи тебе! Пока!
Стефано стоял у входа и ждал Сару. Она подошла и обняла его.
– Привет.
– Привет. Я соскучился по тебе. Не могу насмотреться.
Сара смутилась:
– Пойдём?
– Да, скоро поезд прибудет.
Они сели в поезд на Чивитанову. Сначала оба молчали. Сара ужасно хотела есть, живот сводило. Стефано протянул ей сэндвич с рыбой.
– Я дозвонился до Муфалали.
Сара одобрительно кивнула, набивая себе рот сэндвичем.
– Она пытается поговорить с женой погибшего. Настроение ужасное. Знаешь, Сара, я с ужасом думаю, что никто, ни я, ни ты, абсолютно никто не защищён от любых актов ненависти или злобы. Кому-то не понравится, что ты в шубе, это же убитые животные, и тебя могут растерзать прямо на улице.
Сара поперхнулась от удивления и, проглотив, спросила:
– Это правда? Так может быть? Понимаете, у меня вещей совсем нет, это мамина. Холодно ведь!
– Я-то понимаю. Но защитникам природы ты это объяснить просто не успеешь. Так же как не успел ничего сказать этот несчастный нигериец. Сара, Сара, я живу в мире, который мне ненавистен. Ты думаешь в Университете всё замечательно? Я вижу абсолютно апатичных студентов, которые ничего не хотят, студентов, которые уже в девятнадцать лет балуются наркотиками, студентов, которые не имеют никаких ценностей и могут накинуться на меня или оскорбить. Я не вижу блеска в глазах преподавателей, которые то издеваются над студентами излишней строгостью и бескомпромиссностью, то своим безразличием. Образование? Какое это образование, которое воспитывает убийц? Почему, имея такой сильный инструмент формирования личности, мы его используем неправильно? Если взять литературу, она ведь сколько может дать человеку ищущему, задающему вопросы. А студенты все читают в интернете или в кратком содержании. Двух слов связать не могут, чтобы объяснить свою точку зрения. Сара, давай уедем?
– Куда?
– Не знаю. Наверное, нет такого места на земле. Может, я вернусь в Вьери-суль-Маре. В нашем городке всё как будто замерло, и мне так спокойно. Мне не нравится этот вечно меняющийся мир, где люди перестают быть людьми.
Сара молча доела свой сэндвич, посмотрела на Стефано и взяла его за руку.
– Привет, – и улыбнулась. Стефано рассмеялся.
– Привет.
– Вот ты и в новом месте. Со мной. Всё будет по-другому. Всё будет хорошо.
Стефано поцеловал её ладонь и обнял. – Да, именно так. Всё будет хорошо.
Когда они приехали, их встретила Муфалали. Было неловко видеть, как она целует Стефано, но он не ответил ей, смущённо посмотрев на Сару, взял её сумку, и они все вместе пошли к такси. Сара сняла комнату в том же отеле, что и Муфалали со Стефано. В дверь постучали. Сара встала и тихо спросила:
– Кто там?
– Это я.
Стефано зашёл к ней.
– Я не мог остаться с Муфалали. Сказал, что нам нужно расстаться. Она стала кричать про тебя, про меня, я встал и ушёл.
– Иди сюда. – Сара подвинулась на кровати. Стефано лёг рядом. Он не мог поверить в реальность происходящего. Поцеловал Сару и прижал к себе. Его сердце билось быстро, волнительно. Сара быстро заснула, уткнувшись к нему под мышку, был тяжёлый день. А Стефано боялся пошевелиться. В своих руках он чувствовал Сару, слышал её дыхание.
– Сара. Я тебя люблю, очень люблю, – тихо прошептал он, обнял её ещё крепче. «Как такое может быть? Такое сильное чувство, когда я совершенно не верил в любовь. Презирал эти парочки на набережной, этих целующихся на мосту, презирал даже тех, кто пишет о любви. И вот она сейчас во мне, ликует и радуется. Надолго ли? Успею ли насладиться ею? Хотя что значит успеть? Разве я знаю точный час, когда всё закончится? Не знаю. Значит, успею. Успею надышаться тобой, Сара. Успею налюбиться, успею». Стефано поцеловал Сару в лоб, в губы, в плечо, положил свою голову на неё и крепко заснул.
7
Завтракали они все вместе в местном баре. Муфалали сдержанно поздоровалась с Сарой. Разговоров было только об убийстве нигерийца. Кто-то сожалел, а кто-то принимал сторону убийцы, говоря, что, если бы у его девушки украли телефон, он бы сделал то же самое.
Муфалали молча мешала кофе, слушая разговоры. Стефано был напряжен.
– Понаехало этих беженцев! Делают что хотят! Вон, – женщина указала в сторону Муфалали, – кофе пьёт спокойно, а ночью пойдёт воровать или совращать наших мужчин! Что им в своей Нигерии не сидится!
Стефано встал и подошёл к сказавшей это итальянке:
– Сеньора, понятие «чистокровный итальянец» – это тоже вопрос. И чем вам мешает цвет кожи? Воровать могут и белые, и жёлтые, и чёрные. Дурной нрав и губительные наклонности совершенно не зависят ни от национальности, ни от веры, ни от цвета кожи.
– А я тебя не спрашивала! Это подружка твоя? Можешь с ней в Африку катить! Надоели вы все! Я
