Забудь свое имя… - Алексей Азаров

Райт, не спрашивая согласия, потянулся к бутылке. Налил себе полную рюмку и, не взглянув на Панвица, медленно выпил коньяк.

— Не понимаю, о чем вы?

— Полноте, Бариентос!

Райт пожал плечами.

— Говорю вам: не понимаю.

— Вы бывали в Женеве?

— Разумеется… Как турист!

5

Перед отъездом из Парижа Сент-Альбер, измученный зубной болью, выкроил время и навестил стоматолога. Доктор Малепла держал кабинет возле площади Сен-Лазар, в модном районе; и попасть к нему на прием было нелегко. Поль, ожидая своей очереди, около часа провел в обществе старой аристократки, кутавшейся в меха, и двух юрких молодых людей с повадками спекулянтов черного рынка.

Малепла, словно маг, манипулировал блестящими инструментами; пальцы его были подвижны, как у мима. От него пахло духами и чистым бельем. Поль, борясь с болью, невнимательно слушал болтовню врача. Малепла ругал осень, парижан и падение нравов. Подумать только, дороговизна растлила парижан! Госпожа Н. — вы видели ее в приемной? — спит с немцем, а ее прадед, маршал Франции, воевал с ними. О-ля-ля! А что поделаешь, если желудок не хочет считаться ни с чем? Ему нужны доброе мясо и свежая зелень, а не дерьмо, выдаваемое по карточкам…

Назначив Сент-Альберу явиться через неделю, Малепла неуловимым жестом опустил в карман двести франков и выпорхнул в приемную навстречу тучному старику с жировой шишкой возле уха и громадным бриллиантом на пальце.

С вокзала Сент-Альбер позвонил в контору. Дюбуа сказал, что новостей нет, можно уезжать, и Поль, продиктовав ему для памяти дату визита к Малепла, как был налегке, сел в вагон и спокойно проспал до самого Лиона.

В Лионе он пробыл меньше суток, затратив их на поиски подходящей для радиста квартиры. Еще две такие надо было снять в Ниме и Нанте. Дюбуа считал, что Пиберу пора отделиться от «Симэкс» и создать самостоятельную группу. В этой мысли был резон, и Поль решил осуществить ее, не откладывая в долгий ящик. Имея резервный филиал, Пибер мог взять себе часть источников и работать независимо, страхуя парижан в случае осложнений. Думая об этом, Сент-Альбер ворочался на жесткой скамейке третьего класса и, сойдя в Ниме, едва поборол искушение позвонить в Париж из местного отделения Тодта.

А между тем его звонка ждали. Но не Пибер и не Дюбуа.

Утром 17 ноября специалисты парижского гестапо, получив приказ Панвица, подтвержденный Берлином, включились в линию телефонной связи, обслуживающую контору «Симэкс». Все разговоры стенографировались и номера телефонов немедленно брались гестапо на заметку. Одновременно агенты наружной службы взяли под контроль служащих конторы и посетителей, фотографируя их и устанавливая адреса.

Слежкой руководил Бёмельбург, отозванный из Марселя в Париж. По прибытии Панвиц поздравил его со званием штандартенфюрера и крестом первого класса «За боевые заслуги». Прочтя бумаги, в которых ни словом не упоминались ни Геринг, ни он сам, гауптштурмфюрер, оскорбленный, связался с Шелленбергом.

— Арестуйте Сент-Альбера, — сказал Шелленберг, — и все пойдет как по маслу. И не завидуйте Бёмельбургу — он сейчас слишком на виду… Вы поняли?

— Хорошо, — сказал Панвиц. — Но кто поручится, что он и Поля не запишет себе в актив, как сделал с Райтом? Учтите, бригаденфюрер, мои операторы и без признаний Райта выследили три рации в Париже.

— Поручите Бёмельбургу Пибера и Дюбуа.

— Он возьмет их и станет генералом!

Шелленберг мягко засмеялся в трубку.

— А может быть, и нет. Тогда генералом будете вы…

От этой шутки Панвицу стало легче. Бёмельбург, конечно, обошел его на повороте, но в будущее ведут узкие тропинки, и горе тому, кто сорвется на полпути. На всякий случай Панвиц поторопился вызвать в Париж и Геринга, поручив ему доставить Райта в тюрьму Фрэн. В такие дни Геринг мог оказаться незаменимым.

Докладывая Шелленбергу о раскрытых радиоквартирах, Панвиц позволил себе допустить известного рода преувеличение. Квартиры он установил, но о личностях радистов не имел ни малейшего представления. Засады, оставленные гестапо в соседних домах, коротали время за картами — в квартиры никто не заходил.

Бёмельбургу же, как назло, продолжало везти. Его агенты состряпали целый справочник из адресов, задав гестапо и абверу работу на ближайшие несколько недель. Панвиц не сомневался, что из десятков людей, выявленных Бёмельбургом, какая-то часть окажется связанной с «Симэкс» не только легальными отношениями. Он попытался ускорить процесс выявления о помощью Райта и, съездив во Фрэн, показал ему список, но потерпел неудачу. Райт заявил, что с него довольно и разговаривать он будет только в Берлине. После первых признаний, касавшихся Парижа, он словно ушел в себя, не реагировал на лесть и угрозы. Геринг считал, что пора применить сильнодействующее, и Панвиц был согласен с ним, но приказ Шелленберга исключал пытки, и оставалось одно — говорить с Райтом вежливо.

Сдерживая раздражение, Панвиц заставил себя на время забыть о Райте, надеясь, что после ареста Сент-Альбера им удастся столковаться…

…Итак, Сент-Альбер. Все сходилось на нем, и только на нем.

Бёмельбург, получив самостоятельность, не стремился информировать Панвица о ходе охоты. Вместо отчетов агентов гауптштурмфюрер получал сжатую сводку, из которой извлекал минимум полезного. Единственное, что он знал твердо, — Пибер и Дюбуа не сумеют ускользнуть. О Сент-Альбере в сводках не было ни строчки.

Геринг, получивший задание наблюдать за конторой параллельно с людьми штандартенфюрера, утверждал, что владелец «Симэкс» не подает признаков жизни. Консьержка, расспрошенная с осторожностью, уверяла, что месье Сент-Альбер не приходил домой с 16 ноября, однако ничто не указывало на его отъезд. Панвиц распорядился под благовидным предлогом арестовать консьержку где-нибудь вне дома и доставить на улицу Курсель. Геринг выследил ее на рынке и привез в своем автомобиле, испуганную и готовую рассказать все. Обливаясь слезами, она твердила как заведенная, что месье Сент-Альбер, наверное, в конторе или гостит у друзей. Не мог же такой шикарный господин уехать далеко без чемодана и чистого белья!

Консьержку отправили в камеру, а гауптштурмфюрер скрепя сердце позвонил Бёмельбургу и пригласил его к себе.

— Что слышно о Сент-Альбере?

— Полагаю, он ночует в конторе. Ему непрерывно звонят, и секретарь отвечает, что он занят и не может подойти. Что-то держит его там, мешая отлучаться.

Панвиц, улыбаясь, достал из сейфа бутылку кюммеля и налил бокалы.

— Ваше здоровье, штандартенфюрер.

Бёмельбург умел пить, не пьянея, зато Панвиц после двух стаканов едва стоял на ногах. Выпроводив штандартенфюрера, он позвонил Герингу и заплетающимся языком продиктовал телефонограмму брюссельскому гестапо с указанием первым же самолетом отправить в Париж Венделя.

…Венделя привезли днем. Часом раньше Геринг из кабинета Панвица позвонил в «Симэкс» и от имени Германа назначил Пиберу свидание в пассаже Лидо. Говорил он по-французски, имитируя тяжеловесный фламандский акцент, характерный для тех, кто хотя бы год прожил в Брюсселе. Закончив разговор и положив трубку на рычаг, капитан пожал плечами.

— Он не придет…

— Отказался?

— Напротив, сказал, что будет точен, но, по-моему, он должен задать стрекача. Не обижайтесь, гауптштурмфюрер, однако я не улавливаю идеи. Представьте себя на месте Пибера: вам звонит проваленный агент и назначает рандеву. Как бы вы поступили?

— Я бы пришел, — сказал Панвиц. — И, поверьте мне, Пибер не пренебрежет возможностью поговорить с Веиделем.

— Почему?

— Да хотя бы потому, что арестованные, случается, бегут из тюрем, и у Пибера нет оснований считать, что Вендель нами перевербован… Он придет, Геринг, обязательно придет, и мы возьмем его тепленького, неготового к сопротивлению, и все, что ему останется, — это удовлетворить нашу любознательность.

…В кафе «Империаль», расположенное в глубине пассажа, Панвиц заходить не рискнул, предпочтя расположиться со своими людьми в меховом магазинчике — поодаль и наискосок. Сквозь зеркальную витрину, бедно украшенную дешевым товаром, он мог беспрепятственно видеть зал и угловой столик, за которым сидел Вендель. Гримеры гестапо поработали на славу: синяки на лице радиста исчезли под слоем пудры и белил.

Двое агентов с видом гуляк слонялись у входа, заигрывали с проститутками. Геринг, торгуясь, покупал у разносчицы букет поздних астр.

Пибер вошел в кафе в назначенное время. Панвиц поднял руку, и агенты, уловив сигнал, торопливо шагнули следом. Они догнали Пибера возле столика, не дав ему сесть, и схватили под мышки. Секунду спустя он уже лежал на полу с вывернутыми за спину локтями. Даже через мутноватое стекло Панвиц разглядел гримасу ужаса на лице Венделя.