Большая Суета - Ислам Иманалиевич Ханипаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот сейчас самое время осудить красавицу-блогершу, но если задуматься – а кто бы этого не хотел? Да, можно не хотеть славы, но желать путешествовать. Не хотеть путешествовать, но мечтать о своем бизнесе. Не иметь свой бизнес, но стремиться иметь много, очень много денег, чтобы быть тем, кем хочешь быть. Быть тем, на кого ты смотрела на телеэкране в возрасте девяти лет, живя в месте, которое и городом-то можно назвать с натяжкой. Надевая в школу обноски, отданные маме сестрой. Или живя в пригороде Москвы, рассматривая свое отражение в зеркале и понимая, что, кроме красивой мордашки, у тебя нет ничего. Ну, старенький, с треснутым экраном айфон и подработка после учебы: три дня в неделю официанткой в кальянной, другие три – на кухне в «Макдоналдсе». Но ты помнишь свою мечту: больше никогда не возвращаться, забыть, уничтожить все, что было ДО, и надеяться на ПОТОМ. Кивать каждый раз, когда массируешь маме опухшие ноги после рабочего дня, а она, засыпая, опять рассказывает тебе, как вы будете жить после того, когда кто-то поможет с тем, что обещал. Когда кто-то найдет время перезвонить. Когда кто-то поверит в красавицу-дочь и даст ей шанс. Но все это будет ПОТОМ.
– Не хочу потом, – сказала шепотом Натали. Никто ее не услышал. Она сидела в углу.
Ни слова ни говоря, Валерия протянула Шамилю телефон.
РЕЗУЛЬТАТЫ ГОЛОСОВАНИЯ:
За Безымянную банду: 48 %.
Против: 52 %.
Они посмотрели друг другу в глаза, затем Валерия отвернулась, едва отмахнувшись то ли от него, то ли от всего остального.
Сдерживая свой гнев, Шамиль сказал Натали:
– Какими бы ни были твои мотивы, это было не лучшее решение.
Валерия за его спиной усмехнулась.
– Я так решила, – ответила блогерша.
– Ты? Ты так решила? А мы? – Шамиль развел руками, указывая на соучастников.
– При чем тут вы…
– Да что за… – чуть было не взорвался Муртуз, но Шамиль остановил его жестом.
– При том, что мы все на этом дереве уже второй день. Для них… для тех, кто внизу, и всех, кто сейчас следит за судьбой дерева, мы одна команда. Чего хочет один, того хотят и остальные. Мы тут ради дерева…
– Да мне без разницы, что с ним будет! – выкрикнула Натали и расплакалась. Все понимали, что это неправда, точнее, не вся правда. Просто было что-то более важное. – Дерево… Ну уберут его, и что? «Самый большой в Европе бук!» Да вы знаете, сколько в мире деревьев? Загуглите, это дерево не будет даже в сотне самых больших деревьев мира! – пыталась она доказать что-то не столько им, сколько самой себе и показывая всем экран телефона. – Вот список деревьев!
– Каким местом ты вообще думала?! – вскочила со стула Валерия. – Где в этом логика?! Кто будет на тебя подписываться? Ты просишь подписчиков подписываться на тебя, тех самых, всю страну, которая еще полчаса назад нас поддерживала, чтобы что? Чтобы ты слезла и чтобы дерево срубили? Или ты хочешь, чтобы на тебя подписались те, кто надеется, что его срубят? Всякие подонки и мрази?! Эти подписчики тебе нужны?
– Мне без разницы, кто будет на меня подписан! – сказала она наконец правду. В первую очередь самой себе. – Я не обязана никому ничего объяснять.
– Ты… ты просто объясни одну вещь. Только одну. Как ты пришла к такой мысли? В этом же нет никакой логики. О чем ты думала?
– О себе. В первую очередь все должны думать о себе, – ответила Натали. Затем надела наушники и отвернулась к стене.
На самом деле она могла рассказать, что поняла о социальных сетях за эти несколько лет активных попыток самопродвижения. Она могла рассказать, что человечество на самом деле довольно тупое. У среднестатистического человека несложные запросы. Могла рассказать, как выложила фотографию мамы с признанием той в любви и историей о том, на какие жертвы она шла ради дочери. А на следующий день выложила свою фотографию в весьма откровенном наряде, и вторая публикация получила в четыре раза больше внимания. Могла рассказать, что в девятнадцать лет, отчаявшись увидеть на странице две тысячи подписчиков, записала видео с ложью о том, что решилась на аборт после того, как залетела от какой-то региональной рок-звезды, но не будет называть его имени, потому что опасается за свою жизнь. Триста шестнадцать тысяч просмотров. Затем еще несколько слезливых публикаций, и через неделю – вуаля! – тридцать семь тысяч подписчиков. Еще через неделю контракт с небольшим модельным агентством, и то больше из жалости директора, нежели из-за ее красоты. Слова поддержки. Слова ненависти. Было все, но главное – теперь были деньги и не было больше унизительных в ее понимании подработок. В топку образование, в топку все, напоминающее о том, что она просто деревенская девчонка. «Натик, мамино солнышко» – это не про лайки, вот «Натали Саншайн» – другое дело.
Ей было что рассказать. Но зачем? Кому? Кучке несуразных незнакомцев? Один другого страннее. «Бомж на бомже», как сказали бы ее новые подружки, хотя не сказала бы она, потому что где-то глубоко внутри сохранила память о том, что такое бедность. И это держало ее в страхе каждый день. Но самое грустное, что, пусть она этого и не осознавала, страх захватил и то самое «потом», на которое она надеялась, – страх будущего не давал ей дышать полной грудью.
И она сделала то, что сделала. Как сказал тот придурок со вселенскими вибрациями: нужно просто захотеть.
Она хотела очень сильно.
Глава 5
Он так и знал
Супруга отправила Исе Исаевичу свежую одежду, даже не предупредив его. Но когда ему вручили пакет, он совершенно не удивился и не спросил, что это и от кого. Ему повезло с женой. Он всегда это знал. Переодевшись, мэр улегся на такую же койку, на каких уже лежали представители правопорядка. Кто-то спал, кто-то ковырялся в телефоне. На часах было всего восемь вечера, но сил не осталось. Эта пара «суетных» дней оставила после себя чудовищный недосып.
Проверив все мессенджеры, отдав необходимые указания по поддержанию нормальной жизни в Махачкале (за которую он все еще отвечал головой), Иса Исаевич опустил эту самую голову на не очень мягкую и свежую подушку, но ему было все равно. С самого детства он был неприхотлив и стремился добиваться всего сам. В некотором смысле и мэром Махачкалы он стал потому, что поставил себе четкую задачу. Когда поступил заветный звонок, он не раздумывал. Просто сказал, что готов. И он действительно был готов ко всему. Кроме, пожалуй, кучки психов, захвативших дерево и требовавших миллион подписчиков.
– Я так и думал! – рявкнул генерал Шапи Магомедович, врываясь в палатку. Десяток офицеров мгновенно подскочили. Уснувший всего пять минут назад мэр сделал над собой чудовищное усилие, чтобы вырваться из лап сна.
– Что случилось?
– Вот! Я знал, что слышал это имя раньше!
– Вы про Шамиля Кадиева?
– Нет.
– А про кого?
– Тренер Муртуз… – злобно процедил генерал.
– И кто это?
– О, молодежь. Ты такого уровня криминальных авторитетов никогда не видел. Этот человек в Дагестане в девяностых был авторитетнейшим вором в законе. Ты слушай… он управлял Южным рынком Дагестана.
– Я помню такой рынок. Недалеко от Дербента. Там торговали с азербайджанцами.
– Да, это был самый большой рынок на Кавказе в девяностых. Вот им он и управлял. Сотни миллионов были у него,
