Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 16. Анатолий Трушкин - Анатолий Алексеевич Трушкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Иосифа Виссарионовича, — поправляет бабушка.
— Работал по найму. У Дзержинского, запомни, на Лубянке была своя контора.
— Дзержинский конторщик?! — удивляется бабушка. —
Он был рыцарь. Прозвище ему — Чистые руки. Очень руки любил мыть. А остальные не мыли вовсе, а он по сто раз на дню мыл. Махнет, бывало, рукой, дескать, расстреливайте без меня, а сам все равно бежит руки мыть.
— Не даст сказать, — раздражается дед. — Прозвище ему было Горячее сердце Холодный лоб… Нет! Наоборот — Холодное сердце, а сам все время в горячке был.
Бабушка крестится.
— Что несет! Тоже родной истории не знает. С температурой-то кто был?.. Троцкий — буревестник.
Дед растерянно моргает:
— А проститутка кто же? — спрашивает он.
— Все, — уверенно и спокойно говорит бабушка. — Проститутки они были все. А главный — Сталин. Настоящая ему фамилия Брежнев Никита Сергеевич. Из цыган. Плясал все.
— Нет, не слухай ее, — предупреждает дед, — пожалуй что, брешет она. Ленин был. При нем были ленинцы, настоящие большевики, мечтатели-правдолюбы: Ежов, Ягода, Берия. Их всех победил Горбачев Красное Солнышко. Ласковый очень был, как солнышко, всем все обещал.
— Господи! — всплескивает руками бабушка. — Как же так можно с родной историей?! Взял и переврал все на свете. Обещал все кто? Ельцин.
— Нет! — торжествует дед. — Тут погодь. Ельцин обещал трудности, голод, цены большие. И энтот сдержал свое слово! Но он промахнулся. Он водочку запретил пить.
— Запутает ребенка вконец, — пугается не на шутку бабушка. — Кто кому запретил-то?.. Ему самому запретили. Кашпировский Чума Алтыныч. Сказал: тебе с утра не надо… Да там уж пей не пей — ГКЧП пришла.
— Да, — подтверждает и дед, — это вот которые после Чернобыля уроды, они объединились.
— Герои они были, — застывает торжественно бабушка, — почитай-ка Вторую окончательную историю России.
— Враги были, — твердо говорит и дед. — Пьянь последняя. Пропечатано в Третьей неподдельной истории Руси.
— А потом-то? — светится бабушка. — Когда историю переписывали окончательно, нашли, что герои они оклеветанные ни за что ни про что. Всем памятники им поставили мраморные да гранитные.
Дед машет рукой.
— Когда после Окончательной была Великая перепись истории, памятники посносили — докопались в архивах, что змеи они. Всплыло, что и Горбачев-то — шпион английский. Звали Маргарит Тетчер.
— Белены ты объелся, — говорит бабушка, — не иначе. Почитай-ка Четвертую Правдивейшую историю России. Что там сказано?
Они спорят, какая история России вернее — Бесповоротная пятая или Неподдельная Окончательная шестая, а я под их спор засыпаю.
В дреме мне весело, потому что двойку я получил за прогул, а урок я выучил назубок по учебнику «Четырнадцатая Разумная Наиправдивейшая история России».
Ленин — это который у Белого дома носил бесплатно бревно и тем бревном нечаянно придавил Гайдара. С этого и рынок пошел.
А потом во сне я скакал на белом коне с черной гривой по Красной площади, а навстречу мне, улыбаясь и намыливая на ходу руки, торопясь, шел друг всех детей Лаврентий Павлович Ульянов.
Запой
Я в запое был. Мы с мужиками в лесу цистерну с водкой нашли. Раз в жизни бывает!.. Звездный час!.. Семь лет в запое, вчера только из леса вышли. Чего вы тут натворили-то, е-мое?!
Мы когда на улицу выбрались, по радио передают:
— Ленин — враг народа!
Один у нас, он такой немного всегда был… дундук, упал аж. Подняли его и бегом оттуда.
На площадь выскочили — там голые гуляют. Сперва подумали: случилось что в бане… сразу в обоих отделениях. Они говорят:
— Нет, мы — художники-обнаженцы.
И тут мы сообразили — у нас же неподалеку сумасшедший дом был, а директор там пробивной мужик, вот он, наверное, себе территорию и расширил — среди сумасшедших мы… Но, слушай, много что-то отвели им… целый район.
Подались к железной дороге. Как раз товарняк идет, уцепились. Полчаса ехали. Спрыгиваем на ходу — нормально все… дундук только ногу подвернул.
Видим — палаточка стоит, пиво есть «Жигулевское».
— По тридцать семь? — спрашиваем.
В палатке во-от такой мордобой, говорит:
— Откуда вы сорвались?.. По сорок давно. Подорожало, вишь, пиво за семь лет на три копейки.
Хреново, значит, дела идут.
Нас пятеро. Дундук два рубля сунул, говорит:
— На все давай!
Тот говорит:
— Сейчас дам.
И выходит из палатки. Как он в ней помещался-то?.. Выходит— в одной руке граната, в другой — бомба.
Твою мать! — рано соскочили с поезда. Давай пятиться. Опять за товарняк уцепились, часов десять ехали.
Выбрались благополучно из сумасшедшей области. На какой-то станции соскочили. При вокзале рыночек небольшой. Хотели вещи на еду обменять. Но тут что-то народу на нас налетело, не из-за вещей же… не могли люди так обнищать. Девки что-то в основном. Окружили нас.
— Бартер, бартер, — галдят.
Дундук, ему всегда больше всех надо, говорит:
— Чего такое бартер?
Одна ему объясняет:
— Чего вот вы хотите от нас, это и есть бартер. Теперь это так называют. Ты — мне, я — тебе. Обоим хорошо.
Мы ему шепчем:
— Это лярва какая-то, потом устанешь лечиться.
А он завелся уже, кричит:
— Бартер хочу!.. А где?
Девка говорит:
— Да здесь прямо.
Дундук растерялся:
— Как здесь?
— А что такого?
— Народу-то.
— Да что он нам?
— Да как же?
Девка тоже удивляется, говорит:
— Да ничего. Ничего такого. Все здесь всегда… Показывай, что у тебя.
Дундук совсем скучный стал, говорит:
— Что у всех, то и у меня.
И главное, старухи туда же — лезут посмотреть, что у дундука. Тут милиционер подходит.
Думаем: попрет сейчас всех. Нет, тоже и ему интересно, говорит:
— Показывай.
Ну, дундук и показал им.
Опять товарняк подкараулили. Сутки ровно ехали, чтобы наверняка, чтобы уже с гарантией. Вдруг лязг, скрип — встали. Бегут к нам с автоматами:
— Кто такие? Куда? Здесь граница!
— Какая граница? Мы тогда откуда едем?
— Из России.
— А куда?
— На Украину.
Дундук вылез вперед:
— Это, — говорит, — одно и то же.
Ка-ак ему прикладом по башке — щелк. Обыскали всех, ни у кого ничего нет у нас. Говорят:
— Это беженцы, наверное.
Мы говорим:
— Беженцы мы.
Нас оставили. Только границу переехали — опять лязг, скрип, скрежет — бегут с собаками, гранатометами:
— Кто? Куда?
Говорим:
— Братья! Славяне! Только что из России мы, минуту назад. Там все с ума сошли!
Нас после этих слов на руках понесли.
А дундук вспомнил, что
