Час Пандоры - Джон Нэнс

Повисла тревожная пауза.

– Капитан, вы же понимаете, я командую этой базой, но я действую в соответствии с приказами из Пентагона, а они, судя по всему, координируют свои действия с другими правительственными структурами.

До Холлэнда доносились голоса с поля и завывание леденящего ветра, налетающего с северо-востока.

– Я понимаю, полковник. Но нам нужно горючее, и не помешает проверить и показатели уровня масла.

– Ладно. – Полковник Нэшер вздохнул. – Ладно. А теперь выслушайте меня, капитан. Мне приказано оставить вас здесь, убедиться в том, что никто не открыл ни двери, ни люки, строго проследить за тем, чтобы никто не вышел из самолета, и сохранять ситуацию абсолютно статичной. Временно мы вообще закрыли базу.

Холлэнд удивленно склонил голову.

– Что ж, для нас это приемлемо. Мы не будем открывать двери, и не планируем прокатиться куда-либо еще, кроме как до конца взлетной полосы, когда мы будем к этому готовы.

Еще одна пауза.

– Я… боюсь, что вы меня не поняли, капитан Холлэнд. Я не могу разрешить вам взлететь с этого поля, пока не получу распоряжений на этот счет.

Холлэнд чуть дернулся назад в своем кресле, как будто его ужалили. Он глубоко вздохнул и повернулся к Роббу.

– Быстро вызови Даллас по спутниковой связи. Расскажи им все. Выясни, что происходит. – Он снова нажал кнопку передачи. – Полковник, план состоял в том, чтобы дозаправиться и вылететь на военно-воздушную базу Эдвардс или Холломэн в Нью-Мексико. Я не хочу быть грубым, но я не дам ни гроша за ваши приказы, и я не собираюсь держать здесь двести сорок пять пассажиров за два дня до Рождества. А теперь нам нужно немного горючего.

– Мне очень жаль, капитан, правда. Но пока мне не отдадут другого приказа, мы не собираемся дозаправлять вас, и в случае необходимости мы силой не дадим вам взлететь. У вас на борту чрезвычайное происшествие биологического плана, и ваш самолет теперь подчиняется военным властям.

От растущего раздражения Холлэнд затряс головой и снова утопил кнопку передачи.

– Я в это не верю! Только если у вас есть место, чтобы изолировать двести сорок пять человек, а в противном случае сколько дней вы предлагаете нам прожить в этом самолете? Полковник, через шесть часов туалеты будут переполнены. И потом, вылетаем мы или остаемся, не могли бы вы в крайнем случае пополнить наши запасы воды, продовольствия и дать все необходимое для комнат отдыха?

Последовала долгая пауза. «Они об этом не подумали, – решил Холлэнд. – Все решается по ходу дела, и это полностью упустили из виду».

В наушниках снова возник голос командующего базой, очень деловитый, нотки сочувствия, звучавшие в первых репликах, бесследно исчезли.

– Хорошо, капитан, договорились. Единственное, что мне разрешено снять с вашего самолета, это труп… тело одного из ваших пассажиров, судя по всему, скончавшегося в пути. После того как мы получим приказ, а на это может уйти больше двенадцати часов, мы подгоним трап к самолету, и когда наши люди будут в безопасности, мы позволим вам вытолкнуть труп на трап. Необходимо немедленное вскрытие, как мне сказали, чтобы выяснить причину смерти этого человека. Бригада патологоанатомов уже направляется сюда с материка. Что касается ваших туалетов, то мы не можем позволить ничему зараженному покинуть самолет, так что мой ответ таков: мне очень жаль, но нет. Мы поставили ваш самолет хвостом к морю, так чтобы воздух из салона относило к океану, все мои люди одеты в эти жуткие костюмы, и я должен следить, чтобы ни одна молекула этого вируса не вырвалась с вашего самолета и не заразила кого-нибудь или что-нибудь! А теперь вам придется все это объяснить вашим пассажирам, и вы должны убедиться, что они поняли – никому не разрешат выйти ни под каким предлогом.

– Я не тюремщик, полковник. Если кто-нибудь выпрыгнет из самолета, я не могу это контролировать.

– Слушайте, капитан. Все это смертельно серьезно. Служба безопасности окружает ваш самолет, понятно? Мне приказано абсолютно исключить – не пытаться исключить, а полностью исключить – выход людей из вашего самолета. Этот приказ позволяет мне применить силу. Я ясно выразился?

Холлэнд тяжело откинулся в кресле.

– Господи! – воскликнул он, ни к кому конкретно не обращаясь.

Снова раздался позывной внутренней связи, Дик Робб ответил через свой микрофон, потом открыл дверь. Капитан едва понял, что в кабину зашли Ли Ланкастер и Рейчел Шервуд и закрыли за собой дверь.

– Вы пытаетесь мне сказать, полковник, что если кто-то попробует выйти из самолета, вы их расстреляете? – произнес Холлэнд.

– Именно так. Будь то мужчина, женщина или ребенок. У меня нет выбора, – прозвучал ответ.

Робб повернулся к послу с диким взглядом.

– Они поймали нас здесь в ловушку! Заманили нас сюда, а теперь не собираются отпускать!

Ланкастер спокойно указал Рейчел на кресло позади капитана, а сам сел в то, что стояло посередине. Робб прижимал к уху трубку спутниковой связи и ждал ответа из Далласа.

Холлэнд опять нажал кнопку передачи.

– А как насчет еды, полковник? Кто-нибудь об этом подумал?

– Да, мы подумали, – голос несколько смягчился. – Я собираюсь творчески подойти к полученным приказам. Они не говорили, что я ничего не могу передать вам. Я собираюсь поднять по трапу обеды, когда мы заберем тело. У нас их около трехсот. Сколько продуктов у вас сейчас на борту?

Холлэнд пожал плечами.

– Черт, я не знаю. На этом рейсе мы подаем ужин и завтрак. Я уверен, что завтрак уже готов.

– Хорошо. Мы не дадим вам голодать, но вам лучше нормировать… посещение туалетов. Что касается воды, мы можем наполнить ваши резервуары. Мы просто не имеем права позволить вам ничего выбрасывать.

Холлэнд видел, что Робб связался с управлением пассажирских перевозок в Далласе и кое-как ввел собеседника в курс дела. Вдруг он уставился на Холлэнда, и лицо его начало бледнеть.

– Шишка из управления пассажирских перевозок хочет поговорить с тобой. Тебе лучше услышать это от него. – Робб торжественно протянул телефон, и капитан прижал трубку к уху.

После короткого разговора трубка упала ему на колени. Холлэнд повернулся к послу и громко сглотнул.

– Что такое, Джеймс? – спросил Ланкастер.

Тот глубоко, неровно вздохнул.

– Я не понял, почему, но за полчаса до нашего приземления в Даллас позвонили из отдела ситуационного анализа Белого дома.

– И? – поторопил его посол.

Холлэнд покачал головой и снова тяжело сглотнул.

– Теперь нас боится даже наша собственная компания, – он махнул рукой в сторону лобового стекла, – явно перенося на других поиск решений.

– Что они сказали вам, Джеймс? – поинтересовался Ланкастер с чуть большим нажимом.

Взгляд Холлэнда встретился с глазами посла. Капитан устал, Ли еще раньше заметил это. Но смертельная усталость в этих глазах вызывала тревогу.

– Они сообщили, – ровным голосом ответил Холлэнд, – что правительство убеждено в том, что мы несем на борту нечто худшее, чем просто грипп. Они рассматривают нас как серьезную угрозу крупным городам.

– Что это значит? – задал вопрос Робб.

– Нам запретили возвращаться в Соединенные Штаты.

Вашингтон, округ Колумбия – Белый дом

Президент Соединенных Штатов положил себе за правило с момента вступления в должность без крайней необходимости не подходить близко к отделу ситуационного анализа в кризисные моменты.

– С этого начинается порочный круг обратной связи, – объяснил он своему отчаявшемуся советнику по делам национальной безопасности однажды поздно вечером, когда выяснилось, что Панама стоит на грани гражданской войны. – Никсон отказался к ним обращаться, Рейган повел себя подобным же образом, возможно, по разным причинам. Они обратились в Пентагон и общались с военным ведомством.

– Куда более благоразумно спуститься на лифте на два этажа вниз, сэр.

– Слушай, если я пойду туда, все подумают: ничего себе, если президент здесь, это куда серьезнее, чем мы думали! Очень быстро появится такое напряжение, что я не смогу поверить, что советы даются с холодной головой. Я останусь в Овальном кабинете или, черт меня побери, в кровати, а они могут воспользоваться телефоном или подняться ко мне и поговорить со мной. Кроме того, – добавил он, – это слишком близко к отделу прессы, а Сэм Донэлдсон никогда не спит.

22 декабря вечером, в 18.30 по стандартному восточному времени, после нескончаемого потока телефонных звонков из отдела ситуационного анализа в жилую часть Белого дома по поводу рейса 66, президент нарушил собственное правило и спустился на лифте вниз.

Дюжина мужчин и женщин с удивлением подняли глаза, когда он внезапно появился в комнате. Выглядел президент при этом утомленным и значительно старше своих сорока девяти лет.