Большой шмон - Олег Алякринский

Под проливным дождем добравшись до сторожки, Варяг долго бродил вокруг крыльца, собирая гильзы от патронов, потом выковыривал из деревянной стены застрявшие в ней пули и топориком заделывал следы пулевых отверстий. Потом на всякий случай осмотрел кусты, из которых вынырнул Генка с ружьем. Так и есть: в овражке он обнаружил ночное лежбище охотников — примятую траву, пустую бутылку водки, разбросанные огрызки яблок и подстилочку. По всему ясно, что за сторожкой егеря кореши следили с ночи. Тщательно убрав лежбище от мусора и присыпав его мокрой листвой и хвоей, Варяг спрятал подстилочку глубоко под крыльцо и только теперь позволил себе расслабиться. Зайдя в егерскую сторожку, Владислав забросил на тлеющие в печке угли пару сухих березовых поленьев, скинул промокшую до нитки одежду и, закутавшись в одеяло, уселся перед ожившей топкой. Веселое потрескивающее пламя обдало его приятным жаром. Немного согревшись, Варяг развесил вещи сушиться над печкой и, морщась, выпил полстакана мироновской можжевелки. Настойка огненным ручейком пролилась в желудок, и через мгновение тело почувствовало приятную легкость и разламывающаяся от всего произошедшего голова обрела ясность.

Он привалился к теплой печке и прикрыл глаза. Так он просидел час или больше. Но спать ему не хотелось. Он несколько раз вставал, ходил по комнатушке и снова садился к огню. В душе было пусто, неприятно и тревожно: какие испытания ждут его в скором будущем? Почему вокруг столько крови, ненависти, смертей?

Чутким слухом сквозь полудрему Варяг вдруг уловил в шуме дождя звук неверных шагов. Потом шаги послышались на крыльце. Кто-то стоял за дверью. Мгновенно смахнув дремоту, он одним прыжком подскочил к тайнику под полом, тихо откинул дощатую крышку и, нащупав под половицами трофейный «Макаров», сжал холодную рукоятку…

Глава 12

Варяг стоял за печкой, затаив дыхание. Неужели эти пьянчуги все-таки привели за собой хвост? За окном на крыльце отчетливо слышались чьи-то осторожные шаги. Дверь в сторожку стала медленно отворяться, и на пороге появился темный силуэт.

Это была Людмила…

Сердце Варяга екнуло — вот это сюрприз так сюрприз! Тревога и напряжение мгновенно сменились бурной радостью. Непонятно, когда он успел привыкнуть и привязаться душой к этой женщине. Сейчас он отчетливо ощутил, как ему не хватало именно ее.

Увидев Владислава, Людмила бросила на пол сумки и кинулась к нему в объятия. Она отчаянно целовала его лицо, руки, не сдерживая слез радости.

Поездка Людмилы в Савостино на междугородном автобусе продолжалась часа четыре, с двумя пересадками и массой неудобств, связанных с дождливой погодой, шумной оравой пьяных мужиков, пристававших к ней в тесном салоне «Икаруса» всю дорогу, пока они ехали от Истры до Волоколамска. А потом пеший бросок с тяжелыми сумками в руках сквозь лес под проливным дождем.

— Ты же вся вымокла, до нитки! — Варяг ласково погладил женщину по мокрым волосам. — Тебе срочно надо высушить одежду. Ну-ка, товарищ доктор, немедленно раздевайтесь и будем сушиться, у меня вон сушилка для вас над печкой заготовлена!

Людмила, сначала смущаясь, но потом, поборов робость, стала сбрасывать с себя мокрые вещи и развешивать их на веревке над печкой.

Варяг достал из егерского комода теплый свитер, подошел к Людмиле и стал любовно одевать ее, как маленькую девочку.

— Ты даже представить себе не можешь, как я рад твоему приезду! — целуя женщину в шею, шептал Варяг. — Неужели это ты? Я даже поверить не могу.

— Это я, — шептала в ответ Людмила. Ей было уютно и легко в объятиях этого сильного человека.

— Ты, наверное, проголодалась, — вдруг спохватился Владислав, — сейчас буду тебя отпаивать чаем и местной особой настоечкой. А на закуску — лесные деликатесы.

Одно лишь появление этой женщины сразу оживило тихую угрюмую лесную сторожку. У полыхающего в печурке огня вдруг стало по-домашнему уютно. Владислав и сам ощутил зверский голод, проснувшийся в нем наконец после кровавой утренней разборки с охотниками…

— И надолго ты оставила свой медицинский пост? — поинтересовался он. — Тебе, наверное, завтра нужно будет возвращаться?

— Нет, Владик, никуда мне не нужно!

— Это почему же? — нахмурился Варяг, поглаживая тугой квадрат пластыря, закрывающего рану на плече.

— А я со вчерашнего дня в отпуске, — объяснила Людмила. — Плюс отгулов у меня накопилось за лето аж целая неделя… Так что я теперь свободна на месяц! Могу тут за тобой ухаживать… Мне Степан вчера наконец про тебя рассказал. И про то, как вы на Таллинской с ОМОНом сцепились, и про твое состояние. Но я смотрю, дело-то обстоит куда хуже, чем я думала. Прошло больше двух недель, но, смотри, рана на бедре опять воспалилась… Я же еще в Москве говорила: покой тебе нужен. Ты чем тут занимался — лес валил да бревна таскал, что ли?

Варяг удивился профессиональной наблюдательности своего «домашнего доктора» и невесело усмехнулся, опять вспомнив про стычку с двумя охотниками, и только отмахнулся:

— Да вот гулял по лесу прошлой ночью и где-то за корягу зацепился. Ладно, — сменил он тему разговора, — ты мне давай все, как есть, говори: как ты? Я же вижу по глазам: знакомство со мной тебе много проблем прибавило!

Лицо молодой женщины помрачнело.

— Да, Владик, знаешь, я теперь вроде тебя: мне тоже надо прятаться… скрываться, осторожничать. По телефону я вообще сейчас боюсь говорить. Вот Степана целую неделю не могла вызвонить, все боялась, что меня подслушают.

— Почему? — напрягся Варяг. — Неужели все-таки с квартирой осложнения?

Она печально кивнула:

— И большие осложнения. В тот же день после того, как ты мне ночью позвонил, у меня был разговор с Юрьевым. Мы встретились как какие-то партизаны-конспираторы на какой-то заброшенной стройке, и он мне кое-что рассказал о твоих приключениях… Теперь многое мне стало понятно. А на другой день к нам в госпиталь пожаловали сотрудники милиции…

— Так! — насторожился Владислав.

— Сначала задавали всякие каверзные вопросы, а потом попросили меня проехать с ними к их начальнику-генералу.

— К Урусову? — выдохнул Варяг.

— Да, Урусов… Евгений Николаевич — так он мне представился. Мерзопакостный субъект! — при этих словах Люду чуть передернуло. — Но давай я по порядку…

На следующий день к обеду, уже после того, как Людмила позвонила в милицию и сделала заявление о краже из ее сумочки ключей от квартиры на Таллинской улице, в госпиталь Главспецстроя в Химках приехали два следователя в сопровождении омоновцев. Сначала следователи общались по очереди со всем персоналом госпиталя, а потом предложили Людмиле Сергеевне проехать с ними в Москву, в здание МВД на Мытной улице, где сразу же проводили в кабинет генерал-полковника Урусова. Тот демонстративно запер дверь на ключ.

— Ну-с, уважаемая Людмила Сергеевна, — с нескрываемой издевкой произнес генерал, сверля женщину угольно-черными колючими глазами, — так как же это все понимать? Буквально позавчера или когда это было?., майор Одинцов проводил с вами профилактическую беседу, интересовался, не лечился ли у вас, случаем, какой-нибудь незапланированный пациент с огнестрельными ранениями… Ну, допустим, лечился. Бывает… Невелик грех помочь раненому, тем более для врача. Но теперь выясняется, что этот самый раненый, являющийся особо опасным преступником, каким-то образом очутился в вашей квартире в Строгине, и… — Кривая ухмылка на губах Урусова резко превратилась в гневную гримасу. Он заорал, брызжа слюной: — Твой приятель Игнатов — бандит и головорез, находящийся в федеральном розыске! Ты понимаешь, кого ты покрываешь?! Это называется на юридическом языке — соучастие. Рано или поздно мы его поймаем и будем судить! И тебя вместе с ним! Этому бандиту не отвертеться! Как миленький отправится на зону — уж я об этом позабочусь! Наши сраные демократы-либералы смертную казнь отменили, все Европе жопу лижут, но для таких отбросов, как твой Игнатов, двадцать лет строгого — это, считай, государственная награда. Но государство его награждать не намерено! Коли нет смертной казни, так и не надо, хрен с ним. Найдем другие способы твоего дружка растереть в пыль! Не он первый, не он последний… Он отправится туда, откуда выхода нет, где зэки умирают скоропостижно от сердечного приступа или отека мозга… А ты тоже загремишь на полную катушку как соучастница! И сменишь ты свой крахмальный белый халатик на лагерную робу и будешь лет пять шить фартуки и кальсоны, я тебе это обещаю! Поняла, стерва?!

Урусов, ощущая сладкое упоение обуявшей его яростью, подскочил к Людмиле Сергеевне, впился пальцами ей в плечо и сильно встряхнул, а потом развернул ее лицом к окну и поволок к подоконнику.

— Хочу посмотреть тебе в глаза, дорогуша! — зловеще зашипел он. — Ты укрыла Игнатова у себя на квартире, он оттуда бежал, а теперь ты вешаешь нам лапшу на уши, доказывая, что у тебя в магазине сперли ключик! Хер-то я поверю! В глаза смотреть! — завизжал Урусов неожиданно тонким голосом. — Что, сука, боишься, вся дрожишь? Правильно боишься! Я не таких обламывал! Говори, падла, где сейчас скрывается Игнатов?