Схаас - Игорь Мерцалов

— М-милорд желает видеть вас после обеда, — произнес дворецкий. — В прежней зале. Не забудьте. Обоих.

— Будем рады засвидетельствовать почтение, — кивнул Джон.

Изабелла, не приученная к церемонным словесам, просто поклонилась.

Дворецкий удалился с высоко поднятой головой, ровной спиной и на негнущихся ногах.

— Сэр Джон, у нас еще есть время, поучи меня владеть мечом.

— Все-то тебе подавай, — усмехнулся Джон.

— А хотя бы и все, — весело откликнулась она. — Ты принес столько удивительных умений… Ах, как бы я хотела узнать действительно все о твоем мире!

— Зачем? — пожал плечами Джон. — Ведь его еще нет, он в недостижимом будущем. Он совсем другой. И там очень много вещей, которые тебе бы совсем не понравились.

Об «удивительных умениях» он промолчал, зная, что похвала не заслужена. Всего-то умений — щелкать зажигалкой, курить да махать кулаками, больше он, кажется, еще ничего не продемонстрировал. Умение повязывать галстук не в счет, тем более повязывать уже все равно было нечего.

— Так ты меня научишь?

— Хорошо. Неси сюда мой меч.

Ожидая Изабеллу, он постоял, оглядываясь и ненавязчиво присматриваясь к окружающему. Обоз уже был разгружен, получившие расчет рабочие готовились отправиться домой. Новобранцы стояли навытяжку неподалеку от кузницы, перед ними прохаживался, что-то втолковывая, давешний седобородый командир спасательного отряда, — видимо, новички были в его компетенции.

Несколько офицеров, немолодые уже и явно повидавшие жизнь, суровые мужи, стояли поблизости, наблюдая за занятиями Джона и Изабеллы. На лицах их отчетливо читался плохо скрываемый интерес, однако близко они не подходили. Взоры их время от времени обращались к донжону, из чего Джон заключил, что разговаривать с пришельцами запретил сам сэр Томас.

Запретил так запретил. Не желая доставлять кому-либо неприятности, Джон сделал вид, что не замечает офицеров.

Для начала он заставил Изабеллу рассказать и показать все, что она уже знает и умеет сама. Как он и предполагал (и как говорили ему в свое время учителя), средневековое искусство фехтования было наукой нехитрой. Используемые приемы зависели от типа меча, и по большому счету все строилось на идее сильного удара и отражении ответного — безо всяких изысков, сила на силу. Принимай вражеский клинок поближе к рукояти, руби той частью, что поближе к острию, не стой на месте — вот, в сущности, и все основные правила. Победителем оказывался тот, что был выносливей и страшнее вращал глазами. Изабелла свое преимущество видела в умении быстро перемещаться с места на место — и не без оснований, человек в тяжелом доспехе долго против нее не выстоял бы.

Девушка неплохо держала удары, инстинктивно чувствуя, что в простой полоске закаленной стали кроется нечто большее, чем кажется на первый взгляд.

— Не надо так судорожно вцепляться в рукоять, — поучал Джон. — Больше доверяй себе, у тебя хорошая пластика. Не сковывай собственных движений. Ладно, а теперь ударь меня как-нибудь.

Он стоял спокойно, держа в руках обломанный черенок лопаты, который заменял ему меч. Изабелла взмахнула оружием и направила его в шею Джону. Тот, не отбивая удара, отступил назад и сказал:

— Слишком долгий замах.

Последовала новая попытка.

— Вот опять, я зевнуть успеваю, видишь? — В доказательство он и впрямь зевнул. — О, уже лучше…

На четвертый раз Изабелла сама поняла, что от нее требуется короткое, непредсказуемое движение. И она попыталась уколоть Джона, но тот, уже не трогаясь с места, только шевельнул кистью руки — и черенок, столкнувшись со сталью под безопасным для него углом, отвел ее в сторону. Джон же шагнул навстречу, они с девушкой вдруг оказались стоящими вплотную друг к другу, и тут черенок метнулся от меча вверх, к горлу Изабеллы.

— Заметила? Я не двигал плечами и локтями, я почти ничего не сделал, просто направил силу твоего удара туда, куда мне было нужно.

— Это как с кулаками?

— В десятку! Умница.

— Но ведь рука и меч — это разные вещи.

— Немножко разные, но… совсем чуть-чуть. Меч — это продолжение тебя, — сказал Джон и запнулся, обнаружив, что готов бессознательно повторять чужие слова. — Знаешь, в моем мире это все уже давно кануло в прошлое, никто не способен понять то чувство, которое испытываешь, держа в руке добрый клинок. Призрак приучил меня к старине, и я ему за это благодарен. Когда я впервые взял в руки меч, это было… как волшебство. Вот только я сам не знаю, насколько верны мои чувства. Имею ли я вообще право чему-то учить? Но он тогда сказал мне: «Джон, никогда не пытайся оправдываться тем, что ты-де живешь в таком-то времени. Человеческий дух всегда один и тот же. И во все эпохи ангелы и черти одинаково бьются за наши души. И все равно что в твоей руке — каменный топор, меч или автоматический пистолет, настоящим оружием остаешься ты сам. Просто знай, Джон, что меч — это самое благородное оружие, изобретенное человечеством. Не смерть от меча, нет, смерть всегда одинаково отвратительна, но сама борьба с мечом в руках. Меч не дает осечки. Он не позволяет тебе увильнуть от лица врага. Здесь все решает твое собственное мастерство. То, как ты владеешь мечом, — это то, как ты живешь…» Это не совсем точные слова, но суть та же. Ты понимаешь? — Он взглянул на Изабеллу с надеждой и опасением одновременно.

Для него почему-то было важно, поймет ли она его. Почему? Он не знал.

Джон увидел, что она слушает его внимательно, и как-то сразу понял, что девушка слышит не только то, что он говорит, но и то, что кроется в его душе, — невысказанное, подавленное сомнение человека, не знающего, зачем он живет так, как живет, и подозревающего, что любое другое бытие способно поставить его перед тем же вопросом.

— Кажется, да, — тихо сказала она.

— Конечно, — улыбнулся Джон. — Ты у меня умница, все поймешь. Давай проделаем это еще раз. Действуй по наитию, не забывай, что силу удара всегда можно использовать в своих целях. И перестань думать о мече как о постороннем предмете. Это твое жало, твое слово, твой взгляд!

В глазах девушки полыхнули огоньки азарта, и она отдалась вольному творчеству — порхала вокруг Джона словно стрекоза, передавая клинку не столько напряжение мышц, сколько свою волю. А Джон, сам в душе поражаясь и радуясь открывшемуся у него учительскому таланту, искусно втягивал ее в танец, провоцировал на все более сложные движения. И отмечал, что его ученица, малоопытная, решительно не сведущая в технике боя, интуитивно угадывает многие аксиомы фехтования. Правда, аксиомы ускользали, Изабелла забывала их, как только ситуация менялась, но на смену приходили новые.

У нее определенно был талант.