Тавриз туманный - Мамед Ордубади

Мы спешно перевели манифест большевиков и расклеили на всех улицах. Одновременно мы вели пропаганду среди населения и солдат, расквартированных в Тавризе. Всю большевистскую литературу, которую нам удавалось достать, мы размножали и распространяли среди русских солдат. Через солдат, прибывавших из Хоя, Дилмана и Маку, мы рассылали прокламации по всему Кавказскому фронту. Все чаще и чаще солдаты требовали отпустить их на родину. Через несколько дней войсковые части, расположенные в Азербайджане, получили обращение петроградских рабочих об избрании Советов на местах, но пока они не предпринимали в этом отношении каких-нибудь действий. Мы решили вести агитацию за избрание Советов.

* * *

Сегодня Нина впервые после Февральской революции пошла в консульство. Вечером она вернулась расстроенная. Я забеспокоился: "Может быть, консул в чем-то упрекнул ее, высказал недовольство нашим участием в революционном движении". После свержения Николая II обстановка стала напряженной. За малейшее подозрение военные власти десятками арестовывали местных жителей, жестоко их наказывали.

Гладя ее по голове, я спросил:

- Дорогой друг, чем ты расстроена? Не надо нервничать. Тебе нужен покой, ты только встала с постели и уже волнуешься! Никуда не годится! Лучше всего тебе оставить работу в консульстве. Для дела это уже не нужно, царского правительства больше нет, а то, что нам нужно будет, мы узнаем как-нибудь.

Нина укоризненно посмотрела на меня:

- Да, верно, царя больше нет, но колониальная политика продолжается. В консульстве ничего не изменилось. Сегодня из Петрограда поступила официальная информация: Россия по-прежнему верна своим союзникам и договорам, заключенным с ними. Война будет продолжаться до победного конца. Вот лозунг сегодняшнего дня. Правительство, составленное из членов Государственной Думы, во главе которого стоят махровые реакционеры, продолжает политику царя. Что может дать оно пролетариату? От Родзянко и его своры массы должны ждать свободы и счастья, так что ли? Временное правительство не желает признавать, что революцию совершили рабочие и солдаты, они не понимают и не хотят понимать, что привело солдат к революции. Они мечтают продолжать войну. Нищета, голод, разорение не тревожат их.

Теперь я понял, что расстроило Нину. Она думала, что в России все так и останется. Она не знала, какую силу представляют большевики, не знала, что они готовятся к решительным схваткам. Необходимо было объяснить ей это.

- Сведения, имеющиеся в консульстве, устарели. Временное правительство, во главе которого стоят реакционеры, хотело продолжать политику царя, но народ не желает мириться с этим. Нет сомнения, что массы пойдут за большевиками. Недалек час, когда в России будет создано новое правительство, правительство большевиков во главе с Лениным. Временное правительство действительно будет временным.

Нина не успокаивалась;

- Ленин не сумеет пробраться в Россию. Министр иностранных дел Временного правительства разослал инструкцию во все консульства России за границей, запрещающую давать ему визу.

- Милюков может приказывать сколько ему угодно. Но его приказы не помешают Ленину приехать в Россию. Это точно!

МИСС ГАННА ПОКИДАЕТ ТАВРИЗ

В этот день я вернулся домой поздно, в одиннадцать часов. Не успел я переступить порог, как Нина спросила:

- Ты не был у мисс Ганны? Она два раза посылала за тобой. Может быть, у нее случилось что-нибудь серьезное.

Я сейчас же отправился к американке. Всю дорогу я думал о ней. Оставаться в Тавризе она не могла, вернуться в Америку не хотела. На приглашения отца она отвечала отказом.

Подойдя к ее дому, я увидел, что она стоит на балконе с каким-то мужчиной среднего возраста. Как только Ганна увидела меня, она повернулась к незнакомцу со словами:

- Вот он сам, - и она поспешила открыть мне дверь. Мисс Ганна поспешила представить мне своего гостя.

- Познакомьтесь. Это мой отец!

Я пожал ему руку, и все вместе вошли в комнату. Видимо, мисс Ганна до моего прихода рассказала отцу обо мне, потому что он был очень мил со мной.

Он приехал для того, чтобы увезти дочь в Америку. Из Тегерана сюда он добирался на машине английского посольства, которая ждала его. В четыре часа утра они должны были выехать обратно, но Ганна категорически отказалась покинуть Тавриз. Отец ее обратился ко мне за помощью.

- Поговорите и вы с ней. Сейчас такая обстановка, что ей больше нельзя оставаться тут. Вы и сами это понимаете, конечно.

Я согласился с ним и стал убеждать Ганну уехать незамедлительно.

- Что ж, если и вы настаиваете, я согласна. Только прошу, разрешите мне попрощаться с Ниной.

Я попрощался с отцом мисс Ганны, и мы вместе с ней поехали к Нине.

Не успел фаэтон отъехать от ее дома, как она положила свою руку на мою.

- Клянусь честью и всей моей жизнью, моя любовь к тебе не погаснет никогда. Забыть тебя я не в силах.

- Много раз мы с тобой говорили о любви. Да и знакомство наше началось с такого же разговора. Друг мой, я тебе верю, но учти: не всегда любящие могут соединиться на всю жизнь. Бывают препятствия, преодолеть которые невозможно. В таких случаях остаются приятные воспоминания о прошлом. Дороже этих воспоминаний ничего нет на свете. Кто знает, может быть, пройдут годы, развеются грозовые тучи, прояснится небосклон и мы встретимся вновь. Чего только не бывает в жизни.

Глаза мисс Ганны были полны слез, она плакала, как ребенок, и прижалась ко мне. Я нежно гладил ее по голове, стараясь успокоить. Она обняла меня и крепко поцеловала.

- Страницы моей любви я закрепила последним поцелуем.

МИТИНГ НА КЛАДБИЩЕ

Пропаганда, проводимая демократической партией, дала очень скоро заметный результат. В Тавризе и других городах Азербайджана русские солдаты начали брататься с населением. Солдатские комитеты совместно с демократической партией предлагали бороться за свободу. На площадях, в людных местах происходили митинги, на которых представители воинских частей резко критиковали Временное правительство и требовали прекращения военных действий.

Сегодня с утра делегация русских солдат должна была возложить венки на могилы героев, павших на баррикадах в дни Иранской революции.

Вернувшись домой, я застал Нину, Тахмину-ханум, невесток Мешади-Кязим-аги, Махру-ханум и Набат-ханум одетыми.

- Куда это вы собираетесь? - спросил я.

- Все это время, боясь реакционеров, царских и английских шпионов, мы не могли посещать могилы героев, павших за революцию. Теперь мы хотим пойти на могилы Зейнаб и Джавад-аги, - ответила Нина.

Принесли букеты цветов, заказанные Ниной. Взяв с собой Меджида, женщины уехали. Я последовал за ними. Толпы народа направлялись к кладбищу.

Когда мы пришли туда, митинг еще не начинался. Подошли солдаты с цветами в руках, митинг был открыт.

Представители местной революционной организации и солдаты выступали с пламенными речами. Митинг явился подлинной демонстрацией дружбы революционных солдат и местного населения. Над могилами, украшенными живыми цветами, реяли красные флаги. Крики "ура!" раздавались все громче. Такого энтузиазма, подлинного народного ликования не помнил седой Тавриз. Когда члены Революционного комитета и представители солдат обнялись и расцеловались, многие в толпе заплакали. Было похоже, что братья, давно потерявшие друг друга, наконец встретились.

И тавризцы и солдаты радовались свободе, тому, что агрессивное правительство, натравливавшее народы друг на друга, пало. При царе местное население смотрело на русских солдат, как на своих заядлых врагов, как на угнетателей. Это было вызвано колониальной политикой царского правительства. Теперь все изменилось. Русские солдаты стали братьями, которые могли помочь тавризцам бороться за свободу.

На обратном пути Нина и ее спутницы остановились у могилы Зейнаб. Вместо памятника здесь лежало ружье. Плача, Нина говорила:

- Зейнаб, дорогая! Встань, возьми свое ружье! Настали дни народной свободы, встань!

Многие солдаты, проходившие мимо, увидев ружье, удивились. Они спросили у меня, что это значит. Я ответил:

- Это могила женщины-революционерки. Она погибла в боях с войсками шаха, а это ее боевое ружье.

Солдаты расчувствовались. На могиле Зейнаб состоялся второй митинг. Большевики ружейным залпом почтили ее память.

У ворот кладбища, я оглянулся. Могилы революционеров утопали в цветах.

* * *

Мы вернулись домой в восемь часов вечера. Дома мы устроили настоящий праздник. Мы радовались наступившим светлым дням.

Во время ужина почтальон принес письмо из Швеции от Ираиды. Она писала:

"Дорогая сестра Нина! Семья, в которой я живу, очень культурная и хорошая, ко мне относятся, как к родной. Я думаю, в связи с коренным изменением политической обстановки Абульгасан-бек разрешит мне вернуться в Тавриз.