Взрыв Секс-бомбы - Валентин Черных

Секс-символ сделала в блокноте еще одну пометку:

3) уловки мальчишек и взрослых. Поговорить со Сценаристом и консультантом.

Вроде бы она все уже сделала. Нашла часть денег на съемки. Юрист составил договор так, что, если ее не захотят снимать, она уйдет из продюсерской компании со сценарием и деньгами. Но беспокойство все-таки оставалось. Продюсер ее опередил и предложил режиссера, у которого она никогда не снималась. Судя по его фильмам, он подвержен влиянию и мог менять свое мнение. Она не знала оператора, из молодых и модных, который снимал быстро и качественно. Оператору не исполнилось еще тридцати, но у него было трое детей. Многодетные отцы и матери для работы всегда хороши — у них не хватает времени ни на романы, ни на интриги. Их время и деньги уходят на детей.

Киногруппа обрастала новыми работниками. Появилась редактор Елизавета, если не подруга, то приятельница Поскребыша. Она попыталась пристроить в группу своего гримера, но не смогла. Второй режиссер привел свою знакомую. Получалось, что пока в группе у нее не было ни одного своего человека.

Она принимала решения, совершала определенные действия, но не знала обратной реакции. Ей была необходима информация, причем не отфильтрованная Режиссером, Редактором и Продюсером. Отснятый материал почти никогда не показывают актерам, но всю информацию об отснятом материале она обычно получала, задаривая ассистенток, помощниц еще до съемок коробками конфет и флакончиками с их любимыми духами. Получив информацию, она всегда могла внести коррективы в свою игру. И вообще, она уютнее себя чувствовала, когда знала, кто лидирует на съемках — режиссер или оператор, за кем, в конце концов, последнее слово. И хотя предполагается, что главный в киногруппе — режиссер, он зачастую принимает решение, только если с ним согласен оператор. Иногда бывает, что лидирует художник, навязывая свою стилистику, иногда — актер, который меняет и стилистику, и сценарий.

Секс-символ закончила работу на огороде, вернулась в дом, приняла душ, выпила чашку кофе с гренками, прошла к своему «фольксваген-гольфу», завела двигатель, несколько секунд привычно вслушалась в его работу. Работник-беженец распахнул ворота и взял под козырек армейской фуражки с черным околышем — он был подполковником-танкистом в отставке.

Она выехала на Ленинградское шоссе и влилась в плотный поток автомобилей. В продюсерской компании было назначено очередное совещание по сценарию фильма. Она знала редактора Елизавету, компанейскую и глупую маршальскую дочь. Если она будет вносить поправки в сценарий, значит, эти поправки идут от Режиссера или от Продюсера. Елизавета могла только исполнять порученное.

Сценарист и Продюсер

Продюсер читал новый вариант сценария с любовной линией Секс-символа. Ее не только любит немолодой и бедный учитель из ее бывшей школы, но влюбляется и молодой преуспевающий бизнесмен. Но и в новом варианте Секс-символ нигде не раздевалась.

— Зритель не прощает, если его обманывают, — напомнил Продюсер Сценаристу.

— В чем же обман? — спросил тот.

— Все привыкли, что Секс-символ обнажается. И будут ждать этого. И не дождутся.

— Фильм о другом, — не согласился Сценарист.

— Но зато зрители не другие. Секс-символу вовсе не обязательно на протяжении всего фильма ходить голой, но она должна обнажиться. Я понимаю, она пытается создать свой новый образ. Пожалуйста! Но совсем не обязательно начинать эксперименты с фильма, в который я вкладываю деньги. И вообще мало интриги в любви, — сказал Продюсер.

— А какая может быть интрига в любви? — удивился Сценарист.

— Романы Стендаля современны по сей день.

— И все-таки, в чем интрига в любви? — настаивал Сценарист.

— Это когда он богатый, а любит бедную. Или он бедный, а она богатая и знатная. Драматургия всегда предполагает неравенство, борьбу и победу, но через поражение. Тогда и победа слаще.

— В таком случае уточняю еще раз. Учительница математики получает в наследство фирму погибшего отца. В нее влюблен не старый, но немного старше ее учитель литературы.

— Учитель литературы — это занудство. Опять стихи Пастернака, Цветаевой, Ахматовой… Лучше уж учитель химии или физики, тогда картинка будет динамичнее: что-то крутится или что-то взрывается.

— Ладно, учитель физики, — согласился Сценарист. — Но на физика мне потребуется больше времени. Литературу я знаю, а в физике и раньше не многое знал, а сейчас вообще все забыл.

— Привлечем консультанта, — пообещал Продюсер.

— А молодой бизнесмен из этой же фирмы или из конкурирующей? Увидел и сразу влюбился?

— А почему бы ему не быть из бывших ее учеников, который был влюблен в нее еще со школы?

— Не получается по возрасту, — возразил Сценарист.

— Вполне получается. Она пришла в школу в двадцать два года после окончания института, и ей поручили быть классной руководительницей в выпускном классе. На тот момент ей двадцать два, ему шестнадцать. Сейчас ей тридцать пять, ему двадцать девять. Чтобы тебе было легче писать, с актером на эту роль мы уже определились.

— И кто же претендент на тело Секс-символа?

— Стас…

— Они будут выглядеть как мать и сын.

— Стас замечательный актер и очень популярен у молодежи.

— Неплохой выбор, — подумав, согласился Сценарист. — Чья идея?

— Нашей жены.

— С чего бы это?

— Он у нее в Агентстве. Она находит молодых актеров, заключает с ними выгодные для себя договоры, но как только актер становится известным, уменьшает процент своей прибыли. Зато в ее Агентстве на сегодня числятся самые известные, с большими гонорарами актеры. И каждый молодой актер польщен, если она заключает с ним договор. Да, она, не стесняясь, протежирует и лоббирует своих актеров, а ее юрист отстаивает в судах актерские права. Актеры просят у нее совета уже не только в выборе ролей, но даже в выборе очередных жен.

— Мне кажется, ты сейчас убеждаешь себя, а не меня, — заметил Сценарист.

— Почему? — не понял Продюсер.

— Ты веришь ей?

— Она моя жена.

— Я своим женам никогда не верил…

Главный герой

— Он прожил в Москве десять лет, москвичом себя не считал, Москву знал плохо. Так получилось. Школу в Самаре закончил в шестнадцать лет, приехал поступать в Театральное училище при Московском академическом театре. Выбрал именно это училище, потому что ректором там недавно стал актер тоже из Самары, на тридцать лет раньше приехавший в Москву и ставший знаменитым в фильме, где рубил дедовской саблей мебель, купленную братом-стяжателем. Все эти тридцать лет он оставался вначале голубоглазым тоненьким мальчиком, потом молодым стройным юношей. И теперь, располнев, поседев, он все равно оставался молодым и мог играть революционных матросов, чеховских интеллигентов, булгаковских офицеров, замоскворецких купцов. Никто бы не поверил, чтобы такой улыбчивый, неунывающий, хорошо поющий под гитару мог стать диссидентом, не соглашающимся с постановлениями партии и правительства. Поэтому его назначали на руководящие должности: то директором театра, то ректором училища.

Главный герой дважды был на встречах с актером, режиссером и ректором, когда тот выступал в Самаре, но не подошел к нему, чтобы представиться, заявить о себе: а вдруг запомнит? Ректор набирал актерский курс на следующий год. Показывая на экзамене этюд на заданную тему, он показал Актера и Ректора, как тот ходит, говорит окая, как смеется, и все узнали Актера и Ректора в его представлении.

— Ты откуда окаешь-то? — спросил Актер и Ректор.

— Из Самары.

Выяснилось, что они земляки и даже жили на соседних улицах в центре города.

— Если самарский, будем брать, — сказал ректор. — Самарские все талантливые.

В комиссии посмеялись, но его запомнили. Ректор организовал свой театр и хотел, чтобы в него ходило новое, молодое поколение. Молодое поколение хотело в театре видеть таких же, как они, молодых. Главный герой играл школьников и студентов. Изучая систему Станиславского и другие системы, он однажды понял, что можно, конечно, и перевоплощаться, но удобнее и достовернее в каждой роли предлагать зрителю самого себя. Ведь звездами становились совсем не потому, что изображали разных людей, а потому, что в разных людях актеры показывали себя. Чтобы запомнили такого молоденького и худенького, не надо быть быстрым и юрким. Все маленькие — стремительные. А он и ходил медленно, и говорил с паузами. Вначале его поведение вызывало комический эффект, но потом привыкли, и он стал нравиться, превращаться в Главного героя.

Ему было легче. От Актера и Ректора он перенял многое: и как разговаривать с режиссерами, и с бездарными старыми актерами, и с молодыми талантливыми конкурентами. Он даже окал, как Актер и Ректор, но только вне сцены. На сцене у него был московский, даже старомосковский говор. Став известным, он перестал играть стандартных, безликих школьников, студентов и младших научных сотрудников.