Объект подлежит уничтожению (СИ) - "Fa-Natka"

Руки скользнули по чувствительной плоти, и я лишь сильнее стиснула колени, громко выдыхая. Это безумие! Наверняка, эти действия противозаконны. И я тут же отдергиваю пальцы, крепко стиснув одеяло, и с силой, до разноцветных плывущих кругов зажмуриваюсь. Это одержимость! Мысли больше не принадлежат мне, а тело реагирует слишком бурно на эти картинки из моего воображения. Это помутнение! Рассудок сейчас подченен единственной идее — желанию. Оно просто до боли пульсирует по всему телу, порождая всё новые импульсы.

Не знаю, сколько времени ушло, но засыпала я долго. Пришлось даже повторно сходить в душ, чтобы остудить слишком возбужденное тело. Я просто не знала, что делать с собой, впервые не понимая собственных желаний. Нет, скорее даже физиологических потребностей.

Утром всё тело ноет, а просыпаться совершенно не хочется. Лампочка над окошком раздачи загорается, и я тут же оказываюсь там, забирая ежемесячную дозу очистителя. Каждые полгода женская половина Ребут-сити обязана проходить осмотр медицинской комиссии. Знаю, что у мужчин это происходит чуть реже, но без этого объект не будет допущен к работе. Процедура всегда стандартна, и я проходила её около пяти месяцев назад. Очередной осмотр был назначен уже через пару недель, но сейчас меня немного пугала мысль о том, что кто-то будет сканировать меня. Вдруг то, что мы с Итаном целовались как-то обозначилось на моём физиологическом статусе? Все эти прикосновения. Если это влияет на нас? Не зря же мы все обязаны носить перчатки.

Очиститель или КМЦ — маленькая синяя таблетка. Я не знаю точно сути её действия. Жителям Ребут-сити не дают подобной информации. Но строго-настрого запрещено пропускать приём этого лекарства. Уже за отказ от КМЦ можно получить штраф, а при повторном инциденте — метку. Говорят, что очиститель был изобретён учёными ещё до создания основ нашего мира. В то далёкое время до всемирной войны. Каждая девочка, начиная с десяти лет, обязана каждый месяц принимать это лекарство. В противном случае, говорят, может наступить биологическая смерть. Или откроется кровотечение. Насколько это правда, сложно судить. Потому что сама я ни разу не пропустила приём очистителя. Меня до ужаса пугает, что организм может сам начать странный процесс разрушения. Ведь кровотечения не бывают просто так, верно?

Поэтому не раздумывая, глотаю свою дозу и раскусываю маленькую биоёмкость с водой. Капля взрывается под натиском зубов, наполняя ротовую полость влагой, и я делаю глоток, позволяя синей таблетке раствориться. А её действие будет ощутимо уже через несколько часов. Лёгкое головокружение и тянущий дискомфорт внизу живота. Благо, что это проходит в течение дня. В противном случае, если не принять таблетку вовремя, тянущие боли усиливаются.

И снова всё по заученной схеме — шеренга людей идущих на рабочее место. Перед глазами рябит от светлых волос и однотипных одежд. Этот бесконечный конвейер раздражает, заставляя меня чуть сжимать кулаки и ещё сильнее вздернуть подбородок, смело глядя перед собой. Мои тёмные волосы пятном выделяются среди светлых голов. И я даже получаю какую-то странную порцию удовольствия от того, что не такая как все. Раньше меня это только до ужаса огорчало, сейчас же — наоборот. Я не хочу соответствовать канону.

Лаборатория встречает нас привычной обстановкой. Всё те же капсулы за стеклом и куча дисплеев, горящих со всех сторон голубыми экранами.

Эванс сегодня на удивление в более приподнятом настроении, чем я. Видимо, в отличии от меня, он спал этой ночью, а не предавался глупым мыслям.

— Как спалось?

Будто прочитав мои мысли, мужчина задаёт вопрос, на который я не смогу дать ответ. Как произнести вслух, что вместо отдыха предпочла полночи думать о нём? Вижу, как чуть дрогнули губы Итана, и тут же ощущаю, как краснеют щеки. Зачем-то в голове всплывают непрошеные кадры, и я только отвожу взгляд, стараясь удержать комментарий и делать непринуждённый вид.

— Нормально. А ты как?

Замечаю, как в его глазах пляшут озорные искры при взгляде на меня, и ладошки тут же потеют.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Отлично.

Почему-то из его уст это звучит так, что я мгновенно смущаюсь.

Окинув хитрым взглядом меня с макушки до пят, Итан хмыкнул себе под нос, вводя необходимый графический символ и открывая тот самый доступ NC-17. А после, сверяясь с заданиями на смену, только хмурит брови. Ещё пару минут назад игривое настроение мгновенно сменяется абсолютно серьёзным видом.

— Что такое?

— Это, наверняка, ошибка какая-то.

Подхожу ближе и рассматриваю список собственных заданий. Первые несколько строчек не вызывают вопросов. Но взгляд вдруг цепляется за пятый абзац.

«Отключить обеспечение капсул 344–384. Все эмбрионы утилизировать»

Перечитываю строчку несколько раз, стараясь уловить смысл. Мозг просто отказывается воспринимать подобное задание.

Утилизировать

— Что это значит?

Оборачиваюсь на Итана, стараясь заглянуть в его глаза, найти там ответы на все вопросы, поддержку и утешение. Мой голос подрагивает, а в горле словно образовался ком, не позволяющий нормально дышать и говорить. Я всё ещё храню трепетную надежду, что неверно поняла смысл задачи. Что это просто чья-то глупая ошибка. Но по взгляду Эванса и его мрачному виду понимаю, что это не так.

— Зачем?

Произношу это тихо, бросая взгляд в сторону стеклянной двери, за которой расположен инкубатор.

— Не знаю. Нам не дают подробной информации. Есть только задача и время для выполнения. Всё.

Вижу, как он заметно начинает нервничать, то и дело сжимая и разжимая кулаки, отчего латекс противно скрипит обтягивая кожу.

— Они же живы…

От осознания на глаза выступают слёзы, и я, что есть сил, стараюсь успокоиться. Делаю несколько вдохов и выдохов, стараясь вернуть себе самообладание.2092 оказывается рядом, отмечая моё напряжение, и осторожно касается руки, едва стиснув пальцы вокруг моего запястья.

— Эш, послушай, я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Знаю, насколько глупым и страшным кажется задание. Я ненавижу подобные дни. Просто ненавижу! На моей памяти было два таких отключения. Первый раз мне необходимо было отключить двадцать семь капсул, а второй раз — сто одиннадцать. Ты понимаешь? Сто одиннадцать абсолютно здоровых малышей. Но это задача на смену, и её необходимо выполнить. В любом случае их отключат. Если система решила, что эти дети не нужны, значит они уже приговорены. А ты, не подчинившись заданию, можешь заработать штраф. Ты хотела узнать, где я заработал свои метки? Одна из них была именно из-за этой ситуации. За тот первый раз, когда я отказался это сделать. Их отключили. При мне. Я же обзавелся меткой и штрафом за отказ от задачи. Это жёсткий экзамен, проверка на хладнокровность, повиновение системе. Прошлый раз я проводил отключение в присутствии администратора, Эш. Все сто одиннадцать капсул. Он просто стоял и смотрел, как они медленно погибают, а я ничего не мог сделать.

За пеленой прозрачных слёз лаборатория кажется размытой, и голос Итана звучит будто отдалённо. Отключить их — значит убить. Просто так, потому, что так решила программа. Бездушная тварь, которая вершит судьбы каждого, кто оказался заперт в этих стенах. Неделю назад я снимала показатели с этих капсул и совершенно точно знаю, что все плоды там — абсолютно здоровы. Их показатели в норме, а отклонений нет. До пробуждения им осталось каких-то четыре недели. Через месяц все сорок капсул произвели бы в свет новых объектов. Это сорок жизней, сорок живых детей. Это не просто набор хромосом и клеток — они живы. Полностью сформированы. И по моей коже проходит холодная волна от осознания неизбежности. Я должна отключить их. Собственноручно приговорить на смерть. И лишь по какой-то неизвестной для меня причине стать той, кто должен бездушно отключить обеспечение.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я не буду…

Говорю это твердо, уже сделав свой собственный выбор.

— Эшли, ты не можешь отказаться от задания. Если узнают, что ты не выполнила его, то будут проблемы.