Адамово яблоко (журнальный вариант) - Ольга Погодина-Кузьмина

Втягивая этот жар дрожащими ноздрями, Георгий подумал вдруг, каким сладким безумием было бы добиться от него близости прямо здесь, на его детском диване, в душной темноте. Насладиться им, скупо рассчитывая движения, чтоб не выдать себя скрипом кровати; сдерживая в горле звуки, аккомпанирующие страсти.

Обуздав фантазию, Георгий Максимович только на секунду прижался губами к его затылку, пощупал лоб.

— Горячий… Правда, ты всегда горячий. Давай-ка, поехали лечиться ко мне?

— Хорошо, — с неожиданной легкостью согласился Игорь. — Только подожди внизу. Чтобы тётка не скандалила. Я оденусь и спущусь.

Женщина в выцветшем халате всё ещё стояла у двери. Прощаясь, Георгий прочёл в её глазах осуждение и неприязнь. Она не могла слышать их разговор, но, видимо, догадалась о сути дела. Это не имело ровным счетом никакого значения, но вызывало ощущение неловкости.

Закурив возле машины, Георгий вспомнил слова, которыми час назад утешал Марьяну — ответы на главные вопросы жизни лежат на поверхности… Однако сам он почему-то не мог сосредоточиться на предвкушении простых и близких удовольствий. Вместо этого он думал о странном поведении тётки Игоря, о нищей обстановке его жилья с пожелтевшими обоями и пыльными коврами на стенах и о той нелепой роли, которую навязывали ему эти обстоятельства. Роли Свидригайлова, выискавшего очередную жертву своей похоти в семействе бедной чиновницы.

«И правда, раз уж так, снять ему квартиру и наезжать раз в неделю, и пусть думают что хотят», — вдруг решил он, глядя, как мальчик выходит из подъезда со спортивной сумкой на плече, легкий и длинноногий, с особой его угловатой грацией в каждом движении.

— Что в сумке? — полюбопытствовал, открывая для него багажник.

— Так, вещи, — ответил Игорь хмуро. — Не важно. Просто поехали скорей.

— А что такое? — проговорил Георгий Максимович, уже выезжая из двора на дорогу. — Мы куда-то торопимся? Дай мне хоть на тебя посмотреть.

Он повернул к Георгию бледное, чуть похудевшее за эти дни лицо.

— Не торопимся, просто не хочу проблем. Меня тут в армию собираются отправить.

Георгий удивился.

— Погоди-ка, ты разве попадаешь в этот призыв? Фред же занимается вашими отсрочками. Он говорил, что у тебя всё в порядке.

— Да всё в порядке, не парься, — заявил тот неожиданно бодро. — Мои траблы. Разберусь.

Георгий поймал себя на странном ощущении — ему показалось, Игорь не просто врет или чего-то не договаривает, но что за его словами вот-вот проявится некий важный сокровенный смысл. Сейчас совсем не хотелось раздумывать над этим; хотелось скорее приехать, подняться в квартиру, налить себе и ему коньяка, лечь и смотреть, как он раздевается. Почему-то Георгий вспомнил, как тот отдался ему в первый раз, неловкий от неопытности, но такой податливый и желанный, что его телом можно было наслаждаться как пекинской оперой, шесть часов подряд.

— А знаешь, твоя тётка не производит впечатления такой ведьмы, как ты описывал, — заметил Георгий, пытаясь стреножить преждевременную активность чувств и частей собственного тела. — Мне показалось, что она меня почему-то испугалась.

Игорь пожал плечами.

— Да нет, я не описывал, что она ведьма. Она всего боится. Сам же говоришь — женщины полны загадок.

Глядя вперед, на дорогу, прихваченную морозом и скользкую, как каток, Георгий сжал его колено.

— Хочу тебя, заяц. Просто нет никакого терпения. Ты-то хоть немного скучал?

— Скучал, — ответил он без особого энтузиазма.

— На Рождество я собираюсь поехать в Европу, — чтобы взбодрить его, Георгий решил поделиться своими планами. — Недели на две, или лучше на три. Сначала по делам, а после к морю, на Тенерифе. Это райский остров, там круглый год цветут азалии, а песок на побережье сребристо-серый — пепел древнего вулкана… Не хочешь составить компанию?

Прием оказался действенным. Мальчик взглянул ужасно хорошо, как в самом начале — с внезапным изумлением, доверчиво и радостно.

— К морю?

Георгий невольно улыбнулся.

— Снимем виллу с бассейном, возьмем машину напрокат. Поездим по диким пляжам, поднимемся на гору Тейде… Вдвоем, никаких больше компаний. Только море, солнце, кубинский ром и беспорядочный секс. Буду пить твою кровь, как кьянти. Как тебе такой план?

— Хороший план, — ответил он, но отчего-то снова помрачнел. Отвернулся, нервно закуривая.

Кашель тут же заклокотал в его бронхах. Георгий отнял у него сигарету и выбросил в окно.

— Ну-ка, ты мне брось играть Травиату. Твоя задача — поправиться к назначенной дате.

— Стой, стой, — воскликнул он. — Там магазин. Купишь мне «Бёрн» или «Адреналин Раш»?

— Четыре банки в холодильнике, ещё с прошлого раза, — возразил Георгий, и всё же, повинуясь какому-то внезапному и необъяснимому чувству, припарковал машину у обочины. Спросил: — Что происходит, Игорь? Ты мне скажешь?

Тот помолчал, кусая губы, а затем ответил в духе персонажей сказки Кэрролла:

— Просто тебе повезло, что он машину в сервис вечером повез.

— Кто? — уточнил Георгий.

— Дядя Витя, мой отчим.

Чувствуя недоброе, Георгий заглянул ему в лицо.

— Что это за новости? Откуда взялся отчим?

— Приехал из горячей точки, — мальчик нервно хмыкнул. — Он в МЧС работает, шофером. Офицер внутренней службы. Его часто в командировки отправляют, где всякие стихийные бедствия, и по обмену опытом. В этот раз не было четыре месяца, а теперь вернулся. Хочет меня в армию отправить.

— Только не говори, что ты с ним… спишь, — посторонним голосом произнес Георгий.

— Нет, не сплю, — ответил мальчик и хохотнул совсем уж бессмысленно. — Разве с ним уснешь.

В ту же секунду Георгий осознал, что ожидал чего-то в этом роде. Всегда подозревал. В голове его мелькнула строчка из отчета службы безопасности, где упоминалась тетка Игоря и некий её гражданский муж.

Первым его чувством была досада о рухнувших надеждах на приятный вечер. И только после этого он смог оценить и взвесить смысл услышанного.

— То есть, ты хочешь сказать, что всё это время… Или это какая-то глупая шутка?

— Ну да, шутка. Что такое — белое, волосатое и в темноте потрескивает? Блондинка-электрик, — он засмеялся с нотками истерики. — Просто вспомнил, как вы с Марковым друг другу навешали! Только с дядей Витей так не получится, у него КМС по боксу. Даже секцию вел у нас в школе! Но я туда не ходил, я танцами занимался. А с ним я занимался совсем другим…

Георгий ощутил почти физиологическое омерзение, как будто съел что-то гнилое, и даже почувствовал во рту осклизлый вкус.

— Почему ты мне не рассказывал, интересно узнать?

Тот снова издал хриплый смешок, больше похожий на клекот.

— Что вам интересно, дяденька? Как меня отчим ололо с двенадцати лет? И в каких позах? И какой у него большой?

В сердцах Георгий стукнул ладонями по рулю.

— Игорь, ну почему вокруг тебя всё время какая-то достоевщина!? Почему нельзя нормально, спокойно? Я вот как чувствовал, что что-то такое всплывет!

— О, а знаешь, чем блондинка отличается от курицы? — перебил он. — Курица сама садится на яйца, а блондинку ещё надо уломать…

— Ну тебя-то, понятно, уламывать не надо.

Закусив губы, мальчик отвернулся к окну.

Георгий тронулся с места. Он чувствовал ревность куда более острую и ядовитую, чем тогда, с Марковым. Он подумал, что теперь этот яд навечно отравит его чувства к Игорю, как найденная на дне банки с медом мертвая мышь.

Вместе с этим он отчего-то испытывал чувство вины.

— Значит, всё это время ты одновременно со мной и с ним?.. И что я теперь должен делать? Послать ребят ноги ему переломать? Или самому разобраться? Этого ты ждешь?

— Я не всё время, он приехал недавно. Я поэтому хотел квартиру снять…

— Но я же теперь не могу это так оставить, Игорь! За такие вещи надо бить морду и сажать в колонию! — заявил Георгий, пытаясь осознать, чем он может быть виноват здесь, если не мерить по Достоевскому, когда все виноваты за всех.

— Я просто хотел выбросить это из жизни, — хмуро возразил Игорь. — Я, наверное, зря тебе сказал.

— Наверное, зря. Это всё чертовски неприятно… С двенадцати лет — какая-то дичь! Нет, я должен что-то сделать. Поехали, я поговорю с ним по-мужски.

Георгий хотел уже развернуться на светофоре, но Игорь схватил его за рукав.

— Нет, не надо, пожалуйста! Будет только хуже!

— Я не понимаю, ты за него волнуешься? — вскипел Георгий и тут же, смягчаясь, предположил: — Игорь, если ты всё это сочинил для интересности, скажи сейчас. Я не буду злиться.

— Нет, я больше не хочу об этом! Давай просто забудем, — взмолился тот.

В этот момент Георгий вспомнил, что совсем недавно давал себе обещание умерить пылкость чувств к мальчишке, сократить встречи, всегда практиковать с ним безопасный секс. В конце концов, и этот отчим, вымышленный или реальный, существовал где-то в неочевидном мире, за тем порогом, который Георгию Максимовичу не было никакой нужды переступать.