Угасающее солнце: Шонджир - Кэролайн Черри

Сам же Ставрос, несомненно, вкладывал в эту истину более глубокий, скрытый смысл: с мудростью, которая у регулов непременно бы пользовалась уважением, если не любовью, губернатор не цеплялся за единственного союзника, а одновременно изучал множество направлений, выбирая из них самое выгодное.

Ставрос открыто интересовался всем, что касалось мри, прибегая к помощи юного Дункана, которого все земляне считали сумасшедшим: даже при одной мысли об этом кожа Хулага начинала сжиматься. Что ж, возможно, но если юноша действительно повредился в рассудке, то Ставрос был безумцем, когда восстанавливал его в правах – а Хулаг не верил, что Ставрос был безумцем.

Систему Арайна покинул корабль-разведчик; самый большой из боевых кораблей землян сопровождал разведчика до границ системы и вернулся домой после яростных кодированных переговоров с ним, а потом и с самим Ставросом. Хулаг очень жалел, что ни он, ни его помощники не могли понять тех переговоров, после которых крейсер со своим вспомогательным кораблем смиренно вернулись на станцию, сменив крейсер «Ганнибал», который отправился встречать приближающиеся корабли регулов.

Корабль с мри на борту покинул Кесрит сразу же, как только Ставрос получил известие, что на подходе корабли регулов; Дункан, побывав у Ставроса, собрал свои вещи и все, чем он занимался после возвращения из пустыни, и отправился на корабль. Потом все затихло, и в Номе о нем словно бы забыли, хотя на самом деле юноша находился на корабле. Как только регулы появились в системе, разведчик покинул станцию: Хулаг узнал об этом от прилетевших старших.

Дункан, скорее всего, обосновался на станции, хотя пользы там от него наверняка было мало – исполнитель из юноши был никудышный, а земляне на вопросы о его судьбе отвечали уклончиво.

Безумие Дункана было связано с мри, которые, скорее всего, тоже находились на станции.

Это была игра, достойная регулов. Сердца Хулага учащенно бились, когда он позволял себе размышлять о мри; без сомнения, земляне знали о его тревогах. Оставалось лишь разузнать, какую сделку Ставрос собирался заключить с Аланями, поскольку сейчас, как уже было ясно и землянам, Хулаг готовил почву для соглашения. Хулаг доверял землянам, чего никогда не позволял себе в отношениях с мри: по отношению к таким, как Ставрос, кто, подобно регулам, подсчитывал выгоду – во власти, территориях, в запасах металлов и биоматериалов – и в защите всего этого, – его доверие было безграничным. Хулаг считал, что у землян, подобных Ставросу, даже ход мыслей был таким же, как у регулов; и, следовательно, бай предполагал скорый союз.

Последние из старших выбрались наружу. Хулаг развернул свою тележку, ожидая их на едком воздухе: за это ему весь день пришлось страдать от сухости в горле и жалящей боли в носу. Старших, каждого из которых сопровождал юноша-слуга, было трое: Шарн, Караг и Хаан. Хаан, мужчина, шел последним; Шарн – женщина, четвертая по старшинству в роду; Караг, чей мужской пол определился совсем недавно, склонный к неуравновешенности, которой подвержены все старшие, только что перенесшие Изменение: протеже Шарн и, скорее всего, ее нынешний супруг. Кожа Карага по-прежнему сохраняла юношескую гладкость, и его телу было далеко до солидных размеров Шарн или Хаана, которых юноши-слуги наконец-то устроили на тележки, и уж тем более – до величественной пышности Хулага. Но, тем не менее, Караг уже не мог обходиться без тележки. Хулаг спокойно смотрел, как юноши суетятся вокруг трех старших и везут их по дороге сквозь толпу землян.

Хулаг больше не был единственным из старших на Кесрит, окруженным лишь юношами из непонятных родов, которые ничего толком не знали. Теперь рядом с ним был его собственный род, Алань-ни, а на пристыкованных к станции кораблях постоянно находился экипаж. Такое соседство с кораблями землян и станцией было куда более угрожающим, чем если бы регулы вступили в открытый бой. Но земляне позволили регулам устроиться рядом: еще одна причина, по которой Хулаг был уверен в мире. Он улыбнулся про себя и развернул тележку, собираясь подняться по скату. Сут шел рядом с ним. Земляне расступались, пропуская их. Во главе процессии, от которой столпившиеся внутри, чтобы увидеть все своими глазами, молодые регулы приходили в ужас, Хулаг въехал внутрь, оказавшись в теплой, отфильтрованной атмосфере Нома, чувствуя, что основательно удовлетворил свою так долго подавляемую гордость.

– Ставрос, – он услышал, как юноша-землянин докладывает Суту, соблюдая принятый у регулов протокол, – увидится с баем тотчас же, как пожелает бай.

– К его превосходительству баю Ставросу, – нараспев произнес Хулаг, когда Сут церемонно повернулся к нему. – Немедленно.

Встреча, в отличие от всех предыдущих, проходила не в маленьком кабинете Ставроса, а в парадном конференц-зале; и множество юношей в мундирах стояли вокруг губернатора с каменными лицами, что у землян являлось признаком неприязненного, если не враждебного настроения. Хулаг, за спиной которого теперь находились трое старших Аланей и свита юношей, поглядел вокруг и улыбнулся, подражая землянам: его, в отличие от них, совершенно не беспокоил нынешний баланс сил.

– Может быть, мы, – сразу же предложил Хулаг, прежде чем все смогли приступить к бесконечной церемонии рассаживания, – обойдемся без ненужных юнцов и поговорим начистоту, ваше превосходительство?

Ставрос развернул свою тележку и отдал необходимые распоряжения: молодые земляне разобрались по званиям и некоторые вышли. Хулаг оставил Сута, а каждый из старших Аланей – своего слугу; тем временем четверо землян, считавших себя взрослыми, устроились в креслах вокруг тележки Ставроса. Хулаг с любопытством взглянул на одного из них, в волосах которого не наблюдалось и следа серого… этот цвет, как полагал бай, обозначал зрелость землян, в то время как другие цвета, похоже, не имели значения: он не смог избавиться от подозрения, что Ставрос нарушил протокол, оставив этого землянина в своем окружении, но радужное настроение, в котором пребывал бай, не располагало к изучению подобных мелочей. Землянин мог быть старшим: Хулаг все еще не научился точно определять возраст этих созданий, чей пол был известен уже с младенчества, а внешность беспорядочно менялась с течением лет. Он предвидел вопросы своих старших, и, к своему смущению, не знал, как на них ответить.

Юноши принесли несчетное количество порций соя: это было просто необходимо, поскольку путешествие отняло у старших немало сил; начались представления: Хулаг запоминал имена и звания «старших» землян и называл в ответ имена своих старших, которые, похоже, все еще не могли прийти в себя от усталости, быстрой смены обстановки и такого количества чужаков. Но во время представления Хулаг нашел повод для недовольства, и ноздри его затрепетали в нетерпеливом вздохе.

– Бай Ставрос, – проговорил Хулаг, – нет ли здесь представителей от бая со станции?

– Это было бы бессмысленно, – сказал Ставрос, используя дисплей тележки, поскольку Хулаг обращался к нему на языке регулов, и Ставрос отвечал баю на нем же. – Политика определяется здесь. И проводится отсюда. Бай Хулаг, если твои старшие свободно владеют языком землян, можем ли мы перейти на свой язык?

Здесь, на Кесрит, земляне, которые все, что узнали за время своей жизни, предпочитали не запоминать, а записывать, тратили бездну времени на то, чтобы овладеть языком регулов. Они забывали. Хулага до сих пор приводило в изумление то, что встречи часто записывались на пленку, чтобы земляне не забыли сказанного ими, и того, что было сказано им: и эта встреча, несомненно, тоже записывалась. Правда, с другой стороны, удивляться тут было нечему: ведь каждому обещанию, каждому утверждению, сделанному этими созданиями, пришлось бы сохраняться в столь слабой памяти. Говорить неправду являлось ужасной вещью для регулов, поскольку сказанное однажды не могло быть забыто; земляне же, без сомнения, могли забывать все, что им хотелось, и иногда искажали факты.

– Мои старшие еще не настолько хорошо владеют языком, – сказал Хулаг и, сдержав усмешку, добавил: – Если вы будете говорить на языке землян, я помогу им, обеспечив синхронный перевод на своем экране.

– Благодарю, – громко проговорил Ставрос. – Я очень рад лично приветствовать твоих старших.

– Мы рады столь радушному приему. – Хулаг отставил в сторону свою пустую чашку и, откинувшись на подушки, придвинул к себе клавиатуру, чтобы выполнить данное обещание Ставросу. – И мы рады, что наши друзья земляне смогли прервать свои дела, чтобы продемонстрировать столь радушную учтивость. Но истинные намерения тонут в бездне формальностей. Мы же не тратим слов попусту, когда речь идет о деле. Вы не наступаете; мы не наступаем. Мы рады такому положению вещей.

Такая прямота, казалось, обеспокоила присутствующих землян. Сам Ставрос немного натянуто улыбнулся.