Дневник жертвы - Клэр Кендал

– А они не покачиваются, когда висят? Мне почему-то кажется, что они должны покачиваться.

Они остановились, пропуская вереницу машин охраны, поворачивавших на подземную парковку под зданием суда.

– Они висят неподвижно. Мне нравится читать в этой комнате. Там очень спокойно.

– И что вы читаете?

– Стихи, – ответил он после паузы.

– А какие именно? – Она сгорала от любопытства.

Он ее удивил:

– В основном Китса. Я его очень люблю.

Как-то раз она видела у него в руках триллер в мягкой обложке. На картинке мужчина с пистолетом защищал жмущуюся к нему женщину. Такие книги обычно продают в аэропортах; трудно было бы придумать что-то более далекое от Китса. Но так нельзя – нельзя судить человека за то, что он читает триллеры. Она и сама иногда их читает; это же не означает, что она серийный убийца! Из-за Рэйфа она стала слишком подозрительной. Ей нравятся разные жанры – так почему они не могут нравиться Роберту?

Она подумала о Генри, который не признавал романтизм и считал, что поэзия должна поднимать экономические, политические и социальные проблемы. Сам он всегда писал о злободневном. Загрязнение окружающей среды. Перепроизводство сливочного масла. Обесценение заложенного имущества. Он хитроумно играл словами, и его стихи производили впечатление. Но ей не нравились. Они все были чересчур претенциозные – как и сам Генри.

– Я тоже люблю Китса, – ответила она. – Значит, это не только сушильная комната, но и читальный зал!

– Ага, а еще переговорная, – ухмыльнулся он. – Пожарные любят поболтать. Знаете, когда новенький впервые видит обгоревший труп… с ним приходится долго беседовать. Это самая теплая комната во всем здании. Зимой мы пьем там чай. Иногда я прихожу туда, чтобы побыть одному. Или привожу ученика и заставляю его завязывать узлы. Мы должны уметь завязывать узлы очень быстро, не глядя и не думая. – Он взмахнул рукой, словно хватая веревку, когда его телефон пискнул. Роберт прочитал СМС. – «Хотим сегодня выпить с ребятами после работы». Не напишете Джеку вместо меня, что я приду? – Он протянул ей телефон.

– А вы точно мне доверяете?

– Всецело.

Она точно знала, что напишет. Роберт поймет, что СМС адресована ему, а не Джеку, а некоторая двусмысленность как раз позволит быть максимально откровенной.

«Мечтаю быть с тобой. Чмоки».

Чуть покраснев, она протянула телефон ему:

– Отправляю?

– Жмите. – Лицо его было непроницаемым.

Она нажала.

– Кларисса! – ужаснулся он. – Я не думал, что вы всерьез. Я думал, это шутка!

Она ахнула и принялась извиняться, но он перебил:

– Вот и попались!

Тотчас пришел ответ. Роберт прочел и ухмыльнулся.

– Это уже не для ваших глаз, мисс Борн. Но с вами, оказывается, надо держать ухо востро. Вы шутница!

– Вы объясните ему, что это я написала?

– Не-а. Зачем человека радости лишать? Он уже зачитал это остальным!

Машины давно проехали и скрылись под землей. Посмеиваясь и покраснев, Кларисса и Роберт двинулись дальше. Прошли через вращающиеся двери, миновали охрану, оставили вещи в шкафчиках и начали подниматься по лестнице в зал суда. Веселье закончилось.

Кларисса прошла на свое место. Несколько секунд мистер Морден пристально вглядывался в нее и в Роберта, а затем повернулся к своему новому свидетелю – хрупкой, тоненькой девушке с длинными черными волосами.

За три месяца до происшествия Полли Хортон была на последнем месяце беременности. Кларисса тогда отходила после третьей неудачной попытки ЭКО. Если бы она случайно столкнулась с Полли и увидела ее живот, ее безмятежное и умиротворенное лицо, то лишь раздраженно отвернулась бы.

На фермерском рынке к Полли подошел Томас Годфри.

– Когда я его увидела, я ужасно испугалась, – рассказывала она. – Элиас, мой парень, задолжал им много денег. Годфри сказал: «Ты едешь со мной в Лондон».

– Вы хотели поехать в Лондон с этим человеком?

– Нет! Он зацепил меня рукой, как крючком. Чтобы я не ушла. Вот так. – Она изобразила рукой дугу.

Годфри угрожающе замотал головой, словно хотел напугать ее силой мысли, – прямо сквозь синий экран. Мистер Харкер обернулся, сдвинув брови.

– Я закричала. Какой-то мужчина подошел и спросил, все ли со мной в порядке. Годфри сказал: «Какое твое на хрен дело!» – и убежал. Если бы не тот мужчина… он бы заставил меня с ним поехать! – Она вытерла слезы.

Кларисса отметила тот факт, что Полли ходила в полицию. И что Годфри даже не вызвали на допрос – не говоря уже о том, чтобы выдвинуть против него обвинение. Теперь придется учесть, что попытку похищения доказать невозможно, – даже когда есть свидетели. Непонятно, что больше дает ей процесс – помогает или парализует? Вероятно, и то и другое вместе.

Мистер Харкер поднялся для защиты своего клиента.

– Я прошу вас объяснить суду, почему вы были признаны виновной в хранении героина и крэк-кокаина и приговорены к одному году условно.

– Это были не мои наркотики, – прошептала Полли. – Я не хотела, чтобы Элиаса посадили…

– Значит, вы пошли на это ради своего партнера. Вы на все готовы, чтобы защитить его и отвлечь внимание полиции от его преступной деятельности. Вы готовы даже оклеветать невиновного! Подумайте сами – ну зачем мистеру Годфри понадобилось вас похищать? Особенно среди бела дня и в таком людном месте? Согласитесь, что все это звучит не очень убедительно.

– Ненавижу таких одержимых, – процедила Энни.

Сегодня она накрасилась и выглядела непривычно: голубая юбка-карандаш и черная блузка с низким вырезом. От обвиняемых она прятала вырез под кофтой, которую теперь сняла и яростно запихивала в сумку.

Они знали, что, кроме них, в уборной больше никого нет.

– Ты выглядишь потрясающе! – сказала Кларисса.

Пожав плечами, Энни скорчила гримасу и покачала головой, отказываясь от сделанного комплимента.

– Я выгляжу как типичная скучная тридцатипятилетняя бухгалтерша, Кларисса.

– Бухгалтерши не скучные. Они знают чужие тайны. И выглядят они все совершенно по-разному, так же как и представительницы любой другой профессии. Ты красивая женщина. А типичной бухгалтерши не существует!

– Подружка моего мужа работает инструктором по фитнесу Ей двадцать пять, и выглядит она именно как типичная двадцатипятилетняя инструкторша по фитнесу. – Энни издала нечто среднее между смехом и фырканьем. – Она так задурила ему голову, что он ничего вокруг себя не видит. С тех пор как он ушел, наша дочка только и делает, что ковыряет в носу и отправляет его содержимое себе в рот. И каждые пять секунд чешет попу. А на голове устраивает какой-то ирокез.

– Я тоже в детстве так делала. Но я это переросла. Вроде бы.

Энни выдавила слабую улыбку, и Кларисса решила продолжить:

– Ты поможешь ей через это пройти. Ты справишься, я знаю. Ты сделаешь все, что нужно. На серьезное психическое отклонение не похоже; временное явление, и возникло оно по вполне понятной причине.

Энни кивнула.

– Давай уже мыть руки, – сказала она, подталкивая Клариссу к раковине. – Здесь не самое подходящее место для беседы.

Не удостаивая вниманием вечно сломанные сушилки, они отряхнули мокрые руки и направились к выходу. Пройдя через комнату отдыха, спустились вниз по лестнице. Роберта нигде не было видно. Кларисса гадала, почему он так быстро ушел.

Они вышли из здания и остановились. Кларисса торопливо оглядела улицу. Она боялась увидеть Рэйфа и в то же время искала глазами Роберта; но не увидела ни того ни другого, и чувство разочарования от несостоявшейся встречи с Робертом перевешивало чувство облегчения оттого, что поблизости не было Рэйфа.

– Мне нужно бежать на встречу с мужем, – сказала Энни. – Или как мне его теперь называть? Я забираю у него Люси. Они ждут меня в бургерной за углом. Будем изображать счастливую семью.

Кларисса заметила на ее темных волосах маленькое перышко.

– Он поймет, что он потерял, – ответила она, снимая его.

Глаза Энни наполнились слезами.

– Спасибо… добрая принцесса. – Она сжала Клариссе руку и, повернувшись, быстро пошла прочь.

Кларисса смотрела ей вслед. Она не двинулась с места, пока Энни не скрылась из виду.

18 февраля, среда, 5:45

Когда я возвращаюсь домой, на полке меня ждет конверт. Хорошо уже и то, что ты не явился лично. Конверт вместе с полкой отражается в висящем на той же стене зеркале в золоченой раме. Внутри конверта – маленькая кремовая карточка. На ней твоим почерком выведено: «Я по-прежнему вижу тебя во сне».

Пытаюсь не думать о том, что ты делаешь со мной в этих твоих снах. Я не понимаю, почему я вообще в них попала. Может, если я найду причину, то смогу оттуда выбраться? Может, это ключ к спасению? Жаль, что у меня нет волшебной палочки. Очень хочется повернуть время вспять и отмотать его ровно до того момента, когда все пошло не так. А потом опять пустить его вперед, но теперь уже по правильному сценарию. Вот только где находится поворотный момент?