Лучший способ спрятаться - Екатерина Майская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Закрыв глаза, я сижу на корточках, и меня повторно за короткое время выбивает из реальности.
Три воспоминания! Три ситуации! Три! Так много никогда раньше не было! И ни в одной нет упоминания меня!
Дышим, спокойно… Медленно… Еще медленнее… Еще спокойнее…
* * *
— Ариадна, вы меня слышите?
Девушка резко открывает глаза. Боль, которая в них плещется выбивает из привычного спокойствия. Бирюзовые очи потемнели, как море в штормовую погоду. Щека в крови, но кровь уже не течет. Хочется взять платок и стереть, но сначала рану должен обработать Василий Васильевич. А он пока занят.
— Ариадна, у вас сегодня отгул. Алексей, проводи прямо до двери в квартиру.
Бехерев, который неизвестно как и когда оказался на месте преступления, подтверждающее кивнул и остался стоять рядом с Ариадной.
Не так уж и редко Василию Васильевичу приходится оказывать помощь живым. Мертвым, конечно, чаще. И именно поэтому есть у него привычка — не молчать. Вот и сейчас, закрыв рану Вяземского, наложив повязку и накапав лекарства в небольшой стаканчик с водой, он говорит, говорит, говорит.
Граф Вяземский, выпив горьковатое лекарство, поморщился и отступил в сторону, чтобы не мешать работе своих подчиненных. Как только что-то раскопают — доложат обязательно.
Василий Васильевич усаживает девушку на стул и начинает обработку глубокой царапины, стараясь пробиться через шоковое состояние девушки.
— Сейчас мы обработаем и все будет хорошо. Девушке не к лицу шрамы. Не переживайте — шрамов не будет. Царапина неглубокая, через пару дней, если будете мазать тем, что я вам дам, и следов не останется. К тому же вы теперь с графом Вяземским почти родственники по крови. Кровь графа попала на тот кусок стекла, что задел вас. Можно сказать — кровь смешали. Знаете, у меня есть друг, профессор из Лесьярского университета. Мы с ним переписываемся, так он мне рассказал, что в древности у оборотней была такая традиция — смешивать кровь. Смешали кровь — стали побратимами. Представляете, вы, Ариадна — побратим.
— Посестрим, наверное. Побратим — это если мужчина.
— Ну вот видите, вы уже улыбаетесь. А Ярослав Александрович абсолютно прав. Сегодня вам лучше направится домой и выспаться. Все же первое боевое ранение. А завтра зайдите ко мне с утра, милочка, я вас осмотрю и, если надо, успокоительного накапаю. А сегодня — домой.
— До свидания.
Ариадна негромко попрощалась и в компании Алексея Прокопьевича Бехерева покинула место преступления.
Рука болела. Благодаря помощи Василия Васильевича заживление и регенерация шли с повышенной скоростью, но перебитое сухожилие на запястье заживать будет не менее двух дней. А многие обезболивающие на графа Вяземского уже не действовали, а от тех, которые действовали — очень хотелось спать. Сейчас он себе этого позволить не мог.
— Есть два варианта, — абсолютно лысый и абсолютно спокойный взрывотехник докладывал предварительные результаты проведенной работы,
— Либо это временной детонатор, например, через пять минут после открытия сейфа надо было на что-то нажать, чего-то коснутся. Не сделали — получили взрыв. Либо настройка на ауру конкретного человека. Но это мало вероятно. Взрывное устройство сработало, когда в комнату вошли вы с девушкой. И если ваше присутствие можно было хоть как-то предвидеть, то появление девушки… Хотя в этом случае надо быть уверенным, что нужный человек быстро появится на месте. Вдруг бы вы пришли через день после открытия сейфа, когда все важное мы бы уже забрали. Поэтому вариант с аурой — красивый, но более вероятен первый вариант. Установка на время.
В голове у Вяземского крутились мысли о том, что хорошо, что Вик — оборотень. Если бы с сейфом продолжал работать Михей, который его открыл, он бы не смог так быстро среагировать. И вместо небольшого ранения и контузии, сейчас бы был труп сотрудника. Но после вскрытия сейфа, его осмотром занимался Вик, а реакция у него… Оборотень, как никак. Повезло.
Повезло. За своих сотрудников Ярослав Александрович мог и закопать. В прямом смысле этого слова. Были прецеденты. Правда про это сотрудники говорили шёпотом и с чувством гордости.
Бехерев вернулся через час. Доложился и остался ждать пока закончит работу криминалист Милана Туманская. Он всегда забирал ее с места преступления, если мог. Сегодня — мог.
Глава 7
После всего того, что я видела, думала — не усну. В голове была мешанина из того, что произошло в реальности и того, что я увидела позже.
Попытка разложить мысли по полочкам сначала была неудачной. Мысли прыгали с места на место, то одна вылезала на передний план, семафоря о своей важности и нужности, то другая. Не успевала я одну мысль обдумать со всех сторон, как она скрывалась в туманных далях, спрятавшись или выставив на защиту какую-нибудь другую.
Меня чуть не убили! Это всегда так? Работа такая? Почему ребята были такие спокойные?
То, что я видела, ко мне относится? Диалогов там — минимум, моего имени — не звучало, знакомых фамилий — тоже. Ко мне это имеет отношение?
А если не имеет, какого пьяного ежика я это видела???
Это не будущее, это прошлое. Что мне с этим теперь делать?
Уйти в глухую оборону и никому ничего не говорить? А вдруг это повлияет на жизнь людей, которые за две недели хотя и не стали мне близкими, но за которых я уже переживаю!!
Забавно, за девчонок в пансионе — я не пережевала. Я всегда знала, что у Ирины и Наташи есть родные, которые позаботятся о них. Прикроют, пусть не на всю жизнь, но того, что планировали сделать со мной — с ними делать точно не будут.
А тут… Взрослые опытные люди. Намного опаснее чем я или чем мой опекун, которого я до сих пор побаивалась… А я за них переживаю.
Зацепиться за какую-то одну мысль и додумать ее до конца никак не удавалось. Тогда я решила навести порядок в голове — принудительно. И отдохнуть!
Что лучше всего помогает уснуть? Правильно! Усталость!
Поэтому первым делом я сделала весь комплекс утренних упражнений, добавив упражнения, которые мне давал Алексей Бехерев. Те, которые можно было делать без партнера. Трижды.
Потом я приготовила первое и второе на два-три дня. И убрала комнату. Я оттёрла все, что можно оттереть и особенно то, что оттереть было нельзя. Если нужно — ножом можно отодрать любую грязь.
Тело устало. Голове стало немного легче. Мысли ворочались
